– Отлично. Чтоб через… – он глянул на светло-кремовые настенные часы над дверью. Отлично. Они укладываются, – Шесть минут первый экземпляр лежал у меня на столе!
К дому Крамер подъезжал уже не торопясь.
А куда спешить, если работа выполнена. И выполнена на совесть!
Свет в окнах коттеджей соседей сказал Крамеру, что ещё нет одиннадцати: иначе у Моммсенов уже было бы темно. Они ложатся рано, потому что сам глава семейства любит поспать подольше. Это у детей, в окнах северной стороны, горит до трёх. А иногда и до утра.
Но воспитание подрастающего поколения в духе дисциплины, типа своевременного укладывания – проблема Моммсена. С Крамером же ни жена ни дети не живут. Они разъехались с Магдой ещё двадцать один год назад.
Загнав машину в гараж, он прошёл к парадному. Отпер, шагнул внутрь тёмного коридора и положил руку на выключатель.
Вспышка света совпала с негромким хлопком.
Крамера что-то сильно ударило в ступню, и одновременно дикая боль пронзила его тело: из ноги – до макушки!
А-а-а!!!
О-О-О!!!
Что это?!
Рефлекторно удержавшись на второй ноге, и схватившись ладонями за стену, он опустил глаза вниз.
Вот б… !!! Чудовищно!!!
Его левой ступни – как не бывало! Вместо неё косым обломком белел кусок берцовой кости, окружённый кровоточащими ошмётками его плоти, и болтались обрывки окровавленной штанины!
А боль была такой, что он не мог даже кричать, и только жалобно постанывал!..
Пришлось опуститься на пол прямо возле двери, и достать мобильник, жутким усилием воли заставив тело выполнить эти простые действия: натюкать 919, и дождаться ответа:
– Служба спасения, слушаю ва…
– Скорее! Служба спасения! Пришлите скорую. И полицию. Это Рэнсом Крамер. Адрес: Кленовая сто… – он назвал адрес, стараясь, чтоб рот не сводило судорогой, и слова вылетали чётко. Понимал: от этого зависит его жизнь! – Быстрее, ради Бога! Только что мне миной оторвало полноги! Я… Истекаю кровью!
Он услышал, как защёлкали селекторы где-то на том конце провода, голос отдалился, и женщина стала чётким и ничуть не взволнованным тоном пересказывать то, что он только что сказал, троим другим абонентам. Затем её голос снова зазвучал громко:
– Пожалуйста, оставайтесь на связи. Машина скорой помощи, полиция и сапёры выехали. Вы… В состоянии оказать себе первую помощь сами?
– Какую?! Какую на … помощь?! – он недоумевал, что за дура ему попалась?! Что он может сделать сейчас?!
– У вас болевой шок, сэр. Вам нужно лечь на спину, и постараться каким-нибудь жгутом перевязать ногу выше раны – чтоб не истечь кровью до прибытия врачей. А затем принять что-нибудь сердечное, если такое есть в ваших карманах, или где-то поблизости, и сделать в ногу укол – если есть что-то обезбаливающее.
Чёрт. А ведь она дело говорит…
Где-то у него в карманах действительно есть нитроглицерин. И до шнура от настольной лампы он доползти вполне… А вот насчёт шприца с морфием… Только у врачей.
Засунув три крохотных таблеточки под язык, он, превозмогая дикую боль, всё же смог поднять ногу повыше: кровь уже на выплёскивалась из перебитых артерий с каждым торопливо-суматошным ударом его сердца! Зато жутко тошнило, и кружилась голова… Ах да: кровопотеря!.. Но ему сказали, как её…
Так… Теперь – как бы подползти вот туда, в угол…
Ёрзая на лопатках, и оставив озабоченно-беспокойный голос метаться в трубке, брошенной на пол, он-таки добрался до настольной лампы, стараясь не оглядываться на жуткий бурый след, остающийся на полу.
Вначале нужно вынуть вилку из розетки. (Он ещё не настолько в панике, чтоб не бояться электричества!)
Оторвать шнур от станины-подставки.
Вот здесь, под коленом, он и перетянет… Ай, б…! Твари. С-суки. Ну ничего-ничего!
Он им ещё!..
Убедившись, что туже затянуть не удастся, он завязал и второй узел: плевать! Когда надо будет – разрежут! Теперь бы не потерять сознания… Хотя какая разница: наркоз так и так дадут. Вероятно, общий: чтоб уж он не мучился во время операции.
Ампутация. Страшно звучит. Словно приговор…
Протез?! Не-ет, такого он точно не… Но лежать бревном в постели, или сидеть остаток жизни в инвалидном кресле – ещё страшнее!..
Вот же п…расы! Мерзавцы! Действовать так нагло, да ещё в городе! В этом городе! Не-ет, он им это так не оставит! Самому, конечно, не так сподручно писать про себя, но в данном случае он готов сделать исключение…
Записать бы, пока помнит, основные тезисы – сколько сейчас времени, и как его…
Вон: на столике, как специально – клочок бумаги, любимый старомодный «Паркир» – в кармане. Время на мобильнике – одиннадцать ноль во…
А что это здесь уже выведено? Печатными буквами. Словно писал ребёнок…
«Следующая – Дорис».
Что бы это…
О-о…
Он отлично знает, что это значит.
Если он не прекратит «бичевать» Альянс, и «срывать покровы», они убьют его дочь.
Его малышку-Дорис…
Оно, они…
Вот же твари!.. Знали, где у него – самое больное место, и куда надавить, если он не поймёт «намёка»! И вот он – понял.
От бессилия Крамер заплакал. Позволил себе даже закрыть лицо руками, и не сдерживать рыданий.
Потому что точно знал: когда так же, на мине из пластикового листа, срабатывающей от фотоэлемента, погиб Веласкес, никого и ничего не нашли. Потому что те, кто поставил эту мину – профессионалы. И точно рассчитывают, где будет нога жертвы, когда она в темноте войдёт в дом, и захочет включить свет… Мина работает чётко: дальше нескольких дюймов её дробящее-бризантная начинка ничего не повреждает! Да и те, кто её установил…
Следов не оставляют.
Так же как и шансов – жертве.
Никогда.
Остаётся…
Заткнуться в тряпочку, и мирно уйти с поста главного редактора «Нью-Йарк таймс»…
Тем более что ему – шестьдесят девять.
Заслужил свою пенсию!..
Конец гибридной войны.
– Ещё раз спрашиваю, сержант! – то, что его из лейтенантов превратили не сразу в рядового, а пока – только в сержанты, сказало Локусу, что генерал ещё надеется спасти ситуацию, – Как эта хрень оказалась здесь?! На пятнадцатом подземном уровне сверхзащищённого и суперохраняемого здания?!
«Хрень», которую генерал держал в руке, уже не представляла угрозы, поскольку вся её начинка оказалась разрушена: съедена выпущенной из встроенного контейнера кислотой. А сигнал на самоуничтожение, судя по всему, поступил в управляющий центр «хрени» в тот момент, когда Локус сдуру заорал:
– Нашёл! Вот она! – после чего попытался выковырять «подарочек» из короба системы вентиляции с помощью самой обычной швабры. Вот тогда-то штуковина и зашипела, и кислота пошла изо всех её щелей, заставляя щуриться от едкого дыма, и следить за тем, чтоб не попало на тело и одежду…
С другой стороны, если б не поступила команда внепланово проверить все закоулки и системы на предмет обнаружения странных помех, и «посторонних подозрительных предметов», эта штуковина запросто могла проработать там, в недрах кондиционера, ещё добрых пару недель – до очередной плановой проверки со стационарными детекторами.
– Да, сэр. Я… Постараюсь предположить.
– Да уж, постарайтесь! – генерал не договорил, но Локус отлично понимал, что тот может сказать: «иначе дослуживать ваш контрактный срок вы отправитесь на самую дальнюю и необустроенную полярную станцию на Оляске!».
– Ну, если бы я был нашим противником, которому нужно было бы через устройства типа вай-фая подсоединиться к внутренней, проводной, или – беспроводной системе коммуникаций наших компьютеров, и телефонов, я бы… Конечно, лучше всего, чтоб её пронесли непосредственно, но… – Локус по качанию головой и съехавшему чуть на бок рту понял, что начальство не в восторге, и не верит: пропускная система у них – выше всяких!.. – Ну, или при забрасывании её снаружи, по воздуху, я бы… – тут он почуял себя уверенней: начальство покивало. Видать, и само обдумывало именно такую версию!
[left]– Вначале я запустил несколько сотен ложных целей – сбить с толку наши радары и системы обнаружения. – действительно, Локус слышал в столовой, чисто случайно, что несколько килограмм невесомейшей алюминиевой фольги словно бы случайно распылили над зданием ЦРО в Лэнкли несколько недель назад – якобы, это оказалась ошибка метеорологов,
