Под игом чудовища.

двух минут такой «обработки» вполне довольно, и нужно приступать к более решительным действиям. Поэтому плюнул и растёр и на макушку красноголового воина, не забыв показать ей. Теперь, когда она поняла, что и как, завыла и задёргалась.
Но у меня не забалуешь: как уже говорил, зафиксировал её тело крепко! А уж ножки как растянул! Подумал, может, добавить грузов-то фунтов по десять – чтоб ей повеселей-то жилось, а то, небось, привыкла! Потом передумал – и так достаточно хорошо: прямо тебе натуральный шпагат! И вот я…»
Лорд Говард заставил глаза оторваться от листа, лежавшего поверх стопки исписанной бумаги. Сглотнул. И продолжил:
– Так вот. Мы, пока погода позволяет, выроем там канаву во всех местах, где слой почвы достаточно толстый, и вкопаем в неё частокол из заострённых брёвен. А с другой, наружной, стороны получившегося тына, выроем ещё и траншею поглубже. В пяти шагах.
Лорд Юркисс, так и остававшийся спиной к племяннику, и потиравший протянутые к пылающему в камине огню руки, усмехнулся:
– Канава, говорите, лорд Говард? Не смешите. Нет там, на перешейке, мест, где слой почвы был бы толще фута-двух. А под ним – скала. На которой надёжно покоится фундамент Милдреда, Ваннахейма и Гритнера. А Шлосберг так и стоит на голой скале.
И как же вы собираетесь уберечь брёвна от падения, если закопать их глубже, чем на два фута не удастся? Такой тын-частокол можно уронить, просто сильно нажав, навалившись, на брёвна. Не говоря уж о том, что перешагнуть или перепрыгнуть ров глубиной в два фута сможет и любой кролик.
– Ну… Мы могли бы сделать горизонтальные брусья-лежаки, и приделать к ним диагональные поперечины-распорки. В виде треугольной рамы. И устанавливать вертикальные брёвна так, чтоб они опирались на этот каркас.
– Чушь!
– Ну хорошо, любимый дядя, – лорду Говарду не удалось скрыть язвительности в тоне, которым он задал новый вопрос, – Частокол тебе не нравится, ров там не выкопать, и рогатки из колючей проволоки, или врытые короткие колья остриями наружу не задержат никого. А чем же нам прикажешь задерживать новые орды, которые, по твоим же, кстати, уверениям, скоро полезут на нас?!
– Начнём по порядку. – лорд Юркисс наконец развернулся лицом к посетителю, – То, что новые орды полезут, сомнения ни у кого, в том числе и у нашего любимого государя, не вызывает. Потому что лорд Хлодгар не из тех, кто начатое не доводит до конца.
И он не успокоится, пока не подберёт, или не создаст тех тварей, что смогут зачистить Тарсию от её теперешнего населения. От людей. Лезут все эти твари, или, как в случае с воронами, или вампирами-мышами, летят, только через одно доступное место – чёртов перешеек, ограниченный заливом с одной, и непроходимой трясиной с другой стороны. А доступно это место именно потому, что сделать его недоступным мы не в силах. Вернее, я хотел сказать – непроходимым, но ты же понял, о чём я?
Почвы там – кот наплакал. Да сооруди мы там хоть пятиметровый завал из брёвен – ничего не стоит сжечь всё это, когда брёвна неизбежно высохнут – облив маслом, или смолой. Выждать сутки, или меньше, пока прогорит. А можно даже и не сразу заходить на угольки: ведь восстановить такую титаническую конструкцию, на которую, кстати, и правда – уйдёт уйма строевого леса, и море людского труда, можно будет лишь за несколько месяцев. Если не за год. И пожалуйста: в любой момент до такой реставрации – заходи кто хочешь, убивай, кого хочешь…
И мы опять оказываемся в той же ситуации, что и без завала, или тына, а материала истратили и труда положили – уйму! Впрочем, не буду повторять все доводы в пятый раз – ты и сам всё отлично знаешь.
– Я понимаю, конечно, что бессмысленные действия – э-э… бессмысленны. И проекты с частоколом… или завалом – несостоятельны… – лорд Говард замялся, лорд Юркисс услужливо подсказал:
– Это – мягко говоря.
– Ладно, согласен. Ты привёл достаточно сильных аргументов. А как тогда насчёт каменной стены?
– Каменная стена. Уже лучше. Но в наших условиях – неосуществимо. Потому что она должна быть ну очень высокой и прочной! (Вспомни: десяти-двенадцатифутовые тыны наших укреплённых посёлков-посадов не явились сколько-нибудь серьёзным препятствием для даже невысоких, ну, тех, последних, тварей.) Да если б было по-другому – уже давно всё построили бы отец или дед нашего сира Вателя. Потому что как ты построишь каменную стену на болоте, в которое упирается западный край пустоши-перешейка?! А там, в лесу? А каменистая и крепкая почва, (Которую, кстати, всё равно пришлось бы выкапывать, чтоб добраться до надёжной и прочной скалы – не на грунте же ты собрался возводить эту самую стену?!) есть только на двух-трёх милях из почти восьмимильной общей ширины перешейка, где проникновение, собственно, и происходит.
С другой стороны, даже если б и удалось, потратив ещё больше сил и времени, соорудить пятнадцатифутовую стену на этих трёх милях, неужели ты думаешь, что лорд Хлодгар не сообразил бы просто обойти её? Или не нашёл средств для штурма? Несколько хороших таранов, или элементарных пандусов на колёсах – и п…дец вашей стене! Ведь держать там большой гарнизон, как в, скажем, Милдреде, абсолютно нереально! Как и понастроить смыкающихся стенами крепостей – на это не хватит и жизни пяти поколений.
– Ну хорошо, я понял. Убедительно. Что же делать-то? – лорд Говард, чувствовавший, как к концу полуторачасовой беседы, когда аргументы исчерпаны, а доводы повторены действительно по пять раз, нарастает в груди глухое раздражение, тем не менее заставил голос звучать спокойно. Ну, почти спокойно.
Лорд Юркисс, разумеется, его состояние вычислил легко:
– Злиться и дуться на меня бессмысленно. Я сейчас лишь повторял то, что ваш чёртов Штаб уже наверняка проработал и пережевал добрую сотню раз за последние пятнадцать лет. Перекрыть перешеек так, чтоб избежать проникновения тем или иным способом, нереально. Отсюда мораль: незачем убивать труд наших уже не столь многочисленных землепашцев, и даже солдат, на заведомо бесполезные проекты. А вот продлить тын в Чернореченском лесу, и поглубже сделать вал и ров Адриана – вполне нам по силам. И имеет смысл. Так же, как и укрепить валы, прикрывающие западное и восточное направления. Впрочем, ты это наверняка знаешь и сам, и я готов прозакладывать свой камзол против плевка, раз десять требовал от его Величества именно этого.
Лорд Говард почувствовал, как краска заливает лицо и шею. Лорд Юркисс продолжил, раздражённо дёрнув плечом:
– Вот именно. Наше Величество, очевидно, уверовав в свою «высокую» миссию, и в непобедимость нашей бравой Армии, упорно желает – именно драться. Чтоб уничтожать и уничтожать чудесным образом возрождающиеся легионы чёрного Властелина.
Это желание, как мне кажется, со временем превращается у него в навязчивую идею. Манию. И чем больше врагов понабежит из земель Хлодгара, тем лучше. Чтоб сражение было уж воистину кровопролитным и свирепым. Чтоб чёртовы сказители и барды могли слагать эпос и баллады о том, как «храбро сражалась дружина непоколебимого Вателя!» И что «сыны людские погибали, но не сдавались!»
– Ты не прав. Наш король понимает реальность опасности. И никогда не кидается в драку просто для того, чтоб подраться.
– Ага. Он кидается в неё для того, чтоб «красиво» победить. Само по себе желание не такое уж и плохое. Истинно «королевские» забавы – как раз охота и война.
Единственное, что меня напрягает в такой ситуации, так это тупое непонимание того, что рано или поздно лорд Хлодгар пресытится простыми проверками, и «ничьими», а натравит на нас реально непобедимых и неуязвимых монстров. Против которых не помогут ни стрелочки, ни зубочисточки копий, ни тем более – ваши дурацкие тыкалки-мечи. Он просто создаст кого-нибудь с дом размером, и с кожей, которая окажется непробиваемой для даже бронебойных наконечников. И которые просто вытопчут или загрызут тех, кто попытается сопротивляться их продвижению. (Отсюда снова та же мораль: тын у вала Адриана надо продлить и укрепить, а вал и ров – соответственно надсыпать и вырыть поглубже!)
– Но почему тогда чёртов Хлодгар давно уже не натравил на нас таких монстров?
– Откуда я знаю? Я не пророк… Хотя я и работаю над этим… Однако могу предположить: он, как и сир Ватель – игрок. Любит вначале пустить пешек. Потом в ход идут – ладьи и кони. И только затем – ферзь. И – шах и мат! Впрочем, зачем я тебе это говорю: ты же не играешь в шахматы. Они запрещены Конклавом.
– Ну, запрещены. – лорд Говард снова набычился, – Ну и что?
– А то. Ты можешь и правда не понимать подлинного смысла такого запрета, и верить той чуши, которую наш милый Конклав вешает всем вам на уши. Но я-то понимаю: шахматы развивают мозг. И делают возможным стратегическое мышление. Когда смотришь вперёд не на ход-два, а на пять. Десять. Ручаюсь своей головой, – лорд Юркисс схватился за макушку, – уж лорд Хлодгар ежедневными партейками не пренебрегает… У него же нет Конклава!
Ладно, проехали. Что там у тебя ещё?
– Ну… Больше ничего. Может, всё же просветишь нас, туповатых и «не наученных предвидеть на десять ходов вперёд» солдафонов, что нам возможно сделать, чтоб подготовиться к следующему набегу.
– Что сделать, что сделать…
А ничего. Пока нет достоверной информации, незачем распылять наши, и без того невеликие, силы. Нужно дождаться возвращения лорда Дилени, и решать только тогда. Потому что гадание на кофейной гуще не входит в число моих любимых игр.
Я любитель фактов.
 
– А почему там оставалось несколько незанятых вольеров? – здесь, с наветренной стороны фермы, сидеть в очередной роще было куда сподручней. А отдых пришлось устроить, потому что только сейчас разведчики