Таким образом, несмотря на всю свою мерзость, примитивность и пошлость, властная элита со своим низким уровнем самосознания, над которым в значительной степени господствует животное сознание с инстинктами потребления за чужой счет, всё же не склонна допускать собственное уничтожение в силу чувства самосохранения, характерного для низшего сознания, а благородные борцы за справедливость с высоким уровнем самосознания и соответствующим стремлением в установлению гармоничных, а не антагонистичных отношений в обществе, ведут к уничтожению свободы и развития, то есть к гибели цивилизации, как таковой.
Борьба между ними при большей частью пассивном поведении остального населения происходит непрерывно с доминированием более энергичной управляющей элиты, провоцирующей ненависть к себе со стороны всех остальных, и тем самым образуя тот антагонизм, который не дает обществу остановиться в развитии.
Именно по этой причине, любой переворот или революция, свергающая или даже уничтожающая всю властную элиту, как это происходило, например, в Китае неоднократно, сравнительно быстро воспроизводит прежний – антагонистический - порядок в обществе, то есть восстанавливает то условие, при котором только и возможно развитие общества. В России, по прошествии семидесятилетних катаклизмов, произошло то же самое. Если же подобного восстановления не случается, то сообщество распадается.
Тем самым, глубинным источником, точнее, движущей силой общественного развития, как и развития каждого человека, является скрытое взаимодействие двух форм сознания: низшего, или природно-животного, и высшего, или самосознания.
До сих эта скрытая движущая сила развития определена не была: вместо нее идеалистическая философия, в частности, Гегель, указывала на понятие, далекое от конкретности, – общественное сознание, которое, по его мнению, и есть основной источник общественного развития, и только оно одно его определяет, тогда как материалистическая философия, например, Маркс, наоборот, полагала, что только общественная жизнь и деятельность определяют общественное сознание.
Как это видно, оба подхода не доказывают, а всего лишь декларируют свое понимание проблемы, упоминая лишь внешнее выражение скрытых антагонистичных сил, но не открывают их, и поэтому вся история определения движущих сил общественного развития показывает поиски и находки тех или иных внешних факторов, часто далеких друг от друга, более или менее воздействующих на ход развития общества, то есть антагонизм основных составляющих человеческого и общественного сознания так и остался не выявленным.
Видимое отнюдь не означает проникновения в глубину. Поэтому даже краткий анализ приведенных ниже факторов, считающихся их авторами первичными источниками, причинами или движущими силами развития общества, показывает, что они являются не изначальными, а производными, вторичными факторами, переводящими глубинный антагонизм в человеческом и общественном сознании в общественное развитие, причем часть из них есть всего лишь условия общественного развития.
Материалистический анализ проблемы выделяет в качестве движущих сил развития общества факторы большей частью природно-структурного характера.
Ш. Л. Монтескье C.L. (Montesquieu) считал источником общественного развития географические условия и природную среду: «Закон, говоря вообще, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли… Они (законы) должны соответствовать физическим свойствам страны, ее климату – холодному, жаркому или умеренному, качествам почвы, ее положению, размерам… в странах плодородных всего чаще встречается правление одного, а в странах неплодородных – правление нескольких, что является иногда как бы возмещением за неблагоприятные природные условия» [3, c. 168, 393].
Конечно, природные условия - важный фактор для существования – менее или более благоприятного, но не более того, так как они - лишь один из многих внешних факторов – именно условий, которые могут так или иначе повлиять на жизнь сообществ, - но не движущие силы развития. Кроме того, как показывает история первобытных сообществ, независимо от географических условий и природной среды, в течение десятков тысяч лет для этих сообществ никакого видимого развития не наблюдалось.
Ж.Ж. Руссо (J.J. Rousseau) полагал, что к движущим силам общественного развития следует отнести численность народонаселения: «Прежде чем изобретены были особые знаки, заменяющие всякие ценности, богатство могла состоять почти исключительно в землях и стадах скота, являвшихся единственными реальными благами, которыми могли владеть люди. Но когда поземельные владения, переходившие по наследству из рода в род, настолько увеличились в числе и размерах, что покрыли собою всю землю и соприкасались между собой, то одни могли возрастать уже только за счет других. Те люди, которые остались ни при чём, благодаря тому, что слабость или беспечность помешали им в свою очередь приобрести земельные участки, стали бедняками, ничего не потеряв, потому что не изменились, когда всё изменилось вокруг них. Отсюда возникли мало-помалу, в зависимости от различий в характере тех и других, господство и рабство или насилия и грабежи» [4, с. 83].
Свободное занятие земельных участков, пропорциональное возрастанию населения, действительно когда-то заканчивается со всеми вытекающими последствиями, но данный факт трудно считать изначальным и определяющим в развитии сообществ, поскольку он не указывает на причину роста населения и, стало быть, является внешним фактором, а не первичным.
Э. Дюркгейм (D.E. Durkheim) основной движущей силой развития общества считал общественную дифференциацию труда, так как полагал, что, в отличие от простых сообществ, где люди связаны личными отношениями, интересами и традициями, в современных больших сообществах люди всё более опираются друг на друга в силу различий в собственной специализации. Вместе с тем Дюркгейм ключевыми факторами развития общества считал рост населения и плотности населения [5, с. 106; 6, с. 125].
Конечно, достаточная численность и плотность народонаселения благоприятствуют появлению различных ремесел, а затем и дифференциации труда для его облегчения и повышения производительности. Всё это, естественно, можно отнести к благоприятным условиям, способствующим возникновению и закреплению прав собственности, и соответственно – к развитию торговли, городов, государств и много чего еще, но все эти факторы есть всего лишь внешнее обрамление процесса развития человека и его сообществ. Поэтому остается открытым вопрос о том, что же всё-таки побуждает людей двигаться поступательно при возникновении благоприятных условий.
К Маркс [K. Marx] пытался доказать, что движущей силой общественного развития является противоречие между потребностями людей и возможностями их удовлетворения, разрешающееся в борьбе производительных сил общества и орудий труда, а также - в борьбе собственников производства с классом работников на этом производстве [7].
Тут тоже остается без определения источник появления у людей всё растущих потребностей, что заставляет их не довольствоваться необходимым, а захватывать в свою собственность, отнимая у остальных, всё возможное, включая и то, что невозможно употребить в течение жизни. Поэтому данный фактор не может не исходить от какого-то скрытого, внутреннего источника, то есть он является вторичным.
Двигателем истории является борьба за существование. Таково, в частности, мнение представителя школы социал-дарвинизма Людвига Гумпловича (L. Gumplowicz). Он полагает неустранимость конфликтов в жизни общества, поскольку люди беспощадно борются за влияние, выживание и господство. Гумплович утверждает, что общество развивается в соответствии с законом, заключающимся в «… стремлении каждой социальной группы подчинять себе каждую другую социальную группу, встречающуюся на ее пути, стремлении к порабощению, господству» [8, с. 159].
[justify]Однако, подобная беспощадная борьба за выживание и существование всё же характеризует в наиболее полном виде не человека, а флору и фауну, тогда как для человека она соседствует, например, с альтруизмом, милосердием, чувством собственного достоинства, и именно эти человеческие особенности не всегда проигрывают борьбе человека за существование: человек в жизненных реалиях, в отличие от животных, знает о своей смертности, и во многих случаях это знание
