ЗА КУЛИСАМИ Первой мировой II. Картины 16-21. Эпилог

Виктор КОРОЛЕВ
ЗА КУЛИСАМИ Первой мировой II. Картины 16-21. Эпилог

ДЕЙСТВИЕ СЕДЬМОЕ
Китай: «Кто не понимает всего вреда от войны…»
«Война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели. Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; если он силён, уклоняйся от него; вызвав в нём гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нём самомнение; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает…
Никогда еще не бывало, чтобы война продолжалась долго, и это было бы выгодно государству. Тот, кто не понимает до конца всего вреда от войны, не сможет познать до конца и всю выгоду от неё…»
Сунь Цзы «Искусство войны», V век до н.э.


КАРТИНА 16-я
В объятьях власти плотоядной
Действующие лица:
Цыси́ (1835–1908) – великая китайская правительница (с 1861-го по 1908 г.).
Цыань (1837–1881) – китайская императрица эпохи Цин, супруга императора Ичжу, регент Китайской империи (1861–1881).
Ичжу (1831–1861) – седьмой император Цин, более известный под именем Сяньфэн.
Гуансюй (1871–1908) – предпоследний император Китайской империи, племянник Цыси.
Место действия – Китайская империя.
Время действия – незадолго до начала Первой мировой войны.

Автор (из-за кулис): Китай в конце XIX века, да и потом тоже – очень своеобразная страна, полная условностей, вековых традиций и тайн. Культура этой страны, отличная от всех других, непонятна чужестранцу. А многозначный и сложный язык способен запутать ещё больше. Любое понятие здесь может трактоваться по-разному. А имя своё китаец прячет с рождения и вправе менять его в течение жизни: в детстве вы знали одного человека, в молодости он уже другой, в старости – третий. Если доживёт…

ЭТА ДЕВОЧКА родилась в семье не очень богатого чиновника. Судьба её была предрешена с первого дня появления на свет. По достижении дочерью определённого возраста родители обязаны представить чадо пред очи специальной комиссии, отбирающей наложниц для императорского дворца. Это обязательное правило: китайские девушки не имели права выйти замуж, пока император не откажется от неё. Избежать отбора невозможно, да и за честь тогда считали: раз не отсеяли их дочь на предварительных смотринах, значит, будет она жить при дворе, где станет одной из тысяч подобных ей красоток.
Престижно, но бесперспективно. Иерархия у императорских наложниц многоступенчатая. Внизу – новенькие, они ходят в вечном услужении у тех жительниц гарема, что раньше заселились в Запретном городе и стали уже рангом выше. Вверху – императорские жёны, там тоже своя градация: есть императрица и несколько «любимых жён» из наложниц. Шансов подняться туда ноль, а издалека увидеть Сяньфэна, властителя Поднебесной, – один на миллион.
Два года потребовалось нашей девушке, чтобы пойти в рост. Времени она даром не тратила, брала уроки вокала, много читала, жила скромно, денег не жалела лишь на подкуп тех, кто мог полезным оказаться в осуществлении её мечты.
– Такса простая: за информацию, что делал главный господин вчера, – медная монета, что будет делать завтра, – серебряная, – так обещала она евнухам-садовникам.
Головы могла лишиться, но никто не выдал.
И однажды свершилось. Прознав, когда, каким маршрутом императора из бани понесут, спряталась в кустах и тоненько запела. Вы слыхали, как поют соловушки в Китае, когда им свадьбы хочется, а замуж не пускают? Там всего намешано: огненные страсти сменяются в руладах, небесное блаженство обещано в усладах.
Зазывная песня сработала. Император остановился, сладкоголосью внял и приказал извлечь девицу из кустов. Поехали в покои. Назавтра ранг её поднялся, но не сказать, чтоб сильно. И тут вторично повезло: была приглашена к столу – подавальщицей горячих блюд самой императрице Цыань, нынешней жене властителя Сяньфэна.
Напитки подавала другая девушка-наложница, вот ей не повезло. Она лишь налила в бокал императрице, как наша дева громко вскрикнула:
– Не пей вина, Дочь Неба, оно отравлено! Не пей!
Кто, как, зачем и почему – не стали разбираться, ту девушку сказнили, а наша тут же стала подругой лучшей у Цыань. А та доверилась подруге с печальной тайною своей: который год не может трону подарить наследника она. Похоже, жизнь в гареме так сказалась, повлияла так несчастливо, увы.
Цыси – такое имя получила сметливая девица – утешила Цыань:
– Мы же теперь, как сёстры! Мы обе из наложниц, нам нечего делить, наследник будет общим!
– Ах, как тебе я благодарна! – воскликнула Цыань. – Ты лучшая из лучших! О, лишь бы муж пошёл навстречу!
Сяньфэн не возражал. Он даже согласился на брак младшей сестры Цыси со своим братом.
– Всё по закону, – сказал император. – Мне положено несколько жён. Родишь наследника и тоже можешь стать любимой…
Года не прошло, как будущий правитель – сын Сяньфэна и Цыси – появился на свет. При рождении был назван Цысян – возможно, чтобы имя матери подчеркнуть. С возрастом стал числиться Цзайчунь, а императором известен как Тунчжи.
Он ещё ходил в Цысянах, когда не стало императора-отца. Тот затеял массу мелких войн, да проиграл, иностранцы вошли в Запретный город, и двору пришлось бежать в горы. Императрице Цыань было всё равно, а «любимая жена» Цыси едва скрывала ненависть свою. Но обе права слова не имели. Поставить подпись красными чернилами мог на любом приказе только лишь Сяньфэн.
Сын Неба, император Сяньфэн прожил всего-то тридцать лет. Они с Цыси по озеру катались в разных лодках, когда «любимая жена» запела, как тогда. Властитель в своей лодке встал и попытался на призыв к ней перебраться. Шагнул в объятия – да мимо, а вода в горах холодная.
– Придётся мне ухаживать за ним! – единолично забрала права Цыси. – Во имя плода любви нашей я обниму его и жажду утолю!
Любовь иль жажда власти – кто знает, чего там больше было, отчего ушёл на небо император. Плод любви и яд ненависти – вот что такое объятья власти плотоядной. Последнее, что сделал в своей жизни Сяньфэн, – красной кисточкой начертал, что до вступления в возраст сына своего назначает регентшами-императрицами Цыань и Цыси.
Случилось это в 1861 году, ещё наследнику не минуло шести. И с этого момента Цыси считается императрицей вдовствующей, и красные чернила у неё, и ей положен собственный гарем – мужской.
Двенадцать лет прошло в счастливом безмятежье. Цыань политикой не интересовалась, бразды правления подруге отдала, охотно властью поделилась, и это ей позволило чуть-чуть ещё пожить, понаслаждаться. Хотя наследник общий Тунчжи не радовал обеих регентш, рос своевольным, вёл разгульный образ жизни. А когда дело подошло к восемнадцати его годам, и он женился, то совсем с катушек съехал. Стал отменять указы матери, рассорился со всеми. И главное – всерьёз задумал регентов убить, отправить в «тёмный кабинет», на небеса.
Но – опоздал на званый ужин. А опоздавших, как известно, забирает дьявол.
За императорским столом обычными салфетками тогда не пользовались. Но губы и лицо никто здесь сам не вытирал – на это евнухи на свете существуют. Они готовы полотенцами, что паром обработаны, любовно обтереть своего господина после каждого блюда.
– А эти рисовые лепёшки под соусом из соловьиных язычков я сама приготовила для любимого сына! – пропела Цыси опоздавшему Тунчжи.
Попробуй отказаться от такого угощенья. А услужливый евнух тебе лицо утрёт по знаку матери. Короче, недолго жизнью наслаждался, недолго мальчик управлял. Молодой император официально умер от оспы. И детей не оставил даже. А когда Цыси узнала, что жена Тунчжи беременна, позвала и её на лепёшки под соусом. Та объявила голодовку и ушла за мужем в «тёмный кабинет» на шестьдесят девятый день.
– Кто мне хоть раз испортит настроенье, тому испорчу я всю жизнь, – честно предупредила вдовствующая императрица Цыси, назначая нового наследника. Им стал её трёхлетний племянник Цзайтянь, сын её младшей сестры и брата Сяньфэна. Императорское имя ему дали Гуансюй. Цыси потребовала провести торжественную церемонию, на которой мальчик был символически ею усыновлён, а стало быть, официальным отцом молодого императора отныне признавался давно покойный Сяньфэн.
И ещё восемь лет полного беспредела, дворцовых оргий и беспричинных казней ждало Поднебесную. Власть – это не лекарство, а яд, добавлять его следует по вкусу, осторожно. Один раз ошибёшься, слово лишнее скажешь – и ты уже не жилец на свете этом. Цыси прекрасно знала дозировку, а вот старая подруга – императрица Цыань не понимала сути и обожала рисовые лепёшки. Так что дуэт регентш распался, похоронили бедную Цыань.
Десятки евнухов бежали из дворца, опасаясь, что их с императрицей замуруют. Кто следующий? Казнённым любовникам, наложницам и слугам несть числа. Счёту подлежат доверенные лица, особо приближённые к стареющей правительнице. И то не все…
Когда Гуансюй достиг нужного возраста, Цыси лично выбрала ему жену – Лун Юй, дочь своего родного брата.
– Я не люблю кузину, тётя! – вскричал молоденький Сын Неба. – Мне по душе наложница одна. Хочу, чтоб в будущем, как ты, она женой любимой стала!..
Нашёл с кем спорить. И зря напомнил тёте про её шальную юность: у наложницы объявленная ценность типа долга, и тоже платежом красна. С кисточкой, красными чернилами, без права на помилование. Забыл парень, что история повторяется, и свадьба с нелюбимой – это всего лишь фарс, а за ним придёт трагедия.
До очередной трагедии с «рисовыми лепёшками от любимой тёти» ещё далековато, так что есть смысл рассказать о внешних трудностях Пекина. Начались они – и пусть звучит парадоксально это – с испано-американской войны. Летом 1898 года, разгромив «непобедимую армаду», Соединённые Штаты «отжали» у Испании её колонии, в том числе Филиппинские острова. Военные корабли под звёздно-полосатым флагом нарисовались в ста с лишним милях от Поднебесной.
Эти полосы и звёзды были знакомы китайцам. Уже полвека иноземцы грабили их, скупая на корню урожай чая, риса и специй. Императорский двор под угрозой вторжения подписал кабальные договоры, открыв для американцев и англичан свои морские порты. Всё лучшее и ценное – золото, шелка, женьшень, меха, фарфор – уходило на Запад в трюмах чужих судов. Железная дорога, которая строилась на деньги Дж. П. Моргана, «съела» жизни сотен китайцев. А нефтяные компании Дж. Рокфеллера полностью захватили топливные рынки Поднебесной. Неудивительно, что чаша терпения у народа оказалась не слишком глубокой.
Первыми взбунтовались крестьяне. С лёгкой руки американцев восставшие получили прозвище «боксёры». Оружия у них поначалу не имелось, но зато были кулаки и уверенность, что от пуль можно уклониться, как на ринге. К тому же мятежники надеялись на помощь армии и даже девиз недвузначный избрали: «Мы за Цыси, мы против иностранцев!»
Похвально! Вдовствующая императрица «боксёров» поддержала, войну объявила Соединённым Штатам, а заодно и всем, кто на чужой каравай годами