ЗА КУЛИСАМИ Первой мировой II. Картины 12-15

всё время уступали друг другу очередь в разговоре. Он знал, что хотел сказать, я тоже, и поскольку мы оба говорили быстро, то получаса оказалось достаточно».
Они понимали друг друга с полуслова и договорились быстро, галопом по Европам.
– Британия совершает ошибку, вступив в союз со славянами, которые не сочувствуют нашим идеям и целям; они колеблющиеся и ненадежные союзники, – кайзер был краток и категоричен. – Они полуварвары, а немцы, англичане и американцы – единственная надежда победоносной христианской цивилизации, сегодня и всегда. Америка и Германия – родственные народы, они должны сойтись теснее.
– Ваше величество, вы абсолютно правы! – поддакивал американский гость.
– Германия была бедной страной, теперь она богатеет, – продолжал император. – Ещё несколько лет, и она станет сильной и богатой. Но нам угрожают со всех сторон, штыки Европы направлены на нас. Мы нуждаемся в союзнике.
– Это и является причиной моего приезда в Германию, – дождался нужного момента полковник Хауз. – Сегодня же вечером я возвращаюсь домой. Уверен, что вопрос финансовой помощи вашему будущему союзнику решится положительно. В Лондоне у нас есть надёжные люди на очень высоких постах. Думаю, в ближайшие два-три месяца всё будет сделано – аккуратно и без возможных когда-либо обвинений в ваш или в наш адрес…
Встреча происходила в Потсдаме 1 июня 1914 года. Ровно через два месяца началась Первая мировая война.
Второго августа был подписан секретный договор между Берлином и Константинополем, согласно которому Османская империя фактически становилась союзником Германии. Но турки не торопились вступать в войну. Льготный заём в 100 миллионов франков не смог поколебать нейтралитет великого визиря и всех членов его правительства, кроме одного – военного министра Энвера-паши, настроенного более чем воинственно. Оттоманская Порта, как тогда называли двор турецкого султана, всячески оттягивала вступление в войну. И даже затеяла переговоры с русским послом о возможном союзе с Российской империей. Но…
Одиннадцатого августа 1914-го в Мраморное море вошли два германских венный корабля: линкор «Гёбен» и легкий крейсер «Бреслау». Было торжественно объявлено, что их купило турецкое правительство, экипажи – немецкие матросы и офицеры – тут же надели красные фески. Даже имена крейсеров поменяли на турецкие. А незадолго до этого немецкие офицеры, числом около тысячи, разъехались по всей стране и стали в турецкой армии начальниками штабов.
Но и это не помогло. Порта продолжала держать нейтралитет, хотя Энвер-паша и объявил мобилизацию. А через месяц Германия потерпела сокрушительное поражение на Марне, и больше ждать кайзер не желал.
В конце октября оба крейсера под турецкими флагами вышли в Чёрное море. Османы попытались не пускать «свой» флот через пролив Босфор, но безуспешно: экипажи подчинялись лишь немецким командирам. Подойдя к русским берегам, корабли потопили на рейде Одессы канонерскую лодку «Донец», обстреляли русские порты Севастополь, Феодосию, Новороссийск. В ответ Россия 2 ноября 1914 года объявила Турции войну, 5 ноября это сделала Англия, а через день – Франция. Ещё через неделю мусульмане Османской империи заявили о джихаде против стран Антанты.
Так, с помощью советника американского президента в жуткую бойню были чужими руками втянуты ещё несколько стран с многомиллионным населением. «Дорогой босс! Рад сообщить вам, что я добился такого успеха, какого только мог ожидать. Я очень доволен достигнутым. Как видите, дело идёт в нужном направлении с той быстротой, о которой можно было лишь мечтать. Преданный и верный вам Хауз». Так писал «серый кардинал» внешней политики своему начальнику, президенту США Вудро Вильсону…
…Англия конфисковала броненосцы, которые Турция строила на её верфях. Естественно, «владычица морей» решила напасть на вчерашних друзей водным путём. План наступления разработал лично первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль.
В середине марта 1915-го английская эскадра попыталась войти в Мраморное море через пролив Дарданеллы, но турецкие пушки с берега перекрыли ей путь. И тогда британцы получили приказ высадить десант с другой стороны Галлиполийского полуострова. 25 апреля началась эта Дарданелльская операция. Англичане со своими союзниками рассчитывали под покровом ночи незаметно подойти к берегу. Тихо не получилось: турки поставили мины вокруг полуострова, и один броненосец взорвался.
В главном месте высадки побережье охраняла только одна турецкая рота, вторая – на милю южнее, два батальона и артиллерийская батарея – на обратном склоне сопки. За ними в резерве стояла 19-я дивизия под командованием молодого офицера Мустафы Кемаля. Он находился в расположении одного из своих полков, когда внезапно появились вестовые с берега.
– Они идут, идут! Они высаживаются!
– Кто идёт?
– Англичане, их много!
Кемаль невозмутимо приказал:
– Хорошо. Все за мной! Вперёд!
Он повёл свои полки не на берег, где уже начиналась стрельба, а вверх, на вершину сопки. Картина, которую они увидели сверху в первых лучах солнца, поразила всех. Большие и малые корабли на рейде, десятки лодок с солдатами, песчаная полоска берега, усеянная сотнями убитых и раненых, и тысячи британцев, ползущих вверх, цепляющихся за кусты и камни, срывающихся с откосов.
Англичане не стреляли: то ли винтовки их намокли и забились песком, то ли приказ им был – штыками сбросить турок с вершины хребта. Они были прекрасной мишенью со своими белыми повязками на руках. Пулемётчики подошедших полков Кемаля косили противника, не прекращая огня. Батареи турок били по лодкам, не давая им приблизиться к берегу. Море стало красным от крови. Но новые волны десанта шли и шли. Как потом выяснится, в этом месте высадились на берег восемь тысяч англичан и австралийцев.
Когда Черчиллю доложили про огромные потери, он заявил:
– Это задание должно быть выполнено, несмотря на убитых и малое количество кораблей. И как можно быстрее!
Словно чувствуя свой проигрыш и будущую отставку с поста главы Адмиралтейства, он приказал усилить десант новозеландскими и индийскими батальонами.
Атаки на турецкие высоты возобновились с новой силой. В самый отчаянный момент Мустафа Кемаль отдал приказ 57-му полку, лучшему в своей дивизии:
– Я не приказываю вам наступать. Я приказываю вам умереть. Мы здесь будем умирать, чтобы другие войска и командиры смогли прийти и встать на наше место. Помните: это счастье – быть турком!..
Почти весь личный состав этого полка погиб к концу Дарданелльского сражения. Они держались до последнего – благодаря отваге, смелости, а где и хитрости. Так, узнав, что у противника появились колониальные «цветные» войска, ночью, оставив в окопах фески и на головы тюрбаном намотав полотенца, шли спокойно на врага, громко крича по-английски:
– Не стреляйте, это Индия идёт!
И уже в траншеях пускали в ход свои кривые ятаганы.
В непрекращающихся боях гибли десятки тысяч людей с обеих сторон. К концу августа стало ясно, что вторжение англичан на полуостров провалено. Началось окопное противостояние. А с приходом осени Лондон принял решение об эвакуации оставшихся войск с Галлиполи. Англичане готовили османам полный разгром в другом месте.
Мустафа Кемаль к тому времени стал генерал-майором и получил титул паши. В его подчинении уже целая армия. Но война против Антанты всё больше складывается не в пользу Османской империи. Да и в жизни успешного генерала белые полосы всё чаще чередуются с чёрными. Почти год ему потребовался, чтобы поправить здоровье в немецком Баден-Бадене. А когда вернулся на родину, тяжело больной оказалась уже турецкая армия.
В ночь на 18 сентября 1918 года начался последний акт в истории Османской империи. В ноябре войска Антанты вошли в Константинополь.
Тогда-то Мустафа Кемаль-паша и возглавил в Ангоре (будущей Анкаре) Национальное собрание – созданный им лично орган государственного управления. Пошло тяжёлое противоборство: англичане требовали от султана, чтобы он приказал Кемаля изловить и казнить, а генерал тем временем готовил отпор иноземцам. Остатки армии примкнули к новой власти, но силы всё равно были неравные.
До образования Турецкой Республики оставалось ещё целых три года, и кто знает, родилась бы она вообще, если бы не помощь Советской России. Весной 1920-го из Ангоры ушла в Москву просьба о помощи. «Мы принимаем на себя обязательство соединить всю нашу работу и все наши военные операции с российскими большевиками, имеющими целью борьбу с империалистическими правительствами и освобождение всех угнетённых из-под их власти», – так писал Ленину будущий «отец всех турок».
Помощь пришла незамедлительно. Из Батуми, Туапсе и Новороссийска пошли в Турцию сухогрузы, они везли тысячи винтовок, миллионы патронов, артиллерийские снаряды и… двести килограммов золота в слитках. Поистине царский подарок, если вспомнить, как голодала тогда страна Советов. И весь следующий год из Советской России направлялись в Турцию грузовые суда с пушками, пулемётами, топливом, продовольствием – со всем тем, что так необходимо любой армии для её побед. Прибыла и целая делегация: военспецы под руководством Михаила Фрунзе и Клима Ворошилова, а также дипмиссия, возглавляемая первым советским послом Семёном Араловым.
Турки восторженно встречали помощь русских.
– Мы теперь друзья навеки! – объявлял с трибуны Кемаль-паша, провожая новые полки на фронт. – Россия раньше всех признала право нашей нации на самостоятельность, проявила к нам уважение и помогла в трудную минуту. Мы добро помним. Советская Россия может быть уверена в нашей вечной дружбе. Вместе мы победим всех империалистов!
Восьмого августа 1922 года турецкая армия перешла в наступление. Капитанам британских кораблей Лондон отдал приказ: эвакуировать только армейских, гражданское население не брать. В гавани горящей Смирны (ныне город Измир) стояли ещё и американские корабли. Когда к их бортам подплывали переполненные лодки, матросы отталкивали их баграми, сверху поливали людей кипятком и сбрасывали обратно в море тех, кто всё же сумел оказаться на палубе…
В октябре войска Антанты покинули оккупированный Константинополь, турецкая армия вошла в город. Революция победила, Мустафа Кемаль-паша день и ночь трудился над созданием основ нового государства. Он ликвидировал султанат и халифат, ввел светское обучение, создал финансовую систему, отменил устаревшие законы, традиции и обряды. Каждый его шаг встречал скрытое сопротивление тех, кто не понимал и не принимал реформ. Но народ поддерживал его, потому что Кемаль-паша убирал всё, что тянуло страну назад. Он открыл туркам дорогу в будущее.
Весной 1923-го, когда ещё не была провозглашена республика, Кемаль-паша пригласил к себе временного поверенного в делах СССР Марселя Розенберга. Они сидели в красной комнате дворца, где всегда проходили встречи с иностранными дипломатами. Пили крепкий кофе из миниатюрных чашечек. Турецкому лидеру нравилось, что этот молодой человек носит усы щёточкой – так же, как и он. Но сильнее импонировало то, что Марсель свободно говорит практически на