– «Невинные люди»?! Ты это хотел сказать? Чушь. Таковых не бывает в принципе! Мы раздавили, словно осиное гнездо, рассадник хапуг, барыг и лицемеров!
А то, что при этом неизбежны жертвы и среди «невинного» населения, никоим образом не должно нас волновать! – слово «невинного» доктор произносил иронично-обвиняющим тоном, как бы давая понять, что или этого самого «невинного» населения не существует в Природе как класса, или он в оную «невинность» не верит принципиально… – Да, сэр… Главного мы добились. – Роджер старался говорить сугубо нейтральным и спокойным тоном, – Что мне теперь делать? – Как – что? Следующий пункт назначения твоего фургончика – Шато Д, Кабо. Вот и выезжай. Как будешь на месте – найди автомат и звони. Я-то до своей Точки доберусь, наверное, пораньше. И – чтобы без этих глупостей! Соблюдай правила парковки. – Да, сэр. Выезжаю, сэр. – Роджер, потирая лоб, вышел за дверь, оставив доктора с его любимыми реостатами-генераторами-амперметрами. И новейшим излучателем. Конечно, док прав – в прошлый раз Роджер заплатил совершенно ненужный штраф за неправильную парковку чёртова фургона – передвижного дома. Дотошные французские полицейские придрались к тому, что его «сливное отверстие не подключено к приёмному коллектору, или – не опломбировано!». И плевать им было на то, что он и остановился-то на чёртовом поле всего на пару часов… Ну и ладно. Профессорская хреновина к моменту прихода полиции уже сработала. Так что он расплатился на месте, наличными, и отбыл с домом-прицепом марки «Форд» восвояси. Профессорский потрёпанный «Рено» и то привлекает меньше внимания – вот именно в силу своей потрёпанности. Зря они купили новый… Зато мотор хорош. Теперь при выборе места придётся внимательней относиться к «приёмным коллекторам». Или закрытой заглушке. Или не застревать на месте работы так надолго. Док верно говорит: сделал дело – гуляй смело… Но люди…
Он снова закусил губу.
Попадавшиеся навстречу люди, машины и мысли не мешали ему чётко соблюдать скорость и правила движения. Водил ассистент профессионально. Нет, не то, чтобы Роджер любил глобалистов. Жаль было всех остальных – пострадавших заодно с «проклятым фарисейским племенем финансовых воротил», как называл эту братию доктор. Ладно, приехали. Заперев кроссовер «Шевроле», он пересёк стоянку. Усевшись в кабину мощного «Форда», повернул ключ зажигания.
Ну и мотор! Такой, скорее, под стать седельному тягачу – даром, что «Катерпиллер». Профессор молодец. Знает почти любое дело профессионально – чего никто никогда, поглядев на его челюсть боксёра, не скажет… Посмеиваясь в накладную бороду, Роджер вырулил со стоянки.
Сливную трубу полуприцепа отсоединить от коллектора, и закрыть крышкой он не забыл.
Как этот придурок сказал? «Невинные люди»? Невинные люди… Невинные люди, посмеиваясь про себя, и покачивая головами, слушали сбивчивые и «эмоционально окрашенные подростковой мнительностью» показания.
Действительно ли – не верили? Или просто не хотели связываться?
Не слишком расторопно отправились с Инспекцией из Районо в детдом. Проверили подвалы и подсобки. Не нашли там «ничего, даже отдалённо напоминавшего бы орудия пыток… И всего остального, фигурировавшего в обвинениях…»
А ещё бы: у тех было почти двое суток, чтобы всё вывезти ещё до первого приезда… И удалить тех, кто не побоялся бы повторить и подтвердить показания!.. Бедный Лёня. Твоя храбрая попытка не удалась – некому оказалось повторить и подтвердить твои слова: нас, тех, кого «избрали» для «просветления через телесные муки», вывезли на это время на обнесенную трехметровым забором и оснащенную запирающимися воротами территорию летнего лагеря, вывезли даже без тёплой одежды!.. Заперли в бетонном гараже. Пришлось тогда сбиться в плотный комок в углу ремонтной ямы, где нашлись замасленные бушлаты и какие-то полусгнившие обтирочные тряпки и мешки – подстелить на ледяной пол, и кое-как прикрыть дрожащие и почти синие, как у отечественных цыплят эпохи Брежнева, тела: чтобы просто – выжить… Неудивительно, что вскоре – месяца через два – истощённый и замученный Ленька «отправился в бега…» А над очередной безымянной могилой весной выросли ромашки… Невинных людей нет. Есть равнодушные сволочи, с молчаливого согласия которых и существуют такие, как они…
Блин. Миллиардный раз напоминаю себе, что – уже не существуют. Я уплатил по счетам.
Но теперь нужно сделать так, чтобы о них узнали всё.
И никогда больше такое не…
Для этого я и веду этот дурацкий Дневник – веду, словно малоумная, зато – «высокоэмоциональная» гимназистка! Описывающая свои чувства к!.. Да, чтоб вам у… раться! Я тоже – описываю свои ЧУВСТВА!!! Только – это отнюдь не любовь…
Те, кто будет читать этот дневник! (А таковые, скорее всего, будут представителями нехилых Силовых Структур!) Бойтесь!
Бойтесь тех, кто кажется сейчас бессильным и бесправным!
Бойтесь чрезмерно закручивать гайки!
Бойтесь обижать НАС!!!
Возмездие – неизбежно!!!
– Не-е-ет! Дерьмо это собачье, а не крем для загара! Вот – помажься лучше моим – посверкивая пальцами в бриллиантах, Моника отработанным перед зеркалом изящным движением точёной ручки передала тюбик Констанс. Та осторожно, словно тюбик кусался, приняла его двумя пальчиками – видать, опасается за наращённые ногти, подумалось Монике. У-у, с-сучка… Знала бы ты, что я трахаюсь с твоим благоверным каждый четверг! Уж он-то про тебя мне такого… Особенно про то, как ты козюли из носа – да по дну сиденья стула!.. А ты всё строишь из себя даму Высшего Света, а сама не больше, чем десять лет назад, небось, жрала одну жидкую чечевичную похлёбку. Да и то не каждый день! – из-под искусственных ресниц смотреть на заклятую подругу незаметно было проще простого. Но Моника никак не могла остановить вошедшие в привычную колею мысли:
«И сейчас тянешь из мужа бабло на ораву голо… опых оборванцев-родствен-ничков, хоть и перебравшихся из трущоб фавеллы в городскую квартиру, но до сих пор, небось, едящих одной ложкой и суп и жаркое, и удивляющихся устройству унитаза!…» – Фи! Так он из прошлогодней Линии! – брезгливо, словно протухшую падаль, Констанс вернула тюбик обратно, – Нет, я уж лучше по-старинке. Тем, которым привыкла. Привыкла ты, б..дь подзаборная, как же! Повезло просто со смазливым личиком да фигуркой – небось мамаша-то не терялась, пока отец-шахтёр отрабатывал в своей шахте. А она – на постели. С каким-нибудь загорелым породистым мачо. При мысли о загорелом теле своего последнего ухажёра, Моника невольно сглотнула и задышала сильней. Подругу-соперницу она уже почти без инстинктивной первоначальной брезгливости рассматривала куда спокойней.
Ну – так! Они знакомы уже пару лет. Так что можно уже с чистой совестью рассматривать ту, словно банальную редкостную… Змею. Выставленную в музее энто… Этно… Короче – музее природы.
Наблюдая, как на поджарое и плотное благодаря шейпингу и пилатесу тело наносится толстый слой крема, Моника не могла не отметить весьма соблазнительную стройность и грацию заклятой подруги – та не зря платит за всю эту хрень. Может, и самой записаться, да походить? Средства позволяют. Муж тоже. Да и «свободного» времени… Полно.
Однако подумав, Моника откинулась глубже на шезлонг – плевать на все эти процедуры. Она вовсе не толста. Шестьдесят кило для её роста – отличный показатель. А селёдкой-манекенщицей ей никогда быть не хотелось… Ну, вернее, если и хотелось – то лишь до той поры, пока она не повстречалась с Лопесом. Тот сказал, что она в «естественном», неподправленном всеми этими снарядами-упражнениями, и липосакциями, виде, в тысячу раз сексапильней, чем любая дура, тратящая в день несколько часов на то, чтобы согнать избыточный вес, потея, словно глупая кобыла… (Хи-хи. Вот бы дать мужу Констанс понюхать её сразу после занятий в тренажерном зале!)
И, к счастью, похоже, Лопес до сих пор остаётся при своём изначальном мнении. Моника протянула точеную ручку, и взяла чёртов Махито. Ну и мерзость эти зонтики. А никуда не денешься – надо соответствовать. Ноблесс – облидж. Положение обязывает. Приходится иметь виллу. Яхту. Ездить с мужем в самые дорогие рестораны, делая вид, что вся дороженная фигня, что там эксклюзивно готовится и подаётся в таких порциях, словно это ребёнок на… ал, страшно ей нравится. Посещать спа-салоны, курорты, рауты, одевая тряпки, которые так же удобно носить, как и спать на курином насесте… Загорать на крыше этой самой чёртовой виллы…
Ривьера, мать её!.. – Моника, смотри! Что там с морем? – Констанс, отбросив столь тщательно прививаемый ей лоск и изящную небрежность, показала пальцем. В голосе чувствовался…
Страх?!
[justify]Моника, ещё раз злорадно подумав о плебейском происхождении подруги, всё же взглянула в сторону, куда был направлен пальчик с безвкусными рисунками на наращённых ногтях. И… Вскочила с лежака, тоже забыв про чёртов лоск и ужимки! Чёрт возьми!.. Б… ство! Да что же это за …?! – Бежим отсюда скорее! Это цунами! – уже не думая, достаточно ли
