теплового удара, который испытывали элементы конструкции в момент выстрела. Предварительные испытания на макете давали вполне приемлемое время готовности пушки к следующему выстрелу даже с учетом коэффициента масштабирования. В реальности картина оказалась почти катастрофической. Кому нужен гиперболоид, который можно привести в боевую готовность через полтора или даже два часа после выстрела ? Летавшие на «Южный» специалисты, в том числе и главный конструктор предложить пока ничего не смогли. Пришлось приостановить монтаж боевого варианта гиперболоида до полного выяснения ситуации. Такого облома никто из них не ожидал, даже москвичи из ЦКБ, которые формально являлись научными руководителями разработки и очень придирчиво вели себя на защите проекта Виктора Александрова. «Бывают же такие времена в жизни, когда во всем полный облом»,-размышлял Зимин. «Кризис»,- вдруг пришло на ум нужное слово. «Но кризис когда-нибудь кончается,- с надеждой подумал он. В два часа он ждал главного конструктора для принятия срочного решения. Ждать окрика из Москвы было опасно. Еще чуть помедлить и сюда наедут комиссии и закормят бесплатными советами и многочасовыми совещаниями. Отвечать по большому счету придется все равно ему одному. Виктора он будет защищать…..
То, что предложил Виктор Александров Зимина неприятно удивило, если не сказать, разозлило. В другой бы ситуации, он с удовольствием бы послушал главного конструктора, следя за полетом его фантазии и поражаясь его почти сверхъестественному умению сметать технические границы, умело разрешая противоречия системы. В данном случае без каких либо расчетов и предварительных исследований Александров предлагал применение материалов, запоминающих форму конструкции до теплового удара (какой-то там эффект никому неизвестного Апсита). Он утверждал, что другого выхода у них нет и надо рисковать. Зимин даже не стал задавать Виктору банального вопроса- знает ли он, какие деньги уже затрачены на систему настройки «Элины», и что будет за это сумасшедшее предложение с ними, разумеется, включая главного конструктора. Он только сказал:
- Все что ты здесь много намолол советую пока забыть. Даю еще одну неделю срока. И знай, что через неделю, если вы не найдете решение (он перешел на вы), я вынужден буду заявить о срыве испытаний и переносе сроков. Гиперболоид придется заморозить на неопределенное время. Можете идти.
Зимин обратил внимание на уставший вид и потухшие глаза Александрова. «Нетипично это для Виктора. Ясно, что случившееся он понимает как удар по его авторитету. Мучительно ищет решение. Ну да не мальчик уже. Выберется, заматереет скорее. Если выберется… Кажется его еще что-то мучит. Надо будет потом поговорить с ним отдельно».
Они немного посидели с Семеновым после ухода главного конструктора.
– Ну а ты, мой уважаемый заместитель, что предложишь в данной ситуации, может быть тоже какие-нибудь фантазии имеешь ? ….., - прибавил он. Зимин больше не хотел себя сдерживать.
- Ну если твой молодой орел ничего не может, то куда уж нам старым ретроградам, -сразу открестился Иван Ильич. -Ты же помнишь, я был против спешки с боевым вариантом. Но ты зря так отнесся к его предложению с этими новыми материалами. Не сейчас, может быть, но новую лабораторию под эту идею после проверки, конечно, я бы создал. Интересная идея. Молод твой кадр, пока ответственности в полной мере не осознает, иначе не стал бы здесь нас фантазиями кормить.
- Твоя позиция ясна. Вот, что, дорогоймой заместитель, через неделю с главным конструктором лети-ка на полигон. И будешь мне оттуда вместе с ним каждый день докладывать, каждый день….
Иван Ильич молча покинул кабинет Зимина. «Если бы он тогда послушал его, Ивана Ильича, и не торопился с боевым вариантом. Послушал этого мальчишку Александрова. Вот теперь придется расхлебывать его волюнтаризм. Мечта, видите ли, гиперболоид инженера Александрова. Фантастику в детстве надо было меньше читать».
Иван Ильич понимал, что стоять в стороне Зимин ему не позволит и что отвечать вместе придется. Под техническим предложением есть и его подпись. Он колебался еще, какую сейчас занять позицию. Включиться в борьбу, разделив полностью ответственность за результат с Зиминым и Александровым или показать всем, что был давно против этой авантюры и тем самым сохранить лицо заместителя директора по науке в случае полного краха государственных испытаний.
Когда за Иваном Ильичом закрылась дверь кабинета, Зимин посидел немного за столом,слегка покручиваясь в кресле. Затем достал из сейфа бутылку «Армянский коньяк. Пять звездочек», налил пол стакана и залпом выпил. «А ведь у нее кто-то был в Ялте», -с грустью подумал он, глядя в окно. Осень, осень….
5. Ну вот и все…
Редко кто станет спорить с тем известным фактом, что наша жизнь «полосатая». То нам начинает вдруг везти, и все прекрасно ладиться, то дела наши, что называется из рук вон…. Пожалуй, с этим мог бы поспорить Виктор Александров. Все-таки ему чаще везло. Однако сейчас он вспомнил эти серенькие полоски, которые все же случались. А не замечал он их по молодости. Времени впереди было вагон- как-нибудь все образуется. Эти полоски касались более личной жизни. Но сейчас, когда не ладилось с таким ответственным делом, и он стал терять внутреннею связь с Лилей, ему вдруг показалось, что наступает черная полоса в его жизни. Может быть все еще можно поправить ?
Неделю назад на «Южный» прибыла спецколонна машин с экспериментальными элементами системы юстировки лазера и новой системой наведения, которые за несколько дней были смонтированы и подготовлены к испытаниям. Виктор летел с Иваном Ильичом самолетом до Симферополя. Он как всегда настоял перед Зиминым на своем. Зимин уступил, но на этот раз очень неохотно. Виктор быстро «заразил» своей идеей работников отделения главного конструктора, занятых по «Элине». Так уже бывало не раз прежде, и директору ничего не оставалось как согласиться. Однако Владимир Николаевич уже понимал, чем все это скоро закончится, потому что на доводку самой блестящей идеи необходимо время. Однако по целому ряду причин, о которых знал только он в силу своего положения и связей в Москве, времени у них не было.
В аэропорту их встречали, но не на УАЗике, как обычно, а на черной «волге» самого начальника полигона полковника Разина. Даже этот факт уже говорил о том, сколько надежд возлагали военные на их сегодняшний приезд. По дороге начальник «машины» (так принято было здесь называть лазерную пушку) подполковник Никитин сообщил им, что на полигоне уже два дня работает комиссия из Москвы по оценке существующей ситуации и выработке рекомендаций относительно строительства боевого лазера. Комиссию возглавляет генерал-майор Рагозин из 5-го управления, к сожалению – наш главный противник применения лазерного оружия в противоракетных системах.
Виктор сидел за столом в диспетчерском пункте, отделенном от лазерной пушки прозрачной стеной толстого бронированного стекла, и рисовал на листке стрелы-самолетики. Руководителем пусков была объявлена тридцатиминутная готовность. На большой мнемосхеме, светящейся множеством маленьких разноцветных лампочек было видно, как последовательно включаются все системы лазерной установки. Снаружи мерно гудели вакуумные насосы (величиной с человеческий рост) и ревел реактивный двигатель вдали. В динамике время от времени слышались рапорты офицеров расчета о выполнении регламентных операций по проверке готовности систем. «Продувка. Давление в норме. Есть, давление. К пуску готов. Готовность десять минут. Руководителям исследовательских групп проверить наличие людей в укрытиях». Виктор молча слушал эти голоса и думал о том, как много сейчас зависит от этого выстрела. «К пуску готов….Все офицеры - бывшие ракетчики. Офицеров- лазерщиков еще только предстоит готовить в академии. Если конечно будут эти пуски». Минут через пятнадцать уже станет ясно, кто он такой: победитель, который вернется завтра домой и легко, с улыбкой снимет тяжелый груз с Зимина. Или зарвавшийся авантюрист, которому поверили при поддержке директора весьма серьезные люди в министерстве обороны и ВПК*. Семенов находился вместе с генералом Рагозиным на командном пункте Элины. Иван Ильич что-то долго объяснял генералу, а тот согласно кивал головой. Интересно, о чем это они договорились?
«Готовность тридцать секунд…. Пуск ! Есть пуск.» После нажатия кнопки пуска через три-четыре секунды из специального окна здания, в котором жила эта «машина» в течение семи секунд выходил невидимый лазерный луч диаметром в один метр.
Через десять минут система юстировки оптики все еще не обеспечила готовность к следующему выстрелу. Не произошло этого и через полчаса. Это был полный провал. Однако Виктор попросил не отключать систему контроля и продолжал ждать. Через час двадцать секунд на табло мнемосхемы загорелась надпись «Юстировка норма». Сразу пошли доклады: «Продувка кюветы. Давление в норме. …..». Виктор прошел на командный пункт и потребовал еще один выстрел. Начальник машины махнул рукой и отвернулся. Была объявлена тридцатисекундная готовность. Пошел обратный отсчет времени. «Пуск!»
После того как выключили реактивный двигатель, обдувающий ракету-мишень для имитации ее полета в атмосфере, Виктор прошел всю километровую лазерную трассу. По ней лазерный луч достигал мишень, установленную в большом ангаре против толстой стены из жаростойкого кирпича. Интересно, что во время генерации луча на трассе наблюдалось необычное сильное колебание воздуха. Вагонетка с первой ступенью баллистической ракеты, намертво прикрепленная к рельсам, на этот раз была сорвана и отброшена к самой стенке ангара. В корпусе ракеты он увидел огромное, оплавленное по краям отверстие. Второй выстрел сильно оплавил кирпич. Энергетические возможности
«Элины» (а это не менее мегаватта) не раз впечатляли не только Виктора, но и весьма крупных чинов из министерства обороны. Можно было получить и большую мощность, однако местная электростанция не могла обеспечить необходимую энергию накачки лазера. Эту проблему планировалось разрешить с помощью строящейся вблизи атомной электростанции. Но достигнутая на сегодняшний день скорострельность делала такое оружие совершенно неэффективным, а сам проект провальным.
С разрешения Зимина Виктор вернулся домой, захватив с собой кассеты с киносъемкой поведения «машины» и мишени во время выстрела. Иван Ильич остался для составления доклада комиссии в ВПК. В пятницу вечером Виктор рассказал Зимину подробности и предложил теснее привлечь к работам создателей материала с самовосстановлением исходной формы после тепловой поводки. Зимин слушал главного конструктора
