собственного вида и внезапное обнаружение Гвиди было очень уж неловким для него.
–Ты тихо говорил…я думал, что у тебя крыша едет, но понял, что ты размышляешь, – объяснил Гвиди. – Так что, думаю, я вправе вмешаться.
Томас молчал. Он чувствовал себя жалким и ничтожным. Он не понимал, как люди могут жить с таким унизительным состоянием.
–Я тоже думал, что наши братья погнали бы вампира из своих рядов. На этом держалась твоя легенда. Но теперь я другого мнения. Враг, ставший на сторону креста – это страшно. Враг, показавший себя другом и беспощадным карателем – это то, что сейчас им нужно. Я боюсь, что они не погонят его, а принесут на руках.
–Хранитель всегда говорил…
–Чтобы ты держался ото всех, – перебил Гвиди. Он уже знал о чём хочет сказать ему Томас, всё-таки не зря он был столь долго его помощником – кое-что выучил, перенял, научился и соображать. – Ты не марионетка как Варгоши, ты можешь выйти из-под контроля, а он удобно плывёт по течению. Тебя можно держать на жажде искупления и убеждать что ты чужой. И ты будешь рьяным слугой, и будешь держаться ото всех, боясь сближения, боясь открытия тайн. И этот страх будет тебе цепью покорства, причём хитрой, такой, что ты, вроде бы и сам был бы не против её тащить. Другое дело этот Варгоши. Покажите ему что он нужен, что он кровав, что он страшен и люди будут его любить.
–Братья не позволят вампиру!
–Позволят, – спокойно сказал Гвиди, возразил и не дрогнул даже, – люди всегда шли за всякими безумцами. Вот, например, я слышал про Влада Цепеша…говорят, он один раз сжёг ради собственной прихоти во время пира, прямо в пиршественном зале – три сотни человек! и ничего, кость не застряла в его горле. А люди его убили.
Томас расхохотался. Цепеша он знал, правда, как вампира и как обитателя многих чёрных легенд.
–Что? – не понял Гвиди.
–Это неправда, – объяснил Томас, совсем промолчать было нельзя, смех его можно было истолковать весьма неприятно, потому надо было рассказать хоть что-то, – это придумали после. А может и его враги…представь себе – небольшой средневековый замок, пиршественный зал, в котором и без того горят очаги, маленькие окна, чтобы хранить тепло, и горящие в зале люди? Цепеш бы с гостями задохнулся!
–Как-то я об этом не думал, – признал Гвиди. – Прочитал…пишут убедительно.
–Цепеш, говорят, обиделся на многие легенды о себе…когда стал вампиром.
У Гвиди глаза расширились от ужаса.
–Это правда?
–Но люди его любят. Он о них заботится, – Томас тряхнул головою. – Но люди не братья креста! они не присягали свету. Они просто живут.
–Братья креста тоже люди. С таким воином как Варгоши, они могут решить о себе, что стали всемогущи. Понесут на крестах и клыках Варгоши свет.
–Они? А ты? – Томас криво усмехнулся. Он снова почувствовал себя чужим, снова проняла его холодом пропасть, которая лежала между ним и всеми людьми.
–А я не люблю Романа Варгоши и не уважаю его, – объяснил Гвиди, – всё, что он делает – просто подчиняется более сильному. А свои убеждения? Они у него есть?
Томас вспомнил как Варгоши сначала договорился с лордом Агаресом, потом с Цепешем, потом с Сиире…
-Убеждение одно – выжить, – сказал он.
–Похвально убеждение, – здесь Гвиди не стал спорить, – но если бы он занимался благими делами, а не тем, что умеет лучше всего, право, было бы лучше.
Видение услужливо подсказало Томасу, не спросясь, конечно, кровавый триумф Варгоши. Почему-то в этом видении голова короля Стефана была оторвана, и Варгоши показывал её другим карателям, показывал гордо, и те ревели, забыв позади себя тело своего сражённого собрата и не замечая мук и корчей тех несчастных приближённых к королю Стефану, что пытались его защитить или просто были здесь…
Привиделось и тело какого-то мальчика. Томас прогнал это видение. Он знал, что будет дальше. Пожар в замке и банальный грабёж. А далее Святой престол выпустит скорбную речь о том, как заблудилась душа короля Стефана, как связался он с врагами и как за то поплатился, и вообще – дурной был король. То ли дело…
Что всегда удивляло Томаса – всегда находились те, кто перехватывал управление над сожжённым и разрушенным. Даже у бездетных графов и князей, королей и баронов находились вдруг наследники, которые с готовностью присягали Святому Престолу и становились его верными слугами, позволяя, особенно по первости, братья креста шнырять безо всяких препятствий по владениям и творить то, что им вздумается.
И даже если выкашивали целую семью – с наследными принцами и принцессами, виконтами и княжнами – всё равно находились такие податливые, трогательно-скорбные, обещающие молить за упокоение душ мятежных предков люди, занимавшие новые для себя места.
Томас поражался этому. предложил бы кто-то ему занять место покорного слуги и править землями или уделами, он бы отказался. А тут всегда соглашались и вроде бы даже с радостью или мирским смирением.
–Поганое дело, – Томас поднялся с пола. Хватит. Всего этого хватит!
–Поганее будет, – заметил Гвиди, поднимаясь следом. – Он же получит костёр… очистительный костёр!
И снова видение, но на этот раз из собственной памяти – это пламя его собственного костра. Он его заслужил – кровью и преданностью. И помнил. Пламя не жгло, пламя не карало, пламя всего лишь больно щипало, проникало в него едким дымом, щипало изнутри, вызывало слёзы, змеёй текло по его телу, заставляя кожу вампирской сути лопаться и исходить множеством кровавых пузырей.
Его костёр был тайной! Его несли с костра окровавленного, напоминающего уродливый обрубок, а Варгоши?
Похоже, он получит другой костёр. Костёр славы.
Томасу требовалось что-то хорошее. Срочно. И это хорошее также нашлось в его памяти. Всплыло сиротским именем.
Томас наспех простился с Гвиди и направился к девочке. С последнего их разговора, когда Томас раскрыл свою суть Эве, они не говорили. Сейчас же он застал её у окна.
–Что там была за конница? – спросила Эва вместо приветствия. От Томаса она не отшатнулась, хотя теперь, когда девочка точно знала его суть, Томасу кащалось, что её взгляд ожесточился.
–Каратели, – он не стал лукавить. – Пошли наказывать того, кто предал Святой Престол.
Он не знал, как сказать ей, да и стоит ли сказать о том, что она прекрасно знает того, кто сегодня получит наказание. Более того, она сама также обвинила короля Стефана в сговоре с вампирами. И это оказалось не фантазией.
–Ну и правильно! – грозно согласилась Эва. – Пусть сгорит в огне всё зло!
–И тебе совсем не жаль? – удивился Томас. Всё-таки стоило сказать. – Ты знаешь куда они поехали? К королю Стефану. Догадываешься для чего?
Она забыла про окно да и про всё другое. Смотрела в изумлении, ужасе и трепете.
–Это потому что я…я сказала? – она приняла вину на себя, испугалась и возгордилась одновременно. – Ой!
–Нет, – поморщился Томас, – он сам не стал скрывать ничего. Сам виноват, конечно, мог бы и промолчать.
Мог, действительно мог! Томас же объяснил себе такое неразумное поведение короля Стефана, пожалуй, правильно сказать – покойного короля Стефана – его помешательством. В конце концов, он был человеком!
А людям это свойственно.
Эва помолчала, размышляя и пытаясь взвесить тяжесть своей же души.
–Жаль его, – сказала Эва, решив что-то себе, но в другом осталась непоколебима: – но он сам виноват.
Виноват? Да, может быть, но показал бы Томасу кто-нибудь кого-нибудь одного ни в чём невиноватого?
–Тебе надо служить здесь, этому городу и престолу, – улыбнулся Томас, – ты просто вылитый воин!
Эва зарделась.
–Я тоже таким был, – продолжил Томас, – а потом стал из вампира слугой креста. Я думал, что обрёл искупление, что так я замою все свои кровавые грехи. Но оно не получается так, Эва. Быть воином можно, быть непоколебимым судьёй нужно, но судить нужно очень аккуратно. Иначе пустота станет невозможной, она придёт из сердца, а потом заменит его. И ничего не останется.
Она не понимала, не могла понять в силу возраста, но взгляд её был полон сочувствия.
–Я зло, ведь ты считаешь всех вампиров злом, но сделал ли я тебе что-то дурное? – Томас знал, что она сейчас не поймёт его, а может быть и никогда не поймёт, ведь жить в мире, где есть только благо или зло – удобно. Несчастно, но удобно.
Зато у Эвы сработало её воображение, и она тотчас нашла тот ответ, на который мало кто, кроме детей, был способен:
–Ты просто хороший вампир!
Томас покачал головой, но больше не стал спорить – сил не было.
–Научишь меня всё-таки быть убийцей вампиров?
–Научу, – согласился Томас, – только вырасти. И подумай ещё.
Эва попыталась надуться, но окно снова приковало к себе её внимание.
–А что там такое?
Томас выглянул тоже.
А там был костёр. Торопливо складывали его прислужники креста, мирно переговариваясь, спеша, торопясь…
Знакомый Томасу костёр, назначенный, к гадалке не ходи, Роману Варгоши. Что ж, Томас помнил как это было с ним – все окна завесили чёрными тканями, оцепили проулок и он горел. Горел без крика – потому что когда в тебе дым кричать не получится. А сегодня через это пройти предстояло Роману Варгоши и стать полноценным братом креста, и Томас не мог этому помешать, как не мог помешать он расправе над королём Стефаном и его приближёнными.
Как ничему не мог помешать столько последних лет! И вот это было нужно искупить. Самому, без указки Престола и его Хранителя.
Глава 32. Ещё одна сказка
–Я тебе не рад, – честно сказал Цепеш. Он не думал, что тут уместна вежливость. Да и к чему? Сиире и сам мог догадаться о том, что его визит не принесёт никакого удовольствия.
–Тем не менее, ты меня не гонишь, – заметил принц Сиире. Он знал, что ему не рады. Но его встречали не битвой, не войной, а мирным презрением. И это значило многое.
–Разумеется, не гоню, – Влад, казалось, даже обиделся. Ещё при жизни он считал себя гостеприимным хозяином и никогда не отказывал в приюте гостям. Другой вопрос был в том, что не все его гости покидали потом его приют, но это вопрос совершенно из другой сферы. Это было другое время и он был другим, был жестоким. Да, чего уж таить! Но не таким всё же, как писали о нём все, кому только было не лень писать.
–Значит, мы можем договориться, – принц Сиире принял всё иначе, чем думал Цепеш, и тот поспешил его не обнадёживать:
–Я хочу тебя отговорить от того, что ты задумал.
В молчании прошли в залу, устроились в креслах. Ни Цепеш, ни Сиире не проронили и слова до тех пор, пока не появился Амар и не поставил перед обоими по кубку с тёплой ещё кровью, поклонился и вышел.
Куда им было спешить?
–Угощайся, – предложил Цепеш и сам пригубил кубок, – она молода и прекрасна.
–Была молода и прекрасна?
–Нет, пока ещё есть, – Влад невольно поморщился. – Ты же знаешь, я не люблю убивать людей ради крови. Гораздо проще и удобнее держать нескольких на усиленном и нужном питании и иногда…брать.
Вампиру его лет не следовало уже смущаться от своей же сути, но Влад смутился. Он знал пленницу, кровь которой пил. Она была не просто молода и прекрасна, она была удивительной обладательницей не той хрупкой красоты, от которой нет в темнице толку, а напротив – в глазах её было пламя, диковатое, безумное; капризные пухлые губы её кривились в смешке, когда к ней приходили с пищей; а её шея…
Нет, хватит.
