77. Великое дело - великим пацанам

Авк, хоть и побывавший одно время мудрейшим из мудрейших, также тянул на высшую смутьянскую должность. Даже при том, что рассчитаться и с ним, безусловно, тоже следовало, притом, вероятно, более всех. Но только обязательно потом. Так что при любом раскладе докапываться до коренника, до настоящего первоисточника крамолы ещё предстояло долго, кропотливо, обстоятельно. Но в чём-то может быть и увлекательно.


Поскольку других способов добраться до истины всё-таки не существовало, то и выходить на самый верх НЛП-заговора решили всё же посредством бывшего губернатора, по случаю своей пробивной дурости оказавшегося в федеральном правительстве на одном из ключевых постов. С использованием именно биоклона, уже зарекомендовавшего себя во всё рыльце своего пестика. То есть, остановились в итоге всё равно на креатуре Шахова, на юном кандидате в его напарники. При существенном условии. Для того чтобы действительно справиться с таким, очень серьёзным и ответственным заданием, бывшему мальцу-биоклону в первую очередь требовалось окончательно повзрослеть. Необходимо было также  заполучить ещё более мощное агентурное прикрытие и прочее сопровождение. Таких, как он, следовало обязательно вести и отслеживать. Пожалуй, как никого более крепко, надёжно и плотно. Поскольку самая всеобъемлющая помощь могла потребоваться в любой момент, каким бы всемогущим, молодым и нахрапистым тот агент ни был. Народ у нас такой – если захочет, то и такого прихлопнет как муху.

Сам по себе даже предельно универсальный и самый-самый состоявшийся эмиссар с Большого Магелланова агрегата Вселенной,
даже наиболее эффективно перезагрузившийся Кластер, самый забойный биоклон,
даже имеющий на руках всепарализующую корочку от самого Комитета, да по большому счёту и сам господь-бог - иногда, в «этой стране» всё ещё не так много может, как кое-кому хотелось бы. Особенно столкнувшись со всё более пугающей ватной покорностью всех этих бесчисленных овец, необратимо обработанных энтэвэшными лупатыми аудиовизуалками с оком Саурона в шапке программы «ТЫ не поверишь» и поэтому лишь по номиналу пока что считающихся людьми.

Именно так однажды констатировал для себя новый расклад позиций следователь по особо важным делам Следственного Комитета всея страны Александр Александрович Шахов. Он готовился к новой командировке в незабвенный южный регион, на малую свою родину. Подбивал итоги командировки предыдущей и поэтому с деловым энтузиазмом всё такое предыдущее для себя открыживал, то есть, отдельно по полочкам констатировал и складывал. Готовился добить врага в его берлоге, но всё-таки почему-то без особого личного, надрывного энтузиазма. Поскольку опять же своих мочить придётся. Ничего не поделать. Будни. Работа. А сама малая родина… к этой кузьке только вернись. Так облает и засосёт, что не надо хоронить! Затянет и проглотит, словно самая отмороженная анаконда с Кольцевой, а потом ещё и сделает крайним в очереди.


Губера Шурика Холмогорова тоже затянуло в родимое лоно, да таки не как всех. Потому что центровые Кластероиды, его главные наниматели, конечно, не бросили своего идеального, безукоризненно со всех сторон под ноль заточенного нано-исполнителя. В том числе и без карьерного роста не оставили. Спустя некоторое время естественно казавшийся непотопляемым нано-губернатор Холмогоров по прозвищу Железный Шурик внезапно был снят верховным правителем по причине якобы выхода из одного доверия и скорейшего переползания в доверие другое.
В итоге дебил полностью перезагрузился. Получил новую оболочку. Выполз из прежней, шурша обновлённой чешуёй. Перебрался в первопрестольную на повышение. Первым заместителем министра стал, того самого, повсюду наводящего шорох по указке хозяина. Пан никуда не пропал, на то он и пан.

Говорят, по этому поводу во время прощального банкета на Ближней малине был произведён совершенно жуткий ночной салют. Легко затмил Млечный Путь. В двух больших фонтанах обоих достопримечательных бассейнов плавало сто голых девиц. Ровно по пятьдесят в каждом. Но это наверно от зависти так говорили. Сотня туда конечно вряд ли бы поместилась. Но всё равно повсюду дико гуляла-веселилась поистине чиновничья Ночь Сурка. Ни конца ей казалось, ни края. Хозяева жизни бесконечно долго, однообразно, можно сказать, тупо, словно крокодилы, купались с прелестницами в фонтанах. Соглашались оттуда выходить исключительно за шампанским. Потом с выловленными девочками под ручку чинно дефилировали по всем аллеям, испив аперитиву, откушивали и удалялись в нумера. Бог знает зачем.

Однако и оказавшись товарищем большого лупатого министра, целиком перезагруженный баран-пробник Железный Шурик нет-нет, да и наведывался на малую родину. Здесь в середине июля, на свой день рождения, разумеется, выпавший в точности на чёртову дюжину, исполнял пробивной дурачок свой самый главный трюк по продовольственной безопасности страны. Под прицелом телекамер, вместе с подросшим сыном усаживался на комбайн и начинал косить хлеб. Одновременно давать интервью, рассказывать, что этому научился ещё в глубоко недоношенном детстве, одновременно с пить-курить и «разговаривать с людями». Должна же быть у каждого великого пацана какая-то своя отдельная примочка. Холмогоровская косьба иногда считалась высшим номенклатурным писком и даже одно время гремела на весь регион.


И тут произошло нечто. Внезапно Шурик погорел, как самая неинтересная продавщица. Причём на ровном месте, вчистую, под ноль. И соскочить не смог. Какими-то неисповедимыми божьими путями в одночасье потерял нюх, а соответственно элементарную ориентацию в своём поднебесном лебенсрауме. Всё-таки исконно русский человек, хвала, а точнее горе национальному культурному коду, в какой угодно момент своей жизни может повести себя потрясающе иррационально, глупо, что ни в какие ворота не влезет. Даже забравшись дуриком на самую верхотуру власти и нахапав себе всего, что только удалось, он всегда готов в один миг сорваться со всех катушек, потерять буквально всё и забуриться в совсем уж непостижимую дурь. Взять и бросить всё на хрен. Как можно было, попав на очередной великосветский раут правящего синклита страны, встретив на первопрестольном подворье самого великого хана, спьяну закричать на весь Георгиевский зал: «Мытька, да шо ж ты такой маленький?!»?! Слишком неподобающе не сдержалась в вельможе оказавшаяся предательски живой его русская душа. Но не французское шампанское оказалось тому виной, а токмо прорвавшийся гнойник десятилетий рабского пресмыкания, неправедной и подлой жизни ордынского сановника, не знавшего ни в чём себе отказу, увенчанного всеми мыслимыми наградами и званиями своей страны вкупе с ближним зарубежьем. В какой-то момент душа кипучего Шурика просто не выдержала навороченной им же самим дикой мерзости бытия, взяла, всё похерила, да и вырвалась к себе назад на свободу. Вот так, сначала приподнялась чутка на цыпочки, потом слегка подпрыгнула, да и полетела, уже ничего не разбирая и не желая, кроме столь упоительного полёта сквозь облака.

Конечно, мстительные царедворцы по гневному мановению бровей маленького повелителя страны тут же лишили мятежника и должности, и званий, и привилегий, и дворцов и даже баскачьего пожизненного пайка. С предателями только так, если не хуже, хорошо, хоть без «Новичка» обошлось. Но Шурику уже было всё равно. Он стремительно улетал в свою родную станицу и принялся там снова косить хлеб. Без телекамер и опять же с сыном. Только теперь на постоянной, честной основе. Хотел было давнего приятеля Уткинда Андрея Валентиновича, вице-мэра которого, зазвать с собою в поля некошеные отчизны, но тот почему-то отказался. Может потому что по причине пятого (!) пункта так искренне, от души летать никогда бы не смог. А скорее всего, потому что просто гнида беспросветная.

Как только Шурик бросил власть, словно дико затрахавшую его жуткую лярву с обочины, в его глазах сразу же погас прежде нестерпимый иссиня-дьявольский отсвет надменного повелителя людских судеб. Когда с него схлынул этот неимоверно тягостный морок бесчеловечного владычества, Шурик словно бы оземь ударился и вновь оборотился нормальным человеком, чудесно спасшимся братцем Иванушкой, бывшим бешеным козлёночком, испившим наконец родной вакцины сразу из всех сисек матушки-родины. С почти неповреждённой душой. И не подумаешь теперь на него, что мог быть таким монстром. Даже снова принялся по утрам распевать в клозете, деревянном, в огороде. Одно это свидетельствовало о действительно полном перерождении чудесно освобождающейся человеческой души.


А вот Уткинд совершенно напрасно отказался от приглашения Шурика и остался в кромешном круге последнего ада не своей отчизны. По-любому, как ни кинь, но таки зря. Потому что вскоре его банально взорвали завистливые и потому кровожадные конкуренты. Это произошло, несмотря на бесчисленную и сверхплотную охрану, которой насчитывалось в разы больше, чем у мэра региональной столицы, губернатора и спикера вместе взятых. Андрей Валентинович ведь не просто сидел на деньгах и имуществе региональной столицы. Без него и мимо него на самом деле никак и ничего не проходило. Ни одна трансакция, ни одна деловая договорённость, ни одно сулящее хоть какую-либо прибыль мероприятие. Любая риэлторская сделка, не то что коммерческая, а даже связанная с продажей частным лицам жилплощадей не только вторичного, но и первичного фонда - проходила исключительно через фирмы, подчиняющиеся крёстному отцу всего регионального бизнеса. Городские кладбища не могли принимать на свою площадь покойников без того, чтобы отчислить определённую мзду с каждой неживой головы в кошелек Андрея Валентиновича. Он не просто обложил поборами ещё и мёртвых при их погребении. Он и в царстве Аида принялся устанавливать свои, уткиндские порядки. В частности, запретил высаживать возле могилок кустарники и деревца. Даже на уже посаженные растения, в частности розы и другие цветоносы, ненасытный серый кардинал региона с вывороченными губами, окабаневшей мордой лица и этническими глазами навыкате установил специальную разрешительную форму. Её надо было выкупать у очередной подвластной ему фирмы. Загробный побор видимо окончательно переполнил чашу терпения запредельного мира. И тогда он позволил в мире этом выйти на Уткинда некоторым из многочисленных кинутых Андреем Валентиновичем подельников. Не смогли бы они, пригнал бы панночку с Вием и воздушной птеродактильской поддержкой, но ухренькал потерявшего нюх господина обязательно и за милую душу.

Однажды утром в сопровождении бдительной охраны Уткинд выехал было из своего успешно достроенного трёхэтажного особняка на работу, в мэрию. Палёную элитную квартиру со следами мистических налётов бомжей давно перепродал. Так что приходилось ютиться во дворце. Вперёд прошёл первый полицейский «Форд» с передовой охраной. Сзади завёлся второй, более вместительный, на остальной конвой. Снаружи у раздвигающихся кованых ворот взяли под козырёк автоматчики. Когда бронированная машина гауляйтера