Тот, кто был мной. Автопортрет (том 3)

Глава 1. Его Высочество Второй

Его путь начинается, кажется, на самой вершине  мироздания. Именно там, над облаками, далеко-далеко от земли расположен его дом, откуда он способен увидеть каждый самый дальний угол Бытия, самую мрачную и холодную бездну, какую только возможно вообразить. Его дом не имеет стен; множественные колонны удерживают невероятно массивную крышу из белоснежного мрамора. Кажется, даже они с трудом выдерживают ее фантастический вес. Но и сами колонны более чем массивны. И однозначно не людскими руками воздвигнуто это место.
Однако, самое главное – пол. Яркий и гладкий, сверкающий в свете Его Величества Солнца. Намного более яркий, чем белизна мрамора колонн и крыши, слепящая глаза. Столь же массивный, твердый монолит, цельная полированная глыба, и свет Солнца плавно скользит по ее поверхности. И нет ничего важнее во всем мироздании.
Тяжело и как-то грозно стучат по полу каблуки его идеально лакированных черных туфель. Каждый его шаг вот-вот разобьет бесконечно массивный монолит, оставляя после себя глубокий след. Каждый его шаг четок и выверен, тверд и жёсток. Едва он входит в свой дом, ведомый Солнцем, каждый его шаг заставляет пол вибрировать и трепетать, и этот трепет передается колоннам и высоким сводам крыши. И можно наслаждаться цокотом каблуков, эхом, выходящим далеко за пределы его дома.
Его Высочество одет в строгий черный костюм, идеально выглаженный и ухоженный так, что нельзя увидеть на материи ни одной пылинки. Официальный, слишком уверенный, будто просчитавший все наперед, вселяющий в сердца его свидетелей благоговейный трепет, он подобен какому-то сверхъестественному существу, божеству, в руках которого невиданное могущество. Длинные тонкие пальцы его рук сужаются на кончиках. Острый подбородок его, прямой нос и плавные черты лица, которое, кажется, лишено эмоций – в каждом элементе его внешности отчетливо видна запредельная нерушимая строгость. И это действительно так, и Его Высочество не знает другого.
Неторопливо и важно он проходит до середины своего дома, вонзив многозначительный взгляд черных глаз вперед в бесконечность, будто видит все за ее пределами, и оттого знает все тайны Бытия. Но вот Его Высочество замирает удивительно точно посредине дома, чтобы его можно было отчетливо видеть между колоннами со всех сторон.
Он закрывает глаза, совсем ненадолго. Затем медленно расправляет свои руки в стороны. И кажется, что руки его длиннее, чем руки обычного человека. Но это не так. Через миг тонкие полосы света устремляются прямо с острых кончиков пальцев Его Высочества Второго во тьму времени и пространства, пронзая холодное темное Бытие. В следующий миг свет начинает пробиваться сквозь прикрытые веки Его Высочества, он открывает глаза, полные яркого теплого света. И наполняет яркий теплый свет весь дом. Но не выходит наружу, и огромное великое Солнце застывает над массивными сводами, взошедшее над мирозданием. И вся сила его направлена на Второго, застывшая в ожидании.
И свет пробивается из его тела, будто пронзенного насквозь во множестве мест. Свет устремляется во всех направлениях, даже сквозь монолит пола и своды крыши. Постепенно все больше солнечных лучей начинают свой путь из Его Высочества Второго, раскрывшего свое внутреннее естество и застывшего на одном месте в одной позе. Их становится так много, что больше не остается от него и намека на существование. Лишь теплый яркий свет сосредоточен в одной точке, стремящийся озарить мироздание и наполнить новой жизнью, или же пробудить уже существующую.
И кажется, что Его Высочество Второй умирает, разлив всю свою силу, переданную ему могущественным повелителем Солнцем, его отцом. Кажется, что он должен испытать хоть какие-то муки, от осознания неминуемой смерти, лишенный жизненных сил. И вырвавшийся из своего заточения свет должен быть наполнен болью и тоской, а значит должен быть уязвим. Нет же, как бы не так.
Много недругов у Его Высочества Второго, а откровенных врагов еще больше. Стараются спрятаться они, затаиться в самых укромных загогулинах мироздания. Как змеи шипят от ненависти к мягкому и теплому, но к холодному и откровенному свету. Не щадит он ни правых ни виноватых, ни грешников ни праведников. Он просто есть. И нет от него спасения. И нет дела Его Высочеству ни до тоски, ни до радости, ни до гордыни. Зависит от него Бытие, зависит от него огромное Солнце, что движется только к закату, зависит от него и добро и зло.
Не знает Его Высочество Второй людских чувств, но не знает он и божественных наслаждений. Не добраться до него, как бы ни шипели змеи, как бы ни прятались, стук его каблуков по массивному полу под массивными сводами заставляет цепенеть сердца и трепетать в волнении и в восторге.

конец 

Глава 2. Маскарад (Без масок)

Все мне нравилось в Андрее, и как в напарнике на работе, и просто по-человечески. Все, за исключением его психической неуравновешенности. Потому что взорваться и перейти на крик Андрей мог буквально с пустого места. При этом он не стеснялся нецензурной брани, не обращая внимания на окружающих, будь то женщина или ребенок. И в своем гневе он казался естественнее дальше некуда. Я хочу сказать, я будто видел некое существо на месте Андрея в моменты его срывов, но ни разу мне не удалось разглядеть его во всех деталях.
И на самом деле это был совсем не злой человек. Просто уставший, не выдерживавший всех опасностей, предлагаемых окружающим миром. Дерганый, замкнутый – Андрей, казалось, находился вне их досягаемости дома и на работе. Не раз он приходил на работу едва ли не за час, а то и полтора до начала рабочего времени. И никогда, как говорится, не раскачивался на утренний перекур или на чашку кофе, сразу принимаясь за ожидавшие нас с вечера накладные. Делал Андрей все быстро, почти бегом, спеша поскорее выполнить свои обязанности, чтобы выгадать побольше свободного времени и сбегать за шаурмой в ближайшее кафе. О да, вкусно и сытно поесть Андрею доставляло несказанное удовольствие. Еда однозначно успокаивала этот его пропеллер в заднице.
Лишь однажды мне удалось разглядеть, то, что было внутри него, дравшего глотку с откровенной ненавистью в адрес выведшего Андрея из себя объекта. Тогда очередной срыв, после которого Андрей привычно внезапно угомонился, будто и не психовал вовсе, даже задорно смеялся, услышав забавную шутку, внезапно пригвоздил парня к кровати поутру. Это было утро пятницы. Он позвонил мне часов в семь и совершенно спокойным тоном сказал, что острая боль в пояснице не позволяет ему подняться с постели. Андрей вызвал «скорую», его прокололи и велели поменьше физических нагрузок в ближайшее время.
После работы я намеревался навестить Андрея, а днем я набрал телефонный номер Людмилы, которую знал уже несколько лет. На мой собственный вкус Люда была просто огонь женщина. Статная фигурка, пышные локоны светлых волос, очень ласковые глаза и доброе лицо, покладистый нрав – удивительно, как прежний мужик ее, умудрился просто просрать такую обалденную жену. Люда старалась оставаться свободной после своего неудачного брака, однако по лицу ее было видно, что без мужского внимания она страдала. Чего скрывать, мы с Людой переспали пару раз, так, без обязательств, но, несмотря на мое восхищение ее физическими данными, я понимал, что таких чувств, какие у меня были к своей жене, к этой женщине я не испытывал. Она была старше меня всего на год, и всего на месяц старше Андрея, и представляла собой распустившийся цветок, которому требовался полноценный уход.
До этого момента Андрей не хотел никаких отношений с женщинами, воспринимая тех в качестве лишних ртов.
-Я привык тратиться только на свои собственные потребности и увлечения, -  железобетонно упирался он, - Не то сейчас время, чтобы раскошеливаться. И меня устраивает моя зарплата, - не медлил дополнять Андрей.
Он ничего не желал слышать в ответ, изображая из себя этакого твердолобого собственника, и стараясь как можно глубже скрыть свой страх перед женщиной. Я ничего не знал о его личной жизни до того как познакомился с Андреем где-то лет десять назад, да и сам он не распространялся на эту тему. Но сами эти разговоры явно его раздражали.
Андрей жил один, изредка навещая отца с матерью, с которыми находился не в самых теплых отношениях. Когда мы с Людой пришли к нему, предварительно затарившись в продовольственном магазине, дверь нам открыл отнюдь не Андрей. Вместо него я увидел бледное мутное существо в черной футболке и клетчатых бриджах, некую бесполую гуманоидную субстанцию, один лишь вид которой вызывал чувство отторжения. Я понял, что сейчас он находился в состоянии дикого стресса, вызванного утренним недугом, поломавшим Андрею рабочие будни. Кроме того, я заметил множество темных отметин на его руках, похожих на следы порезов. Еще одна, большая темная полоса виднелась на его шее.
-Ну, как сам? – обратился я к нему, быстро привыкнув к тому, что увидел.
Андрей отошел в сторону, пропуская нас внутрь.
-Нормально.
-Познакомься, это Людмила, - представил я свою спутницу.
Взгляд ее цепко впился в хозяина дома; кажется, внутри нее что-то екнуло. Конечно же она видела Андрея таким каким он должен был быть, не подозревая о безликой субстанции, видимой моими глазами.
Физическая боль тяготила его, а теперь он был сильно смущен присутствием Люды. Я посоветовал Андрею присесть, пока мы с ней готовили небольшой ужин, заодно успокоил его насчет его невыхода на работу.
-Тебя на больничный отправили, - заверил я, - Две недели. Отдохнешь, придешь в норму.
-Я сам себе эту проблему заработал…
-Со всеми бывает, - остановил я, - Все нормально, не волнуйся.
Во время ужина лицо Андрея постепенно приобретало знакомые мне формы (и только лицо, на которое будто надели маску) по мере того, как он привыкал к Людмиле и уже сам пытался шутить и улыбаться. Кажется, физические неудобства все еще злили и бесили его, но Люда отчасти отвлекала его от них. В тот момент Андрей видел в ней хорошую знакомую, однако, без намека на что-то большее.
-Очень интересный молодой человек, - приятно улыбнулась Люда, вспоминая вчерашний вечер, - Приятный, открытый. Даже не верится, что он решился бы себя порезать.
-Порезать? – не сразу понял я.
-А разве ты не видел его руки? Там живого места нет.
Ни разу до прошлого вечера я не видел никаких шрамов на руках Андрея. Но я смекнул, что указанные Людмилой отметины были на руках того мутного безликого существа, что я увидел вчера.
-Ничего себе так, - в свою очередь оценил Андрей свою вчерашнюю гостью, - Вставляет.
Разумеется, что это был он, из плоти и крови, захваченный недавними эмоциями и ощущениями. Похоже, он все еще чувствовал приятный запах духов Люды в своей квартире. Глаза его сверкали в стремлении увидеться с Людой вновь. И это уже не было маской на лице, крайне раздраженном болевыми ощущениями, смешанными с желанием побыть одному в эти тягостные для Андрея минуты. Он не хотел никаких гостей вчера, да и вообще слишком зависел от собственного личного пространства, в которое старался никого не пускать.
-Она сказала, что видела порезы на твоих руках. И, честно говоря, я тоже видел, как видел и след от