у него интервью, и он по ходу упомянул о своем флирте с Текстильным институтом и передал привет нескольким знакомым, включив туда Лёлю. Либо она и ее подруги не читали книг и не смотрели телевизор, либо еще что-то экстраординарное, но призыв его остался без ответа. И вот после семнадцати лет душевного одиночества он, отметив свое сорокалетие, решил ее отыскать. Пришел в Текстильный институт, назвался и попросил дать ему Лёлин адрес. Ему отказали. «Почему?» - удивился он. «Не положено» - был ответ. Тогда он обратился к хорошему знакомому, который владел охранным агентством. Тот обещал пробить Лёлю по базе, и Трусов передал ему данные: Ольга, в девичестве Санина, год рождения всего-то на тридцать восемь лет старше сегодняшнего дня, жила где-то в районе Краснопутиловской, в годы оны училась в Текстильном институте – вот, собственно, и всё. «Не густо» - почесал затылок знакомый и через пару дней сообщил: женщин с такими данными довольно много, но по возрасту подходит только одна, и не факт, что это та, кого он ищет – в базе агентства девичьи фамилии только тех, кто сменил ее после 1995 года. К этому прилагался адрес.
Адрес отсылал на Гражданский проспект неподалеку от метро «Академическая», и услужливое воображение тут же набросало несколько сценариев того, как ее могло туда занести. Не такие уж и фантастические, сценарии эти оставляли надежду, и в конце апреля, сухим солнечным днем, одинаково подходящим и для радости, и для разочарования он, прихватив с собой одну из своих книг, позвонил в франтоватую дверь на третьем этаже восьмиэтажного дома. Перед этим с волнением пытался представить, как это будет выглядеть, и предстоящая встреча рисовалась ему до уныния будничной: если она дома, его либо пригласят, либо выгонят, если это не она, он извинится, да и был таков. Дверь открылась, на пороге возникла молодая, стройная женщина в джинсах, белой блузке, с русыми, забранными в хвост волосами и вопросительно посмотрела на него. «Не она!» - отлегло от сердца, и он, поздоровавшись, умеренно заискивающе спросил:
«Простите, Ольга Санина здесь живет?»
«Это я» - сказала женщина и, подобрав губы, настороженно уставилась на непрошеного визитера. Глаза и губы – визитные карточки женщины. Это их она первым делом вручает мужчине.
«Простите, ради бога, я ищу мою знакомую, и вот мне дали ваш адрес, - заторопился он. – Да, я вижу, что это ошибка, но какое удивительное совпадение! С этим годом рождения вы, получается, единственная в городе Ольга Санина!»
«Какая же я единственная, если есть ваша знакомая!» - недоверчиво улыбнулась женщина.
«Это ее девичья фамилия, а новой я не знаю, - снова заторопился Трусов. – И я подумал – вдруг она развелась и вернула фамилию. Просто хотел проверить. Я ее уже семнадцать лет ищу…»
Женщина внимательно посмотрела на него, лицо ее вдруг смягчилось, и она спросила:
«Зайдете?»
Трусов замялся:
«Неудобно как-то…»
«Заходите» - распахнула женщина дверь и отступила, освобождая Трусову проход.
Он протиснулся в прихожую, где был встречен гостеприимным запахом свежего борща. Ему предложили тапочки и повели на кухню.
«Ничего, что на кухне?» - спросила женщина.
«Конечно, конечно!» - не мог избавиться от смущения Трусов.
Женщина усадила его у окна и спросила:
«Чаю хотите?»
«Если не трудно!» - благодарно улыбнулся Трусов и пристроил книгу на подоконник.
Хозяйка отвернулась к плите, и в это время в проеме двери показалась фигуристая женщина в годах, в длинном ворсистом халате и с выражением обходящей свои владения барыни. Трусов привстал со стула и приветствовал ее. Женщина внимательно посмотрела на него, кивнула в ответ и с улыбчивой строгостью спросила:
«Это кто тут к нам пришел?»
«Это ко мне, мама. С работы» - не оборачиваясь, сухо одернула ее любопытство дочь.
«А, ну хорошо» - кивнула мать и ретировалась.
Женщина, колдуя над чаем, сказала:
«Вообще-то я живу у мужа, так что вам повезло меня застать. Я Санина по мужу. Вот приехала проведать мать. Кстати, где вы взяли этот адрес?»
«Знаете, сейчас это просто. Везде продаются базы данных с адресами. Купил диск, вставил в компьютер, и вот пожалуйста…»
«Да, действительно просто» - скупо отозвалась женщина и принялась разливать чай. Выставила печенье, конфеты и пригласила:
«Угощайтесь»
Трусов отхлебнул чай и похвалил:
«Очень вкусный чай. Спасибо!»
«Пожалуйста!» – украсив подобревшее лицо улыбкой, откликнулась женщина.
Доброта была ей к лицу, и Трусов отметил, что она выглядит гораздо моложе своих тридцати восьми. Пригубив чай, она вернула чашку на блюдце и спросила:
«Так вы что, действительно ищите свою знакомую семнадцать лет?»
«Не совсем так. Я семнадцать лет ее люблю, а искать начал недавно»
«А почему не раньше?»
Трусов хотел отделаться общими фразами, но вместо этого неожиданно для себя разоткровенничался:
«Так получилось. Мы ведь расстались по моей глупости. Я проявил нерешительность и позволил ей уйти с другим. Она ушла, а я смирился. Потом женился, потом сын родился, так год за годом всё и тянулось. А тут еще книги. Я же вроде как писатель. Кстати, вот моя книга, взял на всякий случай. Если хотите, оставлю»
«Конечно! С удовольствие посмотрю, - разулыбалась женщина. – И как же вас зовут?»
«Петр. Трусов. Меня даже по телевизору показывали»
«Да? Не видела. А скажите, почему ее надо искать? Она что, прячется от вас?»
«Да вроде нет…» - неуверенно ответил Трусов и вдруг подумал, что если бы Лёля захотела его найти, она бы легко это сделала. В отличие от нее он фамилию не менял.
«И зачем вы ее ищите?»
«Понимаете, в психологии есть такое понятие – гештальт…» - начал Трусов.
«Да, да, знаю! - перебила женщина. – Я же медработник»
«А, ну так вот! – оживился Трусов. – Вот я и хочу его закрыть! Причем, все равно, в какую сторону. Мне главное освободиться от груза вины»
«Ну, тогда я могу вам его закрыть хоть сейчас! - задорно улыбнулась женщина, отчего еще больше похорошела. – Хотите?»
«Как?» - уставился на нее Трусов.
«Ну, я же Ольга Санина! – улыбалась женщина. – Так что представьте, что вы меня нашли. Только сначала скажите: вы уверены, что если бы вы настояли, она пошла бы с вами?»
«Абсолютно»
«Тогда я вам так скажу: будь я на ее месте, я бы никогда вас не простила! - откинувшись на спинку стула, с довольной усмешкой взглянула она на гостя. – Так что можете ее не искать. Ну, а если найдете, такое от нее услышите, что сразу сбежите! А если к тому же у нее из-за вас с нелюбимым мужем все пошло вкривь и вкось, могу только посоветовать держаться от нее подальше! Поверьте, я знаю, о чем говорю»
«Но если она с ним несчастна, может, она вернется ко мне?»
«Даже не мечтайте! – с неожиданной неприязнью воскликнула женщина. – Вы для нее теперь хуже горькой редьки!»
«Но мне бы только прощения попросить…» - промямлил смущенный Трусов.
«Плевать ей на ваше прощение! Семнадцать лет жила без него и дальше проживет! Все, забудьте! Вы для нее теперь никто и звать никак!»
«Но я бы мог ей все объяснить…»
«Объяснить что? Свою робость и смирение? Тогда идите в церковь и богу этим хвастайтесь! А мне… в смысле, ей это неинтересно…»
Женщина вдруг сникла и сразу повзрослела. Подхватив остывший чай, она отпила его наполовину, поставила чашку и сказала скучным голосом:
«Ну, а если она утешилась с мужем, ей тем более не до вас. В общем, в любом случае вы ей не нужны. Вы гордый?»
«В смысле?»
«Ну, вам нравится, когда вас презирают?»
«Кому же это нравится…»
«Судя по всему вам, раз вы сами нарываетесь»
«Послушайте, Ольга, мне ведь тоже несладко пришлось, но я же ее люблю до сих пор!»
«Хорошо. Тогда скажите, когда и из-за чего она решила уйти»
«Ну… мы случайно столкнулись в ее институте. Она была с другим, очень наглым и настойчивым парнем, и мы стояли и молчали. И я почувствовал, что это момент выбора. Он прямо в воздухе висел! Ей надо было выбрать, с кем она дальше пойдет - со мной или с ним. Я по ее глазам видел, что она колеблется, и мне надо было просто взять ее за руку и увести, но вместо меня это сделал другой… Вот и все»
Женщина обидно улыбнулась:
«Надо же! Ну, прямо классика жанра! Где-то я уже такое видела! Вы пейте, пейте чай! И конфетку возьмите…»
Трусов послушно взял конфету и, откусывая ее маленькими кусочками, допил чай.
«А теперь послушайте, что я вам скажу, - строго взглянула на него женщина. – Ваша знакомая прекрасно могла выбрать из вас двоих сама, но захотела, чтобы это сделали вы. Кто выберет, тот и мужчина. И когда вы дрогнули, она ушла с другим. Заметьте – не он ее увел, а она сама пошла с ним вам назло. Для чего? Чтобы пробудить в вас волю! Они же не в ЗАГС после этого пошли?»
«Не думаю… - помялся Трусов и далее уверенно: - Конечно, нет!»
«Ну вот, видите! Она дала вам шанс! А вы что? Вы, видите ли, смирились, благородство проявили, а на самом деле попросту обманули ее ожидания. Можно сказать, предали ее. И после этого она должна вас любить и ждать семнадцать лет? Она что, дура? Да она за это время десять любовников сменила! Вы просто не знаете, на что способна разочарованная женщина!»
«Нет, конечно, я виноват, но там есть нюансы…»
«Знаете, Петр, я вам так скажу: даже если она назло вам вышла замуж за другого, возвращать ее надо было в первые два-три года. Ходить за ней по пятам, стоять у нее над душой, сниться ей, в общем, постоянно о себе напоминать. Вы этого не сделали, а теперь уже поздно. Если даже вы ее найдете, это будет другой человек»
«Ольга, я все понимаю. Пусть она на меня накричит, пусть с лестницы спустит, пусть, в конце концов, убьет – я заслужил. Я только хочу, чтобы она знала, что все это время я ее любил. Мне же без этой любви, как безногому без костылей!»
«Ну, не знаю, - устало откинулась хозяйка. – Хотите страдать – страдайте, дело ваше. Только имейте в виду: ваша любовь – мертвая, а вам чтобы жить дальше, нужна живая…»
И пристально посмотрев на гостя, добавила:
«Хотела бы я, чтобы меня так любили…»
«А что? Что-то не так?» - участливо поинтересовался Трусов.
«Всё не так… - погрустнела хозяйка и, спохватившись, спросила: - У вас время есть?»
«Конечно!» - подтвердил Трусов.
«Тогда если не трудно, расскажите, как пишутся книги!»
И Трусов, почувствовав себя в своей тарелке, принялся рассказывать о том, как в нем рождаются книги. Импровизируя, он пересыпал повествование бойкими мыслями и случайными наблюдениями. Например:
«Многие пишущие создают героев по образу и подобию своему, а мне приходится влезать в чужую шкуру»
«Человечество с завидным упорством воображает себе то, чего нет»
«Мне особенно нравятся вокзалы с их запахом дальних дорог»
«Мы приходим в этот мир, как Новый год на запорошенную землю. Вопрос только в том, какие следы мы после себя оставим»
«Важно не то, что ты скажешь, а как тебя поймут»
«Иметь собственное мнение еще не значит быть правым»
«Лучшее – враг хорошего, а
