Ласковое сердце

Ордегаста расцвела, необычайно красивым, тропическим цветком, неземная радость. Эту диву можно было запросто представить сидящей в распустившемся бутоне розы, в этом её платьишке, с крыльями бабочки за спиной, не меньше.
Рыцарь решил подождать с казнью дракона и тот лежал у него в ногах, шумно и прерывисто дыша. Кровь сочилась из него в рыхлую землю, и она впитывала её, как проголодавшаяся, без остатка. “Возможно, что моей помощи и не понадобиться“, - подумал принц, поглядев, как змей издыхает на его глазах.
-Здравствуй Василиночка! – сказал он, совсем потеряв тот свой грозный вид, который был ещё мгновение назад. Она сначала радостно побежала, уже готовая броситься ему на шею, но потом, видимо вспомнила, что она всё-таки царских кровей, и пошла медленней, ступая по царски. Это всё же не смогло её заставить весело посмеиваться и прыскать от радости, чем немало умиляла храброго воина. Он ждал её у поверженного врага, держа под мышкой шлем и убирая в ножны, хорошо сослуживший, меч.
Подойдя, она вложила свою, исхудавшую, паучью, словно сухие веточки ладошку в его мощную, состоящую из мяса и крови, ладонь и пока он целовал её, разглядывала его лицо. По её виду он понял, что принцесса абсолютно всем довольна, так как неустанно хихикала и из глаз её так и прыщет слезами радость.
-Отвернись, принцесса, не достойно тебе смотреть, как я добью этого гада.
-Не надо,- попросила она и обняла его за металлический наплечник, - хватит уже с него.
-Он так долго держал тебя здесь - в этом замке… Дракон должен ответить за все свои злодеяния!
Но принцесса снова остановила его:
-Посмотри, как он истекает кровью! Змея умрёт и без твоей помощи, лучше пойдём отсюда поскорее.
Он внимательно посмотрел в её зелёные очи, которые сверкали на солнце как драгоценности, и убрал руку с эфеса меча.
-Может ты и права, но я бы не стал его оставлять так, - последние слова он пробубнил уже под нос, недовольный тем, что ему помешали совершить правосудие.
Ордегаст повёл её между деревьев, прочь от проклятого замка, наполненного страхами и летучими мышами, а Василиночка успела в последний раз взглянуть на поверженного дракона. Увидела, как его чёрные глаза, чернее самой непроглядной ночи, сверкающие ярче любого изумруда, с какой-то небывалой грустью и болью разглядывали не рыцаря, а именно её, будто дракон пытался уйти в иной мир именно с её образом в памяти, а не со страшной сечи, в которой был нещадно повержен, словно был бесконечно ранен не мечом рыцаря а её изменой.

                                                                                   ***
Недалеко, в лесу, на поляне, паслась гнедая лошадь Ордегаста. Она так спокойно щипала траву, будто точно знала – её хозяин вернётся. Её уздечка позвенивала, как весенняя капель. Вдруг рыцарь подхватил принцессу и усадил на коня. Она не сопротивлялась и даже ничего не говорила, а просто тихо радовалась, что у неё появился такой защитник и красивый конь, который внимательно посмотрел на неё большим, влажным глазом и покорно пошёл вперёд, ступая важно.
-Нам нужно уйти отсюда подальше, а там остановимся на привал.
-На привал? – спросила Василиночка, будто не знала что это такое.
-Да, мне необходимо отдохнуть.
Спасённая принцесса кивнула головой, в знак того что поняла, и углубилась в свои мечты. Совсем скоро она была немало удивлена своему открытию. Оказывается, принцесса всё это время жила вокруг непроходимых болот и совсем жутких, чёрных лесов, где редкие деревья сгнили и торчали кривыми остовами, другие пали, как трупы и осклабились на всех клыками-сучьями. Казалось - это места, куда приходят умирать животные, и они здесь единственные добрые души, бредущие с победы.
Лошадь  чавкала, увязающими копытами, по мелкому болоту, но совсем не возмущалась своей участи. Верно, этот добрый конь частенько бывает в подобных передрягах. Принцесса поглаживала его по гриве, и искоса поглядывала на, идущего рядом, Ордегаста. Воин тоже не бранился и не выражал никаких эмоций, только желание побыстрее преодолеть, вставшие на пути, драконовы земли. Вода на болоте была спокойной, кое-где открываясь большими прогалинами, редкие кувшинки плавали на поверхности. Где-то в глубине, среди тростника, недовольно крякали утки.
Кругом тишина, кроме зуда вездесущего комарья, лёгкого ветерка, редкого поквакивания лягушек, довольных пойманным комариком или мошкой, да мерного сопения, до смерти напуганных, камышей. Василиночка посмотрела вверх, потому что болотное однообразие навевало скуку и дремоту. Верху плыли массивы облаков. С причудливой фантазией они менялись, превращаясь то в страшную старуху, то в старика, а то и вовсе в дракона, который, теперь уже в этом обличье, пытался быть всегда с нею рядом. Она представила себе, что сидит на одном из тех кучевых облаков, белоснежном, с синевой, а внизу, словно какой-то его спутник – сине-зелёная земля, чуть наклоненная осью и расчерченная контурами границ…
-Похоже, болота заканчиваются, - оборвал её мечты Ордегаст. Он впервые перевёл взгляд на девушку и увидел, как та его изучает, прощупывает, простукивает, словно хочет понять эту машину и научиться ей управлять. И ему стало немножко неловко: столько времени она провела у змея, а всё по-прежнему смотрела, будто с высоты, с присущим только царственной крови, взглядом.
Где-то далеко, вон там – слева, заурлыкали журавли, словно праздничные колокола. Вскоре они затихли, вновь кваканье зелёных и тощих лягушек, да беспрестанное мельтешение насекомых. Иногда попадались здоровые, этакие жуки с ладонь, они проносились мимо, будто драконы, и тут хоть с коня прыгай, комары по сравнению с ними просто милашки. Она увидела впереди долгожданный сухой лес, где из гадов разве только ящерицы, а комаров вытеснили бабочки. Вся троица вроде как повеселела.
Они вышли на обширную, ярко освещённую поляну с высокой лесной травой, внутри которой уже созрела крупная земляника. Василиночка резво, совсем как дитя – неудержимая, соскочила с коня. Красные, как капельки крови, она срывала эти ягодки и клала их в рот. Рыцарь позволил побегать принцессе по поляне и, с явной нежностью во взгляде, наблюдал за ней и улыбался. Словно мёд душистые, как все запахи леса в одном флаконе, ягоды таяли прямо на языке. Вдоволь порезвившись на поляне, они вступили под мрачный полог леса, где верхний ярус обделял кляксами света и поэтому здесь почти не было того разнообразия зелени – в большинстве своём сухостой и бурелом. Благородный рыцарь шёл как смелый великан, делая широкие шаги, а она следом – весело, как девчонка, часто семеня ногами, чуть подпрыгивая от радости, спешила успеть за ним, часто поглядывая на него сбоку, не решаясь заговорить, а он, как бы не замечая,  продолжал прокладывать путь по, неведомо откуда бросавшимся под ноги, тропинкам, мимо старых деревьев, покрытых зелёным мхом.
Наконец, Ордегаст, которому принцесса целиком и полностью вручила свою судьбу, стоя на границе зелёной поляны с прудиком недалеко, сказал командным тоном:  - Здесь сделаем привал! - Принцесса не обиделась, что он так заговорил, будто не с нежной девушкой, а с отрядом непослушных воинов – он просто устал. Вместо этого она села в траву и стала с любопытством наблюдать, что же собирается делать принц.
Ордегаст скинул на землю шлем, рукавицы, некоторые, мешавшие ему, части лат и отложил в сторону меч. Её взгляду открылись глубокие раны, которые подло скрывались под одеждой. Открыл, висевшие на боках коня, подсумки и оттуда очень густо запахло вкусным. Рыцарь повернул голову к девушке, посмотрел, как она потянула головой на запах, и улыбнулся.
-Ты очень исхудала. Проклятая змеюка совсем заморила тебя голодом.
И она сглотнула. Ордегаст очень ловко готовился к привалу, сразу было видно, что делает он это не в первый раз, и вскоре огонь над возложенными дровами несмело затянулся, скромно облизнул веточку, обнаглел, почуяв вкус, обхватил всю, разгрыз её, перекинулся на другую. Пока костёр скромно разгорался, будто стесняясь показать всю свою наготу, – солнце уже чертило по вершинам леса и лес этот оставлял на ярком диске чёткие зубцы.
Не выдержав, принцесса спросила рыцаря:
-Хочешь я помогу полечить твои раны!? – он был не против и Василиночка, взяв у него белую пахучую мазь, стала наносить её на раны толстым слоем. “Надо же, - подумала она, - а я и не знала, что мой дракон способен так покалечить человека. Сколько их – таких рыцарей, приходило меня спасать, и все они полегли возле замка или даже не дойдя до него, и всегда было удивительно – как это доброе животное способно убить человека?! “
-Расскажи мне про своё королевство!
-Тебе там понравится. Это очень большой замок, окруженный большим городом и высокой стеной. Никто ещё не смог нас завоевать. Моё войско охраняет его день и ночь и они ждут, не дождутся, когда я… мы прибудем назад и займёмся нашими повседневными делами. Они тебе будут рады. Перед отъездом я сказал всем жителям своего королевства, что привезу им королеву и в городе был праздник… - Василиночка слушала его спокойную речь и улыбалась, в уголках её глаз, кажется, даже блеснули слезинки.
-А что мы будем делать, когда прибудем?
-Поженимся. - Быстро, безо всяких раздумий ответил Ордегаст, и даже не посмотрел на девушку, которая от внезапности перестала мазать его мазями.
-Как… вот так… сразу?
-Садись лучше есть, Василиночка.
Принцесса совсем не по-королевски накинулась на еду и, словно сорвавшаяся с цепи, застучала ложка, выстукивая ломаные ритмы, о днища тарелок. Захрустела прыщавым огурцом, склизкими грибками-маринадами и солениями, сглатывая из глиняного кувшина вино. Спеша насытится, она ложила в рот ещё не остывшую картошку, раскрывая рот, дабы выдохнуть пар, катала горячее из одного угла рта в другой, что бы остудить, глотала и совала следующую. Всё было небывало вкусно: мясо ужарилось, хлеб не усох, огурцы просолились в меру. Да что это за еда для таких богатырей как она. Сейчас бы поросёнка печёного, да гуся с яблоками, а то огурчики, да картошечка, свежая, пахучая, с них только язык проглотить. А ещё бы кваска для унятия голода – хмельного, деревенского, крепкого…
К тому времени луна с надгрызенным краем плыла над ними, как какое-то сонное животное. Темнота и свет костра сделали из окружающей растительности какие-то смутные, волнами, образы, будто не было листьев, не было веток, а одни сплошные, чёрные и тёмно-зелёные горки и статуи. Где-то, совсем рядом, копошилась куропатка, бегала, громко взмахивая, летала - наверняка рядом было ейное гнездо, и мать-наседка всячески пыталась отвратить беду.
Наконец они наелись и развалились на земле. Ордегаст бережно снял красную попону с чёрным гербом, со своего коня и постелил её принцессе, и теперь она чувствовала себя, совсем как в домашних чертогах – роскошно. Над головой шуршали летучие мыши, ищущие, наверное, невооружённую жертву, но видимо боялись блеска его меча и улетали дальше – в лес, где всё кишело ночными тварями. Он что-то говорил ей очень долго, рассказывал про свои земли, и она, наконец, почувствовала, что больше не одна. Прочь одиночество! И совсем не важно, что он там говорил, она его почти и не слушала, главное - что этот голос рядом живёт и пульсирует, бьёт жизнью как