выхлопная труба, разрушившая мечту вчера, сегодня взялась доконать отца Иоанна до упора. Железка стала короче дюйма на три. Распил получился с заусенцами, косой и корявый. Вот тебе и штука! Получается, пока преподобный воздыхал у райских врат, равви Иоханаан прокрался, в тишине и мраке, да и учинил обрезание над беззащитным автомобилем.
-- Потс поганый, твою ж дивизию! Йа охЕль бат Ахат, бен зоне, кебенимат, кусоктах! Ангидрид твою перечницу через тридцать три коромысла! Восьминогий осьмихрен тебе туда, куда не надо! Да чтоб ты с казаком повстречался, шлемазл! Кише мере тохас, но только протри ее после твоих Иудиных целований! Зевел шель бен-адам, в рот тебе нехорошо, и в лоб тебе неловко!
Весь этот поток грозных слов и грязных выражений, должен был напугать врага до икоты. Должен, но не напугал. Иван Иванович рыдал, и вместе со слезами, выплевывал в бороду подонки разных языков и наречий. В распаленном мозгу плодились и множились планы страшной мести. Пожары, погромы, расстрелы, газовые камеры. Злость стремительно расползалась по территории разума, окрепнув от плотного обеда за столом горькой обиды. Батюшка уже было присмотрел несколько булыжников для атаки.
Вдруг, совсем рядом, раздался голос из его сна:
-- Вань, чего ж ты удумал? Распалил злобищу нешуточную, и сам себя жалеешь до слез? Так и злись на себя, в таком разе. Ребе тебе не потрафил?
-- Угу… -- батюшка всхлипнул и утер сопли седой бородой.
-- Равви сделал совершенно то же, что и ты, только на час раньше. Нельзя же швырять камни в окно человека, который не поленился встать пораньше, для богоугодного дела. Вот, что я скажу тебе, Ваня, положение ваше отнюдь не безысходное. И, если, голова у тебя на плечах обретается не только клобук носить, то найдешь выход. Теперь, ступай спать, утро вечера мудренее.
-- А-а-а?..
-- Нет, Ванюша, совсем не готов. Иди спать!
Когда, в полдень, преподобный открыл глаза, идея уже освоилась у него в голове. Прихлебывая крепкий чай, Иван Иванович наслаждался чистым солнечным днем, и надеждой на такую же чистую совесть. Поиск недостающего звена был кратким и успешным. Каталог запасных частей лежал в ящике для перчаток, проще говоря, -- в бардачке. Дома, отец Иоанн накрыл стол свежей скатеркой, собрал горсть огрызков карандашей, и достал с чердака антикварные конторские счеты.
-- Дай сам скажу! Смотрите сюда! Целиком «Волга» стоит десять тысяч. Щелк! Пять тысяч, то есть половину, оставляем Иоханаану. Щелк! Тут уже ничего не поделаешь. Записываем за ним кузов и картер двигателя – детали весьма крупные, и оттого номерные. Щелк! Щелк! Нас интересуют только заменяемые узлы и механизмы. Заранее припасаем новенькие запчасти, должным образом промоленные, окропленные, и благословленные. Щелк! Щелк! Щелк! По вторникам же, без никакой обиды и злорадства, заменяем элементы, несущие заряд иудаизма, на аналогичные, но православной ориентации. Бац! И вот, таким путем, через пару лет, мы получим автомашину-амфибию, сочетающую две родственные, но столь сердитые друг на друга, конфессии.
Все, имеющее начало, не избежит завершения. Иван Иванович и Иван Давыдович жили в мире, трудились, уставали, радовались, хандрили, болели, грустили. И ушли разом, с миром в душе, и спокойствием на лице. В небесах дневальный проводил их в кабинет Творца. Господь встретил новичков радушно, и пожелал услышать историю про один автомобиль и двух священников. Новопреставленные изложили сюжет во всех подробностях. Всевышний, с самого начала с трудом сдерживал смех, но в финале расхохотался, столь громогласно, что на подначальной Ему Земле приключилась сейсмическая атака. Преподобный Иоанн и ребе Иоханаан тоже смеялись, вкупе со Вседержителем, и радовались Его присутствию.
Стоп, стоп, стоп! Интересно, что сталось с Иваном Волговичем ГАЗ-24 белого цвета? Аппарат на ходу. За прошедшие годы ход у машины стал мягче, скорость – выше, прием – резче, тормоза – надежней, а окрас – белей и чище. Словом, молодеет автомобиль, чтобы там не говорили. Молодеет день ото дня. Не верите? Поезжайте в деревню Ивановка и взгляните сами. И, как говорят в Риме – sapienti sat.
