Я пришел к себе и начал внимательно, наверное, уже в тридцатый раз изучать карту. По памяти делал на ней пометки. Здесь обрушен дом, он перегородил обзор. Но секрет выставить можно. Я закрывал глаза и шел вокруг дома. Здесь и здесь надо поставить людей! Надо сделать все очень и очень негромко. Тихо не получится. Тридцать человек ночью вряд ли в деревне смогут тихо войти в дом. А надо! У террористов есть оружие, и если не удастся без шума и пыли войти в тайник, то неизбежен бой. Чем он закончится? Трупами. Мы, конечно, отчитаемся, что ликвидированы два боевика, найдено столько-то оружия, радиостанция и прочая дребедень. Но никакой информации не будет. Ни по Старым Атагам, ни по Новым.
Около двадцати двух часов ко мне пришел командир разведчиков. Калина был собран, скуп на слова, внешне спокоен.
Позвали Ступникова. Еще раз обсудили детали. Их было слишком много. Можно было и понаблюдать за домом, но мы были в цейтноте. Нет времени. Сроки поджимали. Не будет командование Ставки переносить сроки зачистки Старых Атагов. Время, время, время! Оно спрессовалось для нас.
Час мы положили на то, чтобы скрытно разместить разведчиков. Размещал Калина, по радиостанции он лишь докладывал, что "позиция такая-то занята". Мы делали с Сашей отметку на карте. Постепенно все намеченные позиции были заняты.
Калина принес для меня маскхалат зимней расцветки. Не новый, местами порванный и прихваченный большими стежками. Грязные разводы, и разводы, нанесенные на заводе: штатный окрас перемешался с окрасом приобретенным. И поэтому маскхалат выглядел довольно потрепанно. Все правильно - это рабочая одежда разведчиков, а не киногероев.
Наш наблюдательный пункт расположился в подвале дома напротив изучаемого объекта. Все тихо. Курить нельзя. Андрей Калина тихо уселся на пустой ящик из-под бутылок. Жестом предложил сделать мне то же самое. Я уселся на неудобный ребристый ящик. Через пять минут все тело затекло. Ребра ящика впились в зад, казалось, до самых костей. Я начал шевелится. Ящик скрипнул. В темноте и тишине подвала скрип прозвучал оглушительно громко.
Андрей приложил палец к губам. Сам он сидел неподвижно, как идол с острова Пасхи. Тело стало уже тяжелым и занемело. Если бы сейчас надо было резко вскакивать и куда-то бежать, то я, наверное, рухнул бы как деревянная колода.
Периодически кто-то выходил из дома во двор. Андрей вдруг взял из-под груды мусора какую-то палку. Я не сразу понял, что это СВД. Она вся была обмотана какими-то тряпками, очень похожими на мох, что растет на деревьях. Он внимательно посмотрел в оптический прицел, потом молча передал винтовку мне.
В зеленом свете ночного прицела было видно, что вышла женщина, она набирала дрова, потом пошла в дом. Ничего подозрительного. И, что хорошо - собак не было.
Как только женщина вошла в дом, радиостанция у Андрея что-то прошуршала - на нем были наушники, под горло выведен микрофон.
Я посмотрел на окна дома. Окна занавешены плотными шторами. На кухне нижняя часть окна заклеена темной тканью или бумагой.
Я посмотрел на часы. Прошел всего час, а кажется полночи. Нелегкий хлеб у разведчиков.
Периодически радиостанция что-то шуршала, Калина отвечал. Я смотрел на него. Он лишь отрицательно качал головой.
Прошел еще час. Напряжение сменилось усталостью, хотелось спать. Я из всех сил пялился в темноту. Тихо. Андрей сидел в прежней позе.
И вот около трех часов открылась дверь и вышла женщина. Она обошла двор. Просто обошла, ничего не брала, ничего не делала. Подозрительно. Все граждане спят в это время. Только мы - контрразведчики и разведчики не спим. И террористы.
Через минуты три вышел хозяин дома - старейшина. Он тоже медленно обошел двор, подергал ворота, надежно ли закрыты. Вернулся и открыл дверь.
Из дома вышли двое. Радиостанция у Калины зашуршала громко. Он поднял руку, прижал гарнитуру к горлу и сказал просто:
- Штурм! Живьем брать! - обернулся ко мне: - Смотри. Я пошел, потом тебя позову.
- Живым, Андрей! Живьем!
- Знаю, - он кивнул.
Встал и легко вышел.
После этого я попытался вскочить. И тут же сел на ящик. Ноги стали как ватными от долгого сидения. Я начал растирать икры, бедра. Кровь побежала. Ноги закололо. Я смотрел в темноту. Ничего не происходило.
Взял винтовку, стал смотреть. Трое мужчин отошли в самый темный угол и беседовали. Двое из них при этом махали руками и приседали. Один, кажется, бывший милиционер стал отжиматься.
Какая-то тень мелькнула в углу. Я смотрел. Двое разведчиков спрыгнули с забора и, присев на одно колено, ощерились стволами автоматов в сторону физкультурников.
Бандиты продолжали заниматься своими делами. Не заметили наших. Это хорошо.
За спинами двух разведчиков, что были во дворе, спрыгнули еще двое. К воротам на полусогнутых пробиралось человек семь. Они замерли в ожидании команды.
Ближе к бандитам за забором сконцентрировалось человек десять-двенадцать. Они тихо строили лестницу из своих тел. Один встал к каменному забору, второй - ему руки на плечи, правую ногу назад, чуть присел. И таких "лестниц" было три. Там же я заметил и громадную фигуру Андрея Калинченко.
Где были остальные бойцы, я не видел.
Вот медведеподобный Калина поднял руку вверх, вторую приложил к горлу. Секунда и он резко опускает руку. Вперед!
И разведчики рванули! Четверо, кто были во дворе, рванули вперед, при этом стреляли!!! Они стреляли, сукины дети!!! Они же поубивают всех! Будут трупы! А на хрена мне, нам - трупы?! Тут же рванули и разведчики, что прятались за забором. Они перемахнули через двухметровый забор.
Те, кто прыгали, тоже стреляли!!! От пуль летели в стороны щепки от дверей, пули рикошетили и, оставив на мгновение искру, уходили вверх.
Во дворе был ад!
С третьей стороны забора во двор также перепрыгивали разведчики. Они не стреляли. Они перемещались к первым двум группам. Все происходило мгновенно.
Чеченцы сначала опешили, но потом упали на землю и ползком попытались пробраться в дом. Старейшина тоже. Но они были живы! Они живы!!! Бойцы стреляли поверх голов!
Вот один из бандитов достал пистолет и начал отстреливаться. Кто-то из солдат споткнулся и покатился по земле, зажав ногу. Козел! Урод! Он начал стрелять! Он ранил нашего!
Разведчики подоспели вовремя. Пресекли попытку уползти в дом. Вот их стреножили... Били они их? Били. Но бандиты были живы. И это главное - мне была нужна информация.
Срочно оказали первую помощь раненому солдату. Я уже спешил во двор. Часть бойцов ворвались в дом. Первую сигарету выкурил за три затяжки. Вторую сигарету в зубы, прикурил от окурка.
В доме женские крики, визг.
В конце улицы - шум моторов - БТРы рвутся на помощь своим. Во дворе стоит дым от выстрелов. Несколько карманных фонарей освещают раненого солдата. Нога забинтована, он бледен, по лицу крупными градинами катится пот. Мне страшно.
Подошел к Калине, он был рядом со своим раненым товарищем. Тронул его за плечо. Он резко повернулся. Я протянул ему винтовку.
- Как он? - я кивнул на раненого.
- Дерьмо! Пуля перебила кость и задела артерию. Крови много потерял. Через минуту будут наши - эвакуируют. - Он был мрачен, зол, потом неожиданно резко и громко произнес: - Все будет хорошо, все будет хорошо.
Как заговор, как молитву.
А потом уже мне:
- Они мои! Вы мне обещали! - Андрей в ярости.
- Хорошо, Андрей. Позже, потом. Идем, у нас с тобой много работы!
Мы подошли к пленным. Они стояли на коленях, руки за спиной связаны. Ноги связаны. На головах - подшлемники.
- Забирай! У! Суки! - Андрей ударил прикладом винтовки по почкам "милиционера", тот согнулся и упал на бок. - Мразь. Скажи "спасибо" ему - прибил бы. - Он кивнул на меня.
Пленные были связаны, с повязками на глазах, поэтому кто их "спаситель" они не видели. Ничего, еще посмотрят.
- Андрей, сейчас приедет Ступников - заберет этих, - я кивнул на трех преступников. - Дай ему людей, пусть перебросят их к нам. И с ними останутся. Мало ли какая помощь понадобится.
- Понял. - Калина был угрюм.
Он смотрел, как грузят в подоспевший БТР раненого.
- И еще. Возможно, сегодня ночью придется кое-кого арестовать, - смотря, что эти скажут, ты своих людей держи наготове, чтобы по первому свистку начать. Да, и посты усилить надо, чтобы мышь не проскочила. - Я помолчал. - Ни за какие деньги не проскочила.
- Сомну, сотру в порошок, если хоть одна сука уйдет из этой гребанной деревни. Давай, Серега, работай, - душу вытряхни из этих крыс. Надо кого арестовать - зови, хоть всю деревню повяжу.
Тут БТР с ревом отъехал от забора, и на его место встала "шестерка", за ней другой БТР. В сравнении с бронетехникой, "Жигули" выглядели как елочная игрушка.
Из машины вышел Ступников с Мячиковым. Подошли. Им вкратце объяснили ситуацию. Калина распорядился, чтобы пленных загрузили в БТР и отвезли к нам в отдел. Восемь разведчиков сопровождали "груз".
Мы с Калиной пошли в дом. Всюду погром. В зале на диване сидели три женщины. У одной из них на скуле зрел хороший синяк. Они не кричали, лишь что-то причитали на своем языке. Рядом стояли двое разведчиков.
- Вот, - один из них протянул своему командиру огромный нож. - За дверью караулила, хотела мне горло перерезать. Я ее успокоил.
Он кивнул на даму с подбитым глазом.
- Эй, есть что-нибудь? - перекрывая шум обыска, крикнул Калина.
- Есть!
- У меня тоже!
- И я нашел!
- Сюда несите! В зал! Света побольше сюда!
Послышался топот солдатских сапог и ботинок. Стали приносить то, что обнаружили в доме и во дворе.
Девять автоматов, штук пятнадцать пистолетов. Патронов было много. Часть в цинках, часть в пачках, часть просто россыпью. Гранат около двадцати штук. Запалы ввернуты. М-да, если бы не взяли этих "чижей" во время прогулки, то дорого бы нам дался этот домик!
Бойцы все приносили трофеи. Вот и старая радиостанция.
- Настройку не сбили? - спросил я.
- Нет, как было, так и стоит. Понимаем, - раздался басовитый голос разведчика.
- А это лично вам. - Из темноты вынырнул разведчик, он нес стопку фотографий.
Я взял пачку, мне подсветили фонариком. Калина тоже склонился над снимками.
- Смотри-ка, Сережа, а ведь это ты!
На фотографии хорошо было видно, как я куда-то иду по какому-то коридору. Здесь же были Ступников, Мячиков и Разин.
- Где это нас так засняли? - я смотрел.
- Не знаю, но похожи. - Андрей хохотнул: - Так кто за кем охотится?
- Это РОВД! - я узнал коридор.
Все снимки были сделаны с
|