Серегино кидалово

Вовсю гулял разбойник май. Сегодня так ласково светило солнце, что слесарь автомастерской Серега решил кутануть. Душу  же не обманешь. Он толкнул дверь полу темного кабака и смело зашел внутрь. Несколько столиков, чистенько, простенько и наверняка не особо дорого. Он приосанился и осмотрелся. Почти все столики были заняты, лишь за одним, скучая, сидела молоденькая особа очень даже ничего. Миловидное лицо, пухлые губки, крепкие, как ножка ядреного боровика, ножки из-под коротенькой юбчонки.
- Тут не занято? – Осторожно спросил Серега, опасаясь услышать, что занято. Девица оценивающе посмотрела, будто выбирая к выпускному платье, и улыбнулась.
- Не-е-ет, - промурлыкала она, и ее ответ унес сомнения. Точнее – сам тон. Ведь по самому первому слову и взгляду всегда ясно, рады тебе или нет.
Серега понял, что не выпустит из своих медвежьих мозолистых лап эту милашку, и стал поразвязней.
- Ну, тогда давай знакомиться, крошка.
- Лена, - студентка закинула ногу на ногу, мелькнув трусиками. Серега сглотнул слюну.
- Сергей, директор.
Брови девушки радостно взмыли вверх.
- Директор чего?
- Сеть автомастерских, - небрежно, с усталостью занятого человека выдавил он.
Студентка засияла, оживилась и зашарила в сумочке, вынимая зеркальце.
Серега смаковал эффект.
- Очень, очень приятно, - мяукнула она.
- И мне, - снисходительно кивнул он. – Вот, выбрался. А то этот бизнес, переговоры..
Девчонка понимающе пожалела:
- Бедненький, - и чуть подалась навстречу. Пару шаров легли на стол, раздувая кофточку. Сереге стало душно.
- Коньяка, - сипло крякнул официанту.
- И шампанского, - задорно пискнула Лена. – Самого лучшего.
- А какая у тебя тачка? – Спросила  она невзначай.
- Да вот, - надул щеки Серега, - выбираю. Может, поможешь как-нибудь в выходные? – Серегу несло. – Присмотрел небольшой участок, буду строиться.

Чем больше врал он, тем ближе двигалась Лена, и тем ласковей смотрела на папика. Он и сам уже начал верить в то, что говорил; и поэтому говорил убедительно. Единственно, что беспокоило и кидало на грешную землю – студентка ела и пила за троих. Шампанское, невзирая на цену, бесстыдно проваливалось в ее маленький рот. Туда же скользили и сладости. Он нервно заерзал.

Выпили за знакомство, удачу, любовь и еще какую-то дребедень. Серега с грустью чувствовал, как кончается стопка пятихаток в правом кармане. Да, тяжела роль олигарха. Лена же розовела, кокетливо щелкала Серегу пальцем по носу и при тосте за любовь игриво подставила губы для поцелуя. И снова, как родному, замахала официанту.
- Слушай, зайка, может, уедем с этой забегаловки? Ко мне?
И тут грянула перемена. Лена негодующе отстранилась и смерила кавалера презрительным взглядом.
- За кого ты меня принимаешь?
На него взирало оскорбленное целомудрие. Сереге стало не по себе, как будто его застукали в монастыре с Плейбоем под мышкой.
- Я в первую встречу ни с кем не хожу, я не такая, - с пафосом продолжила она.
Горечь и праведный гнев обуяли директора. Его мечту украли и запинали. Он встал.
- Не такая, - подражая ее тону, зашамкал Серега. – Ну и жди трамвая. Как жрать, так горазда. У-у-у, - затряс перед ее носом кулаком, - динамо.
- Постой, - схватила за рукав Лена, - я правда не могу. Давай завтра.
Серега обиженно фыркал. Студентка встала и зашептала в ухо:
- Завтра куда-нибудь сходим, а потом…
- Никаких кабаков, - отрубил еще не остывший Серега.
- Ну хорошо, хорошо. Какой ты нетерпеливый, - потупившись, уступила Лена. – Поедем ко мне, - задышала в ухо многообещающе.

Серега сомлел. Он еще немного подулся, допил коньяк, записал ее телефон и пошел домой. Слава Богу – осталось на маленькую, чтобы дома сполоснуть этот противоречивый ухабистый вечер. Вечно эти бабы портят все своими закидонами. Ну какая разница, в первую или вторую встречу? Если во вторую – молодец, получи орден, а в первую что, камнями закидать? Бред. Но оптимизм в конце концов победил, и Серега начал мечтать о завтрашнем дне. Крепконогая виноватая шалунья искупала свою лерзость, декргаясь под директором.

Тем временем на улице Лена оживленно общалась с милиционером. Кокетство и юность пропали, она была напориста и серьезна.
- Говорю тебе – директор. Бабки есть. Слушай, братец, все как всегда. Мы с лохом в постели, я рву ночнушку и ору, тут врываешься ты по форме.
- Ой, доиграемся мы с тобой, - сержант с сомнением качал головой. – Когда-нибудь загребут нас.
- Ну и живи на ментовскую зарплату, - зло крикнула Ленка. – Три раза прокатывало – и ничего. Машину на что купил, забыл?
Сержант не забыл. Но зато помнил он и бессонные ночи, когда в голову лез страх; и не нужна вроде и машина. А недавно вообще приснился кошмар, в котором в тесной хате верзила-сокамерник с волосатыми плечами ласково манил грязным пальцем сержанта к себе на нары. Сержант на следующий день ничего не ел и дал себе слово жить праведно, только бы снова не видеть, пусть и во сне, противную беззубую рожу верзилы.

Щуплый мент мялся. Ленка, демон-искуситель, уговаривала:
- Ну, брат, последний раз. Такого жирного карася грех упускать. Думаешь, долго я могу играть малолетку?
- Да какая малолетка, задница с пол дивана, -  кисло усмехнулся он. – Клиентам с перепугу просто не разглядеть, что ты уже тетя, притом бэу.
- Но-но-но, - взбрыкнула Лена. – Между прочим, моя задница нас неплохо кормит.
- Зато на нарах, говорят, кормят не очень, - опять стушевался брат.
- Ну все, все. Говорю – еще раз. Такой лопух раз в жизни бывает.
- Точно лопух? – Почти согласился мент.
- Лопух лопухом. Спит и дрыгает ножками, кому бы отдать бабло.
- Ну ладно, - сдался он. – Только ты, это. Для убедительности царапни себя.
- Да ради дела я себе нос расквашу, - Ленка довольна. – Как заору – врывайся. И морду построже.
- Последний раз, - погрозил пальцем мент.
- М-м-му, - чмокнула в щеку брата.

На следующий день Серега прихватил бутылочку коньяка, шоколад и отправился по адресу, который томно проворковала студентка. Он шел уверенной походкой с гордо поднятой головой – так победитель идет к побежденному за ключами от города. Так, вот парк. Кажется, здесь. Серега смачно сморкнулся на асфальт, приосанился и поднялся на второй этаж. Немного помедлив, позвонил. Дверь медленно распахнулась. На пороге стояла фея в прозрачном пеньюаре. Солнце через окно рентгеном высвечивало наготу молодого тела, выделяя изгибы. Протянуть руку и сдернуть эту чертову марлю.

Серега крякнул и зашел внутрь.
- Подожди, давай выпьем, - студентка нервно поглядывала на часы, слава Богу, директор этого не замечал. Все, что он видел – упитанное тело молодухи, пылающее жаром, розоватое, как у годовалого поросенка. Ленка, кокетливо обернувшись, пошла за бокалами. Ого, да она без трусов! Хотя нет – какая-то красная нитка тянулась от пояса вниз, теряясь меж ягодиц. Мясистые большие холмы переваливаются с каждым шагом – Серега скрипнул зубами.
- Да ты раздевайся, глупый, - улыбнулась фея. – Сегодня можно все. – Она обернулась на часы.

В ту же минуту к ее подъезду украдкой, таясь, подошел сержант. Он был хмур и бледен. Кажется, милиционер пришел на особо важное задание; и минимум одной крупной бандой сегодня  в городе станет меньше. Но задание, видать, секретное. Или он просто боится спугнуть шайку негодяев? Сержант замер. Пот лил градом, сердце стучало. В мозгу вставало поминутно лицо подполковника Ничепоренко, который, ласково улыбаясь, как сыну, спрашивал:
- И что мы, товарищ сержант, делали в служебное время в парке, когда должны были быть на другом конце города и допрашивать Ушакова Е.И. по поводу кражи одеяла и телевизора у его соседки, участницы блокады, между прочим? Так какого хрена, - ревел подполковник, и на его лбу вздувались вены, тугие и страшные, - так какого хрена, бл….
Дальше фантазия рисовать отказывалась ввиду подступившей слабости.

Сержант стоял белый, проклиная соплюху, что его опять уговорила, и молясь, чтоб все побыстрее закончилось. Он нервно оглянулся. Рядом на лавке валялся безногий бомж, укрытый рваным лоскутным одеялом. Лиловое лицо, лужа под лавкой. Его организм в связи с безденежьем лишенный спиртного пребывал на грани безумия и давал сбои. Правая рука бомжа гуляла ходуном.

Вроде бы все тихо. Пора. Сержант взялся за ручку парадной. Тут же рядом купленный пэтэушниками за конфету мальчишка пробегая, дернул юбку вверх у местной неприступной красотки. Та завизжала. Услышав визг, бомж дернулся и дико заревел. Сержант, цепенея, чуть не упал в обморок. Какой-то солидный дядька обернулся и наступил на пса, мирно дремлющего на поводке старушки. Пес взвыл и цапнул дядьку за ногу. Старушка завопила:
- Милиция, милиция, задержите вон этого, в очках, он лорда покалечил.
- Ой, ой, ой – Лорд. Да на мои испорченные штаны десять таких Лордов купишь.
- Вот, выучили на свою голову, - зашипела старушка. – Очки нацепят и ходят. – Она кинулась к сержанту и схватила за руку: - Арестуйте его!

Сержант покрылся холодной испариной, да еще внезапная резь внизу живота противно дала о себе знать. А поблизости нет укромного места. И всюду люди, люди, люди. На шум прибывают зеваки.
- Да тебя саму надо арестовать с твоей псиной, - прихромал к менту дядька с рваной белой штаниной. – Кто мне брюки возместит, а? – Он уставился на сержанта. Тот не знает. Все, что он знает – если через минуту он не найдет укрытие, случится катастрофа. И тогда точно не успеть в отделение, где сидел, как голодный сыч, подполковник Ничепоренко. « Зачем я обедал в шаверме» - печальная запоздалая мысль пробежала в раскаленной голове. Бомжа затрясла лихорадка. Он вздрогнул, что-то бубня. С окна второго этажа резануло истошным воплем. Все замерли. Снова раздался крик.
– Па-ма-ги-те!
- Туда! – Заорала старушка. – Туда!
Ополоумевшего милиционера на полусогнутых деревянных ногах толкали к подъезду; и тут бомж, бешено вращая глазами, захрипел:
- Ироды! – И смачно плюнул сержанту в глаз. Потом вцепился в мундир и потянул под лавку. Треск – и сержант упал в лужу, больно стукаясь о скамейку. И не стало больше тяжести в животе – только срам, стыд и благодать. И бомжу стало легче – лихорадка покинула его. И успокоенная, не ерзала правая рука, бившая кадриль. И обомлело тело, радуясь передышке.

Серега уже залезал на фею, с довольной улыбкой, причмокивая. Он мимолетом вспомнил ее аппетит, грозно крякнул и собрался наказывать два…нет, три раза. Чтоб уйти домой уставшему, с гордо поднятой шеей. А та пусть останется лежать истерзанная, раздавленная, побежденная, благоговейным покорным взглядом провожая строгого директора.
Фея под ним, доступная и желанная. Сорочка ждет, что ее сейчас стянут. И откроются две сочных дыни, и раздвинутся тугоспелые бедра, и чвякнет, треснув, красная нитка от Серегиного наглого пальца. Он навис и приготовился к тарану.

Но что это? Фея резко становится ведьмой. Она рвет сорочку, глаза ее вспыхивают лютой ненавистью и ведьма…орет. Орет так, что у Сереги взрываются уши. Он колеблется миг. Шестое или какое там чувство кричит вместе с ведьмой: « Бе-е-еги…» И Серега влетел в брюки и шлепнул ведьме в лоб, чтоб прервать этот режущий крик. Ведьма смолкла, рухнув в подушку. Он с разбегу вынес дверь и скатился вниз.
- Что там? – Кругом застыли испуганные лица.
- Там, там такое… - Серега скрылся за поворотом,