ПЕТРОВИЧ
ГОРЛОПАН –
тот, кто выражает своё недовольство,
несогласие криком, кто говорит очень много,
громко и попусту, не слушая собеседника.
(Толковый словарь Даля)
Тот, кто постоянно бранится,
ссорится с кем-либо, выражает
свое недовольство криком.
(Толковый словарь Ожегова)
«Нет ничего более унизительного,
как ввязываться в перебранки
с горлопанами. Никакой логикой
их не убедишь, а тем более
не перекричишь.»
(Сартаков, «Козья морда»)
Я чего хочу сказать: где б я не работал, всегда в любом коллективе находился такой. Да и не глупый вовсе коллега, Мужчина ли, женщина, не суть, но вреднючий, скандальный, стремяшийся перед лицом начальства себя поставить за счет других. Мелочный, такой лапотник, но невероятно активный, хотел бы я сказать, но нет, не скажу. Точнее – изображающий бурную активность на критике, на эмоциях, чтобы выглядеть более убедительным. Настоящий горлопан! Если чего удавалось – это благодаря ему. А еже ли нет – то ты виноват. Вот с таковым меня однажды судьба и свела – с Петровичем.
- А я вот, умею останавливать дождь. Вишь какой ливень идет, а ? А я сухой, - мой коллега Александр Петрович Федчянко снял, не тронутую дождем кепку, причесал редкие волосы и уселся за компьютер посмотреть последние новости.
- Да, ладно тебе. Просто ливень прекратился минут на десять, вот ты и добежал, не промокнув. А так, небось, простоял под каким-нибудь навесом в ожидании паузы…
- Ну и простоял, пока не надоело, а потом связался с кем надо, и дождь остановился, - перебил меня Петрович.
- Да ну? Бред какой-то. Связался с кем?
- Ты вот тут недавно работаешь, а Петрович знает что говорит. Есть у меня связь.
- С кем?
- Секрет, - задумался Петрович, - а то вот расскажи тебе, и пропадет связь. Так-то. Петрович тебе не соврет.
Говорил спокойно, со знанием дела, мой коллега юрист, вырисовывая вроде как свою неподдельную значимость. Но мог и завестись с полоборота.
«О, так это чистейший «гибрис», самолюбование собой, - подумалось мне, - напополам с манией величия». Разумнее было промолчать, я так сделал. Но Петрович не унимался, он видимо решил окончательно убедить меня в своих сверхспособностях.
- Ты вот видел, как я хожу?
- Быстро, - заранее согласился я, вспомнив коллегу, стремительно мчавшегося мимо меня после работы. Подумалось: «Ему бы заняться спортивной ходьбой.
- Петровича не обгонишь, а почему? – риторически бросил Федчянко.
Я пожал плечами.
- А я движение одно знаю, специальное такое. Я его делаю, и потом, поди догони. Когда углубляешься в себя, знашь, сколько чего невероятного можна найти. Я дажь рецензию хотел получить. Хошь я тебе это тайное движение раскрою за миллион, а?
- Лицензию, ты наверно имел в виду?
- Ну, да. А то понапридумывають всяких разных слов умники. Короче, купишь?
- Да у меня таких денег даже нет. Откуда?
- То-то, - заметил Петрович, все более убеждаясь в своей правоте. А то спорють не зная о чем.
Петрович, не смотря на то, что срубил себе баньку в огороде, был очень неопрятным человеком – уронит бумажку на пол, так не подымет. Так и валялся вкруг него самый разный мусор.
Любил жаловаться по самому разному поводу. От какой-нибудь мелюзги пузатой и до Президента доходил. Вроде как и по делу, но без осмотрительности на результат. Похоже, что в этом сутяжничестве занимал его сам процесс.
Был он не глуп, но без широкого кругозора восприятия, с какой-то деревенской хитрецой, любил поторговаться, но, не смотря на это, бывал жизнью бит и обманут неоднократно. То акции у него по его же невниманию увели и с концами. То товар еще тогда, в девяностые, отдал еврею под реализацию, а там потом ни денег, ни товара, а контрагент в Израиль свалил. Разве ж можно с евреями по реализации работать? С ними только по предоплате: «утром – деньги, вечером – стулья».
Говорить мог спокойно и внятно в полголоса, да неймется – орал, что в зад шилом всаженный, даже когда докладывал начальству по судам обычные вопросы. Горлопан. Но как-то дело мурыжил проигрышное на тридцать тыщ года два, Проиграл, а судебные расходы мне отбивать поручили. Что-то отбил, но заплатить пришлось все-равно в шесть раз больше, чем взыскивали. Вот тебе и спец.
Хвастун был заядлый, Петрович, дескать, и то и се сам сварганил, да все могеть, все знаеть… На гармошке заливался, по его словам, а начал на гитаре струны крутить, так дека треснула и гриф набок.
Сельхоз Академию, в будущем названную так, окончил, а помидоры с огурцами посадил, а они возьми тебе да и померзни. Овощи рассадить – это тебе не «юриспердонить» по судам, что откладываются да переносятся. Так «жисть и проходить». А жрать-то хочется.
Порой нес околесицу всякую. Деньги, дескать, не нужны в жизни, а сам сидел на двух пенсиях и зарплате, дом проектировал. Зону определил тридцатикилометровую для комфортного проживания, дескать выйдешь за пределы и заболеешь, но сам к братьям за сто двадцать километров выезжал и ничего. «Машина человеку, дескать, не нужна», но у самого аж две машины было – «Нива» - по грязи, чтоб в деревне, да «аудишка» - по городу чтоб. Книги, мол, читать не зачем, да сам же второе юридическое образование получил, а то! Трактористом – не захотелось.
Знаете как слово «ЖЛОБ» переводится? Жадный, лицемерный, охамевший болван. Вот таким Петрович точно и был
Патриотище был настоящий. Дескать, что там Киев – озьмем, а за ним Варшаву и Берлин. Про Тухачевского, небось, начитался, да не дочитал, как тот потом из под Варшавы до самых до окраин драпанул.
У меня по первости свидетельство о рождении спрашивал (в паспортах же пятую графу убрали), дескать «не еврей ли ты, что на Европу с Америкой оглядываешься»? Я ему показал, что русский, и вопрос про «жлоба» задал, как, мол, переведешь? Да он, конечно не знал. Так я ему расшифровал, ну и добавил, что ты, мол, этот самый и есть. Крику было! Чуть не подрались… Им ведь как, когда отпор даешь, силу чувствуют и остужаются. Привыкли коровам хвосты подвязывать, чтоб не отлупили по роже. Да ведь и то забывают.
Беда с ними в России. Отсталые мы из-за них. Говорят, воины настоящие! Жизнь показала, что и воевать толком не могут. Только в показуху играют. Очки втирают… в очко.
Денег нет – так на войне заработаем. Убийством. За какие такие светлые идеалы? За Россию и патриотизм? Или за дворцы? Яхты? Суперджеты?...Копи алмазные, залежи нефтяные, газовые, да золотые унитазы толстосумов?
Людей сгубили немерено: воюющих, да мирных сколько…
Праздновать любят. Эсэмэсочки-поздравлялки с цветиками, да иконками… Хоронить приходится, плакальщиц нанимают, «мавзолеи» на кладбищах городят… Видать, от бедности духовной так хочется порисоваться в теремах, да на кладбищах. Дощечки памятные на школах вешают, чтоб росли, вырастали потомки, да гибли ни за что, ни про что. Новых героев пествуют. А по мне, так пусть лучше чем герои, обычные семейные трудяги, лишь бы живые…
Спросите, зачем ты нам ушат этой грязи вылил? Без тебя, дескать, знаем, вот и пьем…
Терпения моего не хватает… По другому хочется. А так подумать, народ вроде и неплохой. Пять миллионов русских у американцев в США живут. Ведь живут же! И неплохо. Что ж в России так нельзя? Чтоб без войны, но зажиточно!
Власть поменять? Без того не обойтись. Так другая такая же придет. Значит, снова в очко лезть и из очка выглядывать? Самим меняться надо. Трудно менталитет менять. Дождь легче остановить. Сказки сказывать про «скатерть-самобранку», «сапоги-скороходы», «по щучьему веленью», про "трех богатырей". Это мы, Петровичи, «умеем»…