– Ты же, вроде, согласилась с тем, что во время похода они будут только путаться под ногами!
– Артисты, торговцы и прочие сутенёры – да. Будут мешать. А вот шлюхи – нет. Они очень даже скрасили бы твоим людям серые и скучные будни похода. Да и потом – когда мы обложили бы Аутлетт.
– Ну и как же нам исправить ситуацию? Ведь стоит только послать обоз или просто коней за девицами лёгкого поведения, как тут же к ним присоединятся и все остальные паразиты-прихлебатели?
– Обоз посылать не надо. (Хотя мне понравилась картина лежащих штабелями в телегах этих самых девиц – ты это здорово сыронизировал!) Пошли сейчас, пока отдалились не более чем на пару миль от Эксельсиора, своего вестового в замок. С твоим приказом: отправить за шлюхами Дробанта сто десять оставшихся в конюшнях лошадей. Ты же всё равно велел на этих лошадях привезти новый запас стрел, когда их изготовят в кузницах Клауда, и овёс? Ну так вот: их изготовили. И я вижу посыльного с этим известием, который уже в двадцати милях от Эксельсиора! А уж разместиться на конях, везущих столь лёгкую и необъёмистую поклажу, будет нетрудно!
– Погоди-ка… Предполагалось, что на этих конях прибудут из казарм Дробанта и подготовленные молодые солдаты!
– Правильно. И что? Думаешь, кто-то из них откажется, чтоб за его спиной сидела красивая, вожделённо сопящая, упирающаяся мягкими большими и тёплыми сиськами ему в спину, легко доступная и податливая женщина?!
Лорд Дилени вспыхнул – ему опять отправили в мозг картину, как эти самые означенные прелести вполне конкретной женщины упираются в его спину…
Леди Ева дёрнула точёным плечиком:
– Проблема не в том, что коням будет тяжело – не будет им тяжело. Здоровые и сильные у нас в армии кони. И не в том, что пополнение не сможет доставить женщин. А только в том, чтоб не погрузить «некачественных» проституток: то есть – старых, некрасивых, и склочных. И не дать увязаться за ними, вот именно – остальным прихлебателям. Поэтому сделаем так. Я сейчас отдам тебе список. Уж я озаботилась изучить, кто из наших профессионалок реально здоров и востребован! А ты озадачишь этого бедолагу – то есть твоего с подозрением на нас косящегося (И не без оснований!) капитана. Он лично должен возглавить эту маленькую экспедицию, и проследить, чтоб стрелы – погрузили и как следует приторочили, солдат на коней – посадили, и означенных в списке женщин им, в смысле – солдатам, за спину затолкали. Со всем их нехитрым скарбом. А все посторонние и лишние люди остались там, в столице. А дополнительный овёс – в Дробанте. Обойдёмся мы без него, с собой взяли вполне достаточно.
Дорога много времени не займёт – сейчас сухо и тепло. В Эксельсиоре все они, включая коней, переночуют и поедят. А послезавтра догонят основной обоз. И куча половозрелых кобелей возрадуется! И их боевой дух поднимется буквально до небес!
– Хм-м… Весьма впечатляет. В-смысле, впечатляет твоя грамотность в плане планирования – извини за тавтологию. Не могу не напомнить, что кое-кто только пару месяцев назад говорил, что хочет от всей этой скучной рутины откосить…
– Извини, милый. Я это не только для солдат делаю. А и для тебя. Чтоб тебе, как единственному, взявшему с собой в поход женщину, не завидовали, и не шушукались за спиной! Что, мол, пользуешься начальственным положением, чего лорд Говард себе никогда не позволял!
– Но ведь основная причина, по которой ты здесь – это!..
– Да, верно. Для «обеспечения дальней разведки». Но большая часть твоих подчинённых этого не осознаёт. Потому что не видела меня в действии, как люди лорда Бориса и твой старый полк. И сплетни и дрязги непременно возникли бы. Месяца через полтора-два. Когда добрались бы, и приступили к осаде.
– Пожалуй, ты права. И как это я…
– Э-э, милый, не бери в голову. Твоя задача ведь состояла в основном – в материальном обеспечении, и снабжении, и укомплектовании, и всём таком прочем. А я, в силу «специфики», вижу при этом, чего бы людям хотелось.
– Чёрт возьми. Значение таких способностей и советов тоже трудно переоценить. И если мы с тобой не сможем поднять чёртово хозяйство и экономику нашей Говардии на более высокий, чем был у лорда Хлодгара, уровень, я съем свою шляпу!
– Не искушай меня! Уж больно хочется посмотреть, как ты будешь давиться вельветом!
– Свинья ты, хоть и божественно красивая.
– Нет, милый. Я у тебя – лапочка. И золотце. За что тебе спасибо. Меня так называла только мать. Для остальных сволочей, там, в прогорклом и промозглом бункере, я была только – дырка на ножках. Предмет сексуальных вожделений и утех!
Лорд Дилени подумал, что вот так, почти случайно, и узнаёшь какие-то факты про прошлое своей законной (Их обвенчал специально прибывший для этого два месяца назад из епархии, епископ. После этого спешно отбывший туда, откуда прибыл.) супруги. Но он никогда её ни о чём не расспрашивал – видел и чувствовал, что это ей неприятно.
– Верно, милый. Ничего хорошего в моём детстве я не видела. Почти. Ну, как и ты – в твоём. Так что лучше не будем бередить старые шрамы на сердце, а озадачь-ка ты твоего милашку-капитана! (Он так забавно хмурится и сопит себе в усы!) Он уже и так чует, что речь о нём. И сейчас ему навесят и хлопот, и работы.
Дилени сглотнул. Потом оглядел ещё раз её статную фигуру, отлично, словно влитая, сидевшую в мужском седле. Её не могли испортить ни мужской стандартный камзол, ни форменные штаны, ни тяжёлые армейские сапоги. Он представил, как она выглядит без всего этого, то есть – словно древняя воительница-амазонка голышом на прекрасном коне, и что он хотел бы сделать с ней, когда они поужинают, и останутся в своей штабной палатке одни… Волна обжигающего тепла прокатилась по всему телу.
Но дело – прежде всего.
– Капитан Хьюстон!
– Да, милорд?
– Новый приказ Главнокомандующего. Исполнение возлагаю на вас лично!..
«Как ни странно, обнаружил я и у себя, любимого, недостатки.
Очевидно, это издержки всё-таки возраста – ведь мозгу-то моему, вернее – разуму – шестьдесят девять! И мыслит он совершенно не так, как положено мыслить в тридцатилетнем возрасте – столько сейчас этому телу по факту физически. И приоритеты другие, и циничности – куда больше, и людей – кажется, что вижу почти насквозь, стоит им сказать хотя бы слово. Ну, или даже не сказать, а просто посмотреть: на что-то, на кого-то, или даже на то, как они реагируют на то, что нищий оборванец спёр яблоко с прилавка…
Опыт? Наблюдательность? Нет, не только. Но вот с желаниями…
В частности, непреодолимо тянет что-то меморабельное снова записать – чтоб оставить после себя, стало быть, на случай, когда (Тьфу-тьфу!) начну-таки постепенно утрачивать ясные воспоминания о том, что было… Что, вероятней всего, неизбежно перед физическим концом. А ведь сознанием-то, разумом – я отлично понимаю, что отдалился теперь этот неприятный момент лет этак на тридцать-сорок, и спешить, вроде, некуда. Но поскольку заняться сейчас, когда наша доблестная армия почти в полном составе – а именно три с половиной тысячи реально мотивированных и горящих желанием разнести сволоча Хлодгара в мелкие дребезги и втоптать их в прах, мстя за те беды, что принёс в почти каждую семью, архаровцев – двинулась в поход, нечем, можно и попотакать своим гнусненьким желаньицам и подсознанию. Вот: очередной экскурс в моё бурное прошлое.
Девушку эту я приметил на ежегодной осенней ярмарке. Продавала она морковь, прямо из старой телеги с полусгнившей ходовой частью, рассыхающимися колёсами, и посеревшими от времени и дождей дрынами каркаса и тентом навеса – как только этот рыдван умудрился доехать до столицы нашей провинции, Любека-на-Эйвоне. Подошёл тогда спокойно, прикинулся лохом, спросил, сколько она хочет за всю телегу… А она, на свою беду, оказалась приколисткой – подняла меня на смех, прилюдно и громко, да так, что в меня тыкали пальцами и обзывались все окружавшие её товарки. И покупатели. И обзывались обидно: меня в этом городке почти не знают, поскольку посещаю редко. С другой стороны, чего же мне ещё было ждать – одет-то я был как банальный горожанин среднего (или чуть меньшего) достатка. А благородное происхождение – оно ведь на морде не написано.
Ну, я назад в толпу благополучно затесался, но успел заметить пожилого мужчину, с напряжённым опасением смотревшего в мою сторону, оказывается, перебиравшего и сортировавшего эту самую морковь с задней стороны их телеги: не иначе – папаша. Вот и славно: мне проблемы с мужем и детьми, оставшимися бы после смерти моей юмористки сиротами, не нужны. Да и соседи этой склочницы наверняка будут счастливы: похоже, практика склок-скандалов у неё очень даже. Впечатляющая.
Поэтому выставил одного из своих посыльных-разведчиков у ворот ярмарочной площади, да спокойно пошёл к себе на постоялый двор, где мы с моими молодцами разместились. Пообедали, отдохнули. Кусок бараньей ноги и жбан пива и разведчику послали: не голодать же ему, и не скучать на посту!
Вечером, уже стемнело, прибегает этот хлопец. Сообщает: так и так, до конца не распродали, хоть цену к концу и снизили чуть не вдвое, но выехали через южные ворота. Отлично. Дорога в этом направлении длинная. До ближайшего села миль семь. Успеем даже выпить ещё по кружке пива на дорожку.
[left]Мы так и сделали. А поскольку я не люблю брать с собой лишних, или ленивых людей, на сборы
