Произведение «Ксёндз и безбожник (книга)» (страница 4 из 4)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Рассказ
Автор:
Оценка: 5
Баллы: 2
Читатели: 175 +2
Дата:

Ксёндз и безбожник (книга)

почувствовал щетину на небритом отцовском лице и разглядел ещё у него наколку на безымянном пальце левой руки – перстень с трефовым крестом.

  Возле сарая в компании каких-то мужиков, пошатываясь, стоит пьяный Колькин отец.
  – Сейчас я вам его достану, – говорит он мужикам, подставляя лестницу к крыше сарая, на которой возвышается Колькина голубятня. Спускается он уже с Цыганком и на показ расправляет ему хвост и крылья. – Ну, где вы ещё такого найдёте, чистокровная бабочка. Ящик столичной и он ваш. Так что берите, пока я добрый.
  – А почему голубятня без замка? – удивляется один из мужиков.
  – А зачем её закрывать, – с ухмылкой отвечает отец Кольки. – Мне сами несут, а не тырят у меня. И ты, если скажу, сам принесёшь сюда всех своих птичек. И водки поставишь, сколько потребую.
  Мужики в нерешительности о чём-то шушукаются между собой. По выражению их лиц видно, что они уже окончательно поняли, с кем связались, и что за тип предлагает им купить хорошего голубя.
  В это время, вернувшись из школы с полевой сумкой через плечо вместо портфеля, к сараю подбегает Колька.
  – Отдай, это же мой голубь, – испуганно просит он отца.
  – Да ты кто такой! – возмущается отец, и взгляд его и без того почти всегда угрожающий, становится откровенно свирепым. – Здесь всё моё!
  – Ну, пожалуйста, папа, отпусти его, ему же больно.
  Колька виснет на руках у отца и пытается освободить Цыганка.
  – Пойдём мы, – говорит другой мужик в явном смятении от происходящего.
  – Да на, забирай своё сокровище! – кричит пьяный отец и в ярости на глазах у сына, широко размахнувшись, с силой бросает Цыганка на снег. Голова птицы при этом остаётся у отца в сжатой ладони. И опять этот перстень с трефовым крестом.
  Колька замирает на мгновение, не веря в то, что произошло, и затем кидается к ещё трепещущему в агонии тельцу голубя.
  Мужики быстро и молча уходят.

  Утром на кухне протрезвевший отец, нервно погасив папиросу о край батареи, подходит к Кольке, обнимает его и просит прощения:
  – Пьяный я был, ничего не помню. Сам же ещё сказал тебе, чтобы голубятню не закрывал. Может, замок и остановил бы меня. Хотя вряд ли. Ну, прости ты меня. Если хочешь, у тебя самые лучшие голуби будут. А хочешь, я научу тебя драться. Пока я жив, ни один фраер тебя не тронет. А потом сам себя защищай. Бей первым ногами, ноги сильнее. А, сграбастают, зубами рви. Никого не жалей и ничего ни у кого не проси. Могу ещё в карты научить играть. В жизни всё пригодиться может.
  Колька по-детски плаксиво, вытирая глаза кулаком, всхлипывает и говорит:
  – Такого, как Цыганок, больше не будет. Я его за сараем похоронил. Только ямка неглубокая, снега много и земля мёрзлая. Недавно совсем мамка тебя привезла, а ты вон уже чего наделал. Никогда тебе этого не прощу.
  Видно, что отец очень переживает, искренне раскаивается, но не знает, как ещё утешить сына.
  – Кончай скулить, – снова закурив, говорит отец. – Ты мой сын. А, значит, умный и сильный. Распустил нюни, как баба. Всё, забыли. Марш в туалет, вытри слёзы и высморкайся, как следует.
  Через месяц отца снова забрали. И больше Колька никогда его не видел. Сгинул бесследно.   
 
  Николаю Сергеевичу уже за восемьдесят. Отца он давно простил, понимая, что не из каждого беспризорника тогда академики получались и не каждому бывшему москвичу въезд в Москву запрещали. Со временем он вспоминал об отце всё реже и реже. А вот перстень с трефовым крестом так и маячит у него перед глазами. Он даже сам хотел когда-то набить себе похожий. Но знающие люди предупредили, что с такой незаконной наколкой без пальца остаться можно. 

* * *




Реклама
Обсуждение
     12:39 03.09.2024 (1)
Жизненно, но грустно всё это. Моя родословная тоже интересная. Своими историческими родинами считаю Киев, Варшаву, Сандомир, Питер, Трубчевск, Севск. Со всей Российской империи. И тоже считаю себя православным атеистом.
     06:58 04.09.2024
Спасибо, что прочли! Этот рассказ чуть в ином виде предназначался не для публикации в качестве именно рассказа. Поэтому он получился таким. А что касается Российской империи, то незабвенный академик Лихачёв утверждал (я сам это слышал), что жизнь россиян в середине 19-го столетия была самой счастливой,  благодаря стабильному и всеми понятному порядку. Желаю Вам во всём и всегда удачи и творческого удовлетворения!
Книга автора
Феномен 404 
 Автор: Дмитрий Игнатов
Реклама