Тот, кто был мной. Автопортрет (том 3)

сознании. Несмотря на темноту подвала, мне было видно все, поэтому я видел взгляд Иннель (пусть будет именно так), направленный прямо на меня.
Она лежала здесь достаточно долго, и смерть не могла прекратить ее ужасных мук. Тот зарубленный пацан, свидетелей убийства которого так активно искало следствие, ударил Иннель по голове и спрятал ее тело в темном подвале. Для меня не имели значения его мотивы, гораздо важнее было то, что Иннель видела меня со всей ясностью ее борющегося со смертью рассудка. Я знал, что это она призывала меня вторую ночь подряд. Из-за нее я убил того парня, из-за нее я вообще оказался в поселке.
Я успел склониться над ней и поднять совсем ничего не весившее ее тело, когда дверь в подвал отворилась, и люди поспешили спуститься с намерением обнаружить Иннель, истекавшую кровью. Вместе с тем она безмолвно моргнула, в один миг перенеся нас обоих на никем не достижимое озеро. Тогда же рушились сверхвысокие вышки, пронзавшие небо над поселком, исполнявшие свою роль передатчиков для меня, направлявшие меня на место трагедии.
Озеро хотя и исцелило тело Иннель, и ужасная смертельная рана ее затянулась, полностью смыв кровь со светлых волос, девушка была обречена. Она потеряла слишком много крови, и по факту тело ее осталось в подвале в окружении сотрудников правопорядка.
-Ты не помнишь меня, - проговорила она чуть слышно, стиснутая в моих руках, - А я не знаю, кто ты. Не ищи в памяти, это не здесь. Но твой образ был слишком ярок из всех прочих, что могли бы помочь мне. Никто не узнает, я сделала все, чтобы никто не смог узнать. Даже ты забудешь. Но я говорю тебе спасибо за то, что не оставил меня одну, за то, что пришел. Я знала, что ты не оставишь.
Я вдруг ощутил хватку ее рук, обнявших меня нежно-нежно, как может обнять только любящая мужчину женщина. Эти ощущения казались бесконечными и неподдающимися описанию. Последнее, что было – ее легкий поцелуй, после которого я проснулся в своей кровати, понимая, что прошлые события были всего лишь сном, несколькими снами внутри одного. Слишком яркими, слишком живыми и реалистичными, частично размытыми, но оттого не утратившими непонятного чувства воспоминания их подробностей.
Несколько долгих минут я продолжал лежать в кровати, не решаясь даже сходить в туалет, чтобы не покончить с этими образами и чувствами, их сопровождающими. Однако, когда я вернулся в постель (время на часах было около четырех утра), новый и скорый сон отправил меня в другой город на другую улицу, на которой я видел пару длиннющих вышек, пронзавших небо…

без окончания

Глава 4. Бык

Он совсем не ожидал, что Даша появится на пороге его дома, что поедет к нему на деревню, знакомая с ним чуть меньше месяца. Он хорошо понимал, что красивой, яркой, дышавшей, как говорится, полной грудью Даше, девушке, наслаждавшейся самыми разными красками и их оттенками, было не место с человеком, жизнь которого в одночасье резко переменилась, и стала совсем иной. Он пережил страшные увечья, когда его били ногами по голове. И в том нападении он пострадал больше других, поскольку не успел убежать вовремя. И, конечно, он считал себя виновным уже в том, что оказался с ребятами не в том месте не в то время.
-Ну как ты здесь? – с приятной улыбкой и откровенной заботой спросила она, - Не хочешь вернуться в город?
Нет, он не хотел возвращаться, прекрасно понимая, что город оставался все таким же пестрым, каким он помнил его до  того, как все изменилось. Пару раз Даша водила его на выставку картин, приглашала в театр, даже была с ним в клубе. Такая же пестрая, она искренне пыталась вернуть ему утраченное восприятие цветовой насыщенности окружающего мира.
Последствия полученных травм самым прямым образом отразились на его зрении, при котором он перестал различать цвета. Лишь черное и белое, в разной степени их насыщенности, как у какого-нибудь быка, реагирующего на движения тореро с тряпкой в руках. Это сравнение само собой лезло в голову, заставляло раны на голове ныть и зудеть от вроде бы стихнувшей боли.
-Это что-то с твоим зрением не так, - уверяла Даша, - Сбилось после того, что с тобой сделали. На самом деле мир совсем не изменился, все цвета остались на месте.
Даша, конечно, была права, но эти травмы повлияли и на другой уровень его изменившегося зрения, и каким-то образом он стал отчетливо наблюдать преобладание темной или же светлой принадлежности внутри людей, количество их деяний, повлиявших на окружающих. Например, в Даше почти не было ничего темного, ее белое естество доминировало. И этот факт не мог не радовать, и основной причиной, заставившей его уехать из города, было доминирование в каменных джунглях темного цвета. Он и раньше чувствовал этот дух соперничества, замаскированный естественным пестрым гримом и окрашенный красками неоновых вывесок. Не раз он оказывался разочарован, сбитый с толку цветастыми фантиками, и порой это осознание приходило спустя какое-то время после того как выветривалось чувство восторга.
Даша не разочаровывала. Добрая, открытая, симпатичная, и он признавал, что Даша его устраивала. Она хотела быть рядом с ним, и не скрывала своих положительных эмоций, чувствуя его присутствие. И когда они шли, взявшись за руки, ему казалось, что светлых цветов становилось больше, даже серые оттенки блекли. И, конечно, он верил в то, что прежняя цветовая гамма вновь обретет для него реальность, что Даша может вернуть ему нормальное зрение. Больше того, он рассчитывал на это с самого начала их знакомства. И недовольство отсутствием положительного результата неизбежно росло с каждым новым черно-белым днем. И тогда темных цветов становилось все больше, и темные и серые стены городских домов начинали давить, и количество темных людей только росло.
И тогда он просто собрал свой небольшой скарб, без излишних колебаний сдал ключи от квартиры хозяйке, совершенно не требуя возврата части уплаченных наперед денег. В тот момент он не хотел никакого общения с Дашей, просто взял и уехал, никому ничего не сказав. В тот момент он был уверен, что Даша была не для него, несмотря на прежние чувства, от воспоминаний о которых он не мог избавиться.
Даша появилась на пороге его дома уже через два дня. Он понимал, что она попытается дозвониться до него, а потому отключил телефон, тем более, что самые близкие ему люди были рядом. Кажется, мобильник вообще утратил для него всякий смысл.
Но вот Даша была перед ним, во плоти, настоящая, которая понимала его переживания, которая хотела, чтобы он и дальше оставался рядом с ней со всеми его физическими отклонениями. Она не переставала поддерживать его, и приехав к нему, она совсем не держала обид за это внезапное его исчезновение. И хотя, как уже было сказано выше, он не был готов вернуться в город, и деревенские звуки и запахи его успокаивали, и он, наконец-то, смирился с необратимостью изменений в собственном здоровье, и две ночи спал как убитый, он был рад принять Дашу у себя в доме. Он хотел, чтобы Даша оставалась как можно дольше, в тот момент прежние чувства владели им, и он просто не должен был закрываться.
-Я почти не спала две ночи, - сказала Даша откровенно, - Не могла уснуть одна.
Она прижалась к нему как можно сильнее.
-Серьезно? – не смог сдержать улыбки он, чувствуя прилив энергии от осознания своей важности, - Все настолько нехорошо?
-Я хочу, чтобы ты взял меня силой. Грубо, как зверь…
Со всей его бычьей силой. И этот образ вспыхнул у него перед глазами так ярко, будто это уже произошло. И пожелание Даши не было спонтанным, вызванным той атмосферой, в которую она попала, и которую помнила с детства. Все дело было в сравнении, вслух высказанным ее любимым молодым человеком; сравнении его с животным, чье зрительное восприятие так же примитивно по законам природы. Между Дашей и ее возлюбленным уже имела место интимная связь, которой девушка осталась довольна, но которая могла быть, по его мнению, еще лучше.
-Я хочу, чтобы ты выплеснул все, что тебя угнетает, всю твою тоску. Чтобы черное и белое вокруг перемешалось так, чтобы нельзя было определить, что из них что. Чтобы между ними не осталось границ.
-Зачем тебе это нужно? – недоумевал он, в представлении которого Даша казалась утонченным существом, могущим необратимо сильно пострадать от его возможного перебора.
-Это нужно тебе, - тем не менее уверяла она, - Однажды ты должен раскрыться. И пусть это случится здесь, вдали от тесных городских улиц и непроходимых стен.
Казалось, что ради этого Даша и приехала к нему. И он слышал в ее голосе какое-то страстное безумие, а под стеклами ее очков сверкал нездоровый блеск. Даша дрожала, напряженная внутри, он чувствовал ее вибрацию.
-А если я не смогу? – спросил он, в упор разглядывая свою гостью.
-Тогда все напрасно, - сказала она без тени улыбки, - Но поверь, так не случится.
-Ты с ума сошла.
Он прекрасно все понимал, как понимал и то, что прежнее зрение не вернется даже после того секса, о котором она просила. Лишь прилившая к голове его кровь пульсировала с приятными болевыми ощущениями, незнакомыми ему прежде.
Он пригладил ее темные густые волосы.
-Ты просто с ума сошла, моя сладкая, - повторил он с намерением целовать Дашу в губы вновь и вновь.
-Сделай это прямо сейчас, - девушка обвила его шею своими руками, - Нет больше ни черного ни белого. Просто смотри мне в глаза, любимый.
Даша сняла очки, отложила их в сторону, не отводя от него взгляда.
И на миг ему показалось, что он видел яркое огненное сияние. И то было сияние жгучего пламени. Конкретный рыжий блеск, вспомнившийся ему сам собой. До боли гипнотический и опасный, не раз касавшийся его кожи. И такого эффекта прежде не было, и Даша действительно знала, что здесь, где он чувствовал свалившееся на него облегчение, он не должен был сдерживаться. И он не сдерживался, позволив жгучей энергии разлиться у него в голове и во всем теле. И энергия вошла в резонанс с резкой пульсацией яркого блеска в глазах Даши, в самый последний момент перед их долгим поцелуем готовой к чему-то особенному. Так тореро машет тряпкой перед быком, заставляя того атаковать снова и снова. И он уже не мог противиться, чувствуя прилив особой, нечеловеческой силы в руках, которыми он сжал девушку, а после просто провалился в черный и белый хаос, где оставалось место какому-то разъяренному зверю…

без окончания

Глава 5. Окрашены руки киноварью

…Максимальный напор воды из-под крана был бессилен смыть кровь с его рук. Это было похоже на религиозные стигматы, но с одним отличием: никаких видимых физических ран на ладонях. Кровь будто сочилась из ниоткуда, обагрив пальцы Эдика густым слоем. Впрочем, если бы не его внутренняя стопроцентная уверенность в том, что это была кровь Вали, его не состоявшейся жены, Эдик пытался бы доказать, что перепачкал руки красной, рубинового оттенка, краской. Слишком густая, слишком липкая, еще совсем чуть-чуть, и Эдик сказал бы, что чувствует запах краски. Кровь не смывалась водой, и как бы он не пытался оттереть руки, она продолжала заливать их своим теплом, как если бы Эдик ковырялся в чьих-то кишках.
Это произошло с ним впервые за двенадцать лет, прошедших с момента смерти его возлюбленной. Валя часто навещала его во сне, пока Эдик