Ну, а дальше произошло вот что. Вернулся на сцену предыдущий музыкант, - надев на лоб повязку, перенёсся он вновь за свои барабаны, - и тем самым точно подал знак другим… Встал и двинулся к сцене Сиццон. Публика при виде его явно взбудоражилась… Оказавшись подле Джо, Сиццон сделал ей жест, чтобы она активнее поддержала старого музыканта. Тотчас по Колизею пошла волна, и на пике этой волны гитара Сиццона, имевшая несколько иное звучание, приобщилась к гитаре старика, словно бы завела с ней разговор. Оба музыканта явно импровизировали, но получалось это так, будто играли некое известное им произведение. Барабаны пока молчали, ждали подходящего момента. И момент этот настал, когда басистая гитара вышедшего на сцену Крэгволота задала музыке ритм. Публика ликовала, многие не усидели на местах – ринулись к сцене, что было тем более удивительно для музыки столь необычной, большинству слушателей наверняка прежде неведомой.
Никто не понимал, как музыкантам удавалось так долго и так слаженно импровизировать. Заговорили о том, что трое вальховцев сговорились, и на удачу им старый Джо позволил их хитрому плану осуществиться, замкнуться цепочке огней ещё раз вокруг них. Но многие ли могли в такое поверить? Большинство всё же сходилось в том, что музыканты действовали по наитию, желая подарить величайшему в истории музыкальному фестивалю незабываемую концовку.
В тот момент, когда музыка почти затихла, на сцену поднялась Аманда. Ее голос звучал вместе с негромкими переливами гитар Джо и Сиццона, а после того, как гитары замолчали, ещё с минуту один в созданной словно для него тишине.
Время шло, а народ в гигантской чаше не переставал бушевать, и возле сцены его становилось всё больше, что было вызвано не только эмоциями от фестиваля, но ещё и тем, что с верхней окраины Колизея к его центру спускались вереницы факелов. Люди расступались, пропуская вперёд судей в чёрных балахонах, несших эти факелы. И вот последние уже собрались вокруг сцены, а один из них - после того, как посовещался с остальными - взошёл на неё, - не иначе как для оглашения результатов судейства. Меж тем главные ворота Колизея распахнулись, и на арену въехал дилижанс, запряжённый тройкой благородных лошадей. Будучи увешан излучающими таинственное сияние драгоценными камнями, он точно попал сюда прямиком из волшебного сна. В нём сидели люди в белых балахонах, и одним из них - без каких-либо внешних отличий – был, как оказалось, сам царь Тихомодала.
- Дорогие гости и жители великого града, - обращался ко всем в тот день молодой царь, - некогда созданный нашими легендарными предками величественный Колизей долгое время служил ристалищем игр и состязаний, которыми мы, без всяких сомнений, будем наслаждаться и впредь. Но событие, происшедшее здесь в эти два дня, как видно, имеет для всех нас особый смысл, и также с уверенностью мы можем сказать: торжеств, подобных этому, не хватало нам все эти годы. А потому, дорогие мои, эта наша с Вами встреча – только первая, и с открытием магии звука впереди нас ждут другие фестивали! А что скажете Вы?!
Публика была с ним единодушна.
- Друзья, мы сердечно благодарны Вам за то, что Вы проделали долгий путь и посетили наш Колизей!
Царь и его свита поклонились публике, отчего в ней опять началась буря.
После взял слово верховный судья:
- Должен признаться: до последних минут мы думали, что победителем в музыкальном состязании должен стать кто-то один. Но мы ошибались. Потому как то скорее было не состязание, а праздник, великий фестиваль музыки! Вчера и сегодня мы не наблюдали за состязанием, но мы все были свидетелями чего-то невообразимого! Кто знает ответ на вопрос, какая музыка лучше, ежели всякая исполняется искусно и исходит от сердца? А тогда: кто же из музыкантов превосходит в искусстве других? Вместе с тем в ходе фестиваля нами определялись его возможные победители, - все Вы видели, как после каждого выступления выстраивается цепочка огней. А потому мы сделаем следующее: мы не назовём победителя, равно как и не скажем, что таковых нет. Вместо нас скажут сокровища Тихомодала, коими мы наградим всех без исключения наших участников. И позвольте мне обратиться теперь к ним. Дорогие друзья, все Вы являетесь обладателями богатств, коих не заменить никакими драгоценностями! Но примите от нас в благодарность эти дары из нашей сокровищницы!
Из кареты вынесли черный с золотыми узорами сундук. Его тотчас же, без всякой прелюдии, открыли люди из царской свиты, и извлекли из него маленькие мешочки с золотыми монетами. Каждому участнику фестиваля был вручён такой мешочек. Но то было только начало церемонии награждения.
В Колизей въехал ещё один дилижанс. Он не был украшен драгоценными камнями, как первый. Однако же в нём находился сундук, который был не только больше первого по объёму, но и ценнее по содержанию. Правда, далеко не все это поняли, потому как далеко не все смогли бы оценить по достоинству многие из тех вещей, что представляли собой сокровища стольного града.
И вот сокровища эти, ценность коих нельзя было с первого взгляду распознать, открылись перед простым людом. Вероятно, большинство охотников за ними испытали бы разочарование, увидев то, в чём не было ни толики золота, ни драгоценных камней. Однако простые на вид вещи, созданные ежели не магами, то великими мастерами, не будучи соблазнительными для глаз, обретали свою подлинную ценность в руках истинных своих хозяев. Здесь были и кинжалы, и скатерть, и кувшин, и посох, и статуэтка созерцателя, и магический кристалл, и кухонная утварь, и алмазные чётки, и браслет, и оберег, и подсвечник, и ожерелье, и многое, многое другое. Участники фестиваля поочерёдно назывались верховным судьёй по имени и приглашались к месту награждения. Так великан Крэгволот из Вальховы получил в дар чашу. Сиццону вручили статуэтку лучника, необычную разве что тем, что лучник этот поворачивался. Аманде надели на шею разноцветное ожерелье. Анисион принял в подарок кинжалы. Старик Джо из Тажбила стал обладателем варгана, тоже обычной на вид деревянной поделки.
Но сам праздник и на том не закончился. Не успел ещё опустеть Колизей, а народ уже устраивал гуляния за его пределами. И где-нигде ночь напролёт горели огни, где-нигде раздавались музыка да пение.
