На озере или рассказик ни о чем…

Helvetica, "DejaVu Sans", "Lucida Grande", "Lucida Sans Unicode", "Lucida Sans", sans-serif]- Наверное, из французов?
- Это кто, Фома из французов!?- Владимир Александрович расхохотался, вытер салфеткой выступившие слезы и, звякнув ножом по хрусталю фужера, позвал негромко:
- Фома Фомич. Выйди голубчик на минутку. Господа тебя видеть желают.
Через минуту из-под навеса, где надо полагать, и находилась кухня, вышел, прихрамывая на правую ногу неказистый мужичок, с расхристанной бороденкой неопределенного цвета, в белой куртке и белых штанах.
- Чего изволите барин? Если раков желаете, то ближе к вечеру. Пиво еще не простыло… А с теплым раков никак не можно…
- Вот полюбуйтесь господа хорошие на моего француза…Я его из екатеринбургского привокзального буфета увел… Совсем пропадал талантище…
Целый день пирожки да расстегайчики… Болото… Того гляди и спился бы…
Он протянул повару отчетливо хрустнувшую десятку и отправил восвояси…
- Ступай, Фома Фомич. И не забудь, оставь к шести часам горячей свининки. Барон Трахтенберг подъедет. Он ее под анисовую страсть как уважает.
- Непременно оставлю, Ваше Сиятельство!- старик повар почтительно кивнул взлохмаченной своей головенкой и скрылся под пологом.
- Что, Барон Трахтенберг обещался?- скривилась княжна Воропаева. Пудра с ее щек под воздействием выступившего пота слегка потекла и отнюдь не первой молодости мадемуазель казалась теперь даже старше своих лет.
– Опять надо полагать цыган с собой привезет, вот ведь моветон, а то напьется как мужик и из пистолетов стрелять начнет…, по воронам да по чайкам…
- Ну и пусть себе стреляет,- вступился за отсутствующего барона раздобревший и чуточку опьяневший заводчик.
- А по воронам да галкам и наш царь-батюшка, Николай Александрович Романов пострелять, побаловаться любитель…Очень и очень…
Все тут же возымели желанием выпить и за Николая второго, и за всю августейшую фамилию, хотя разговор за столом самым странным образом вновь вернулась к Трахтенбергу…
- Это уж как пить дать напьется - авторитетно заявил мужчина в полотняном костюме с плоским, невыразительным лицом.
На пасху говорят, так набрался, что в челябинской «Астории», к медведю полез христосоваться, а после чего взболтал бутылку «Krug Clos du Mesnil» за пятьдесят рублей штука, и с ног до головы окатил бедолагу – городового, появившегося в ресторане не ко времени…
Все рассмеялись, заерзали на стульях, вспоминая смешные истории, в которых барон Трахтенберг принимал непосредственное участие.
Желающим подали кофе. Мужчины закурили, а некурящий Сергей Павлович взялся за гитару, висевшую на сучке ближайшей сосны.
- LA ROMANCE DE SALON.-
Объявил он негромко, пробежав тонкими пальцами по инкрустированному перламутром грифу.

… «A passe deja, trois longs jours,
Des le moment de notre rencontre,
Caressent les reflets du feu,
De la cheminee, vos epaules.
Mais vous vous trouviez, dans le calme,
A mes yeux, regardaient,
Dans l'elan se sont jetes chez moi,
Ayant cache la personne aux capotes.
Mais je, vous embrassais les boucles,
En aspirant l'odeur de la cerise,
Et les absurdites avec enthousiasme les gachettes,
Sur vous, et sur le tres Haut…»

Его молодая супруга удивительно хорошо подпевала, негромким, слегка глуховатым голосом.
Как только среди сосновых стволов затихло эхо последних аккордов романса, почти все присутствующие за столом повыскакивали со своих мест и щедро наградили молодую чету дружным рукоплесканием.
- Ах, шарман!
- Ну до чего же они хороши!
- Несомненно! Душки.
К Володарским пробился, сияя оранжевым шелком рубахи подпоясанной витым шнурком невысокий, кряжистый коннозаводчик Абдулов, из древнего рода яицких казаков.
- Господа. Вот только закончатся погоды, пойдут дожди, и я вас ожидаю непременно всех, вы слышите господа, всех у себя в гости.
Присутствующие вновь шумно зааплодировали и лишь Володарский, серьезно восприняв приглашение, отказался:
- Прошу заранее меня извинить, но уже через неделю я приступаю к учительству в женской челябинской гимназии…Я уже и директору, мадам Ведерниковой отписался с согласием…
-…Однако довольно фривольный романс вы исполнили, дорогой Сергей Павлович, тот еще романсик…
Облизнув полные губы, проговорила княжна и тут же, в двух словах пересказала содержание песенки заводчику Кудрявцеву, с трудом освоившему французский алфавит в детстве и уже более не продвинувшемуся в столь тяжком для его старообрядческой головы языке.
- Это ничего, это можно…- рассмеялся Кудрявцев и тут же вскочил из-за стола с широко распростертыми объятиями…
- А вот и он, господа…Вот и наш барон….
И в самом деле, на широкую прибрежную поляну въехало сразу же несколько сияющих черным ландо, управляемых запряженными цугом ярко-белыми лошадьми, украшенными пестрыми султанами, арабесками и лентами. Последней на берег выехала праздничная, несколько бутафорская цыганская кибитка.
Тотчас стало очень шумно и тесно.
На желтом песке запылали костры. Пахнуло дымом, водкой, конским и женским потом, дешевым парфюмом…
Барон ступил на берег нетвердой походкой и тот час бы упал, но был довольно твердо поддержан возницей, разодетым в белый фрак и белый же, шелковый цилиндр.
- Ваше сиятельство…- протянул тот неодобрительно…- Ну нельзя же так, держитесь…Тут кругом коренья да костры…Как бы чего не случилось…
- Замолчи дурак!- Трахтенберг