Лето 1968 - го года. Суббота. В такие дни, я становился самым несчастным
мальчиком на всём белом свете, ибо мне вручались щётки, в количестве двух
штук и мастика. Святая обязанность самого младшего члена семьи - натирать
дубовый, восемнадцатого века "рождения", паркет. В тот день я, "самое
несчастнейшее существо", скользил на щётках. Тёр и тёр. Со стены на меня
насмешливо поглядывал Антонис Ван Дейк, собственной персоной, потому как
его портрет, копия работы неизвестного мастера того же восемнадцатого
века, в натуральную величину, висел в нашей гостиной над концертным роялем
немецкой фирмы "Штюрцваге". Оскорблённый взглядом Великого Фламандца, я
развернулся к нему спиной, фыркнул и поскользнувшись (вот она, расплата за
непочтительность!), врезался в книжный шкаф, у которого от удара
распахнулись дверцы и что - то увесистое шлёпнулось мне на макушку. Зад
автоматически встретился с полом. Поскулив немного для приличия, поднял с
пола тяжёлую книгу. Сочинения Жана Батиста Мольера. Том за нумером два.
Открыл. Паркет был забыт на несколько часов... Я упивался чтением!
Мысленно перенесясь во Францию, я путешествовал по книге, с упоением
впитывая в себя маняще звучащие незнакомые имена: Клотильда, Валер,
Гарпагон, Тартюф и конечно же - Журден! Боже, как мне нравилось рычать,
выкрикивая:
- Так ты сказал - "две тысячи пистолей"? Кой чёрт понёс его на эту галеру!?
Незаметно вошедшая бабушка, которую в семье называли исключительно по -
имени - Нинуля ( именно так, и никак иначе) с улыбкой смотрела на мои
выкрутасы, когда я, упав в кресло, орал как Мольеровский Мизантроп:
- Селимена!
Последовал оглушивший меня вопрос:
- Всё натёр? И под роялем?
Всё... Мир и волшебство Мольера, вмиг куда - то улетучились. И маленький
мальчик вновь затанцевал на щётках, время от времени бурча себе под нос:
- Кой чёрт понёс его на эту галеру...
