Байки тёмнорусские

во двор! И там его нет.
— Делать нечего, надо в мир идти, деда родного из сугробов вытаскивать! — сказала Снегурочка, взмахнула рукавами-крыльями, оторвалась от земли и полетела. Летит, деда родного везде выглядывает.
А мир совсем плохой стоит: ни веселый, ни смурной, а весь льдом покрытый: ледяные леса, ледяные дома, ледяные люди и ледяные звери застыли каждый в своей последней позе. Над застывшими в статуях людьми, летают Души-душегубы, хотят выудить человеческий дух из ледяных фигур, но не могут. И по льду ледяные искры позёмкой лёгкой ползут. Увидела девка с высоты своего деда её живым и здоровым, ходит он меж льдов, озорует: стучит посохом по глыбам-людям, а они звенят: дзинь-дзинь, дзинь-дзинь! Весело старику.
Нахмурилась внучка, рассердилась даже, подлетела она к своему деду безумному, схватила его за грудки, подняла над землёй, и потрясла пару раз. Высыпались из вечной души деда ледяные волшебные искры, разлетелись в разные стороны и померкли.
Посмотрел дед Мороз на мирозданье удивленным взглядом, ойкнул, крякнул и понял в чём дело. Ну как понял, Солнце красное выпустило свой луч деду в ухо и рассказало ему все подробности приключившегося горя до мелочей. Не стал дед Мороз на ледяную поверхность опускаться, туда где колдовские искры гуляют, и внучке не велел. Полетели они низёхонько над землей и своими волшебными посохами по шарам-слезам стучали, те в воду солёную превращались, в моря текли. Моря оттаивали — океаны бурлили, а океаны лед ломали, оживали, радовались. Когда все шары исчезли, дед Мороз и Снегурочка ступили ногами на гладкий лед и пошли до всего живого и неживого дотрагиваться! Ожил мир, растаял лёд: животина побежала, человек пошёл. Дед Мороз вытащил палицу Карачуна из Природы-угоды и дни на прибыль пошли, а ночи на уменьшение. Зима стала снежной, мягкой, доброй-предоброй, как бабушка твоя родная.
Люди в этот год в феврале Новый год отметили. Ай и ладно! С этих пор так и отмечают Новый год два раза в год: по восточному календарю и про западному. А в чём различие этих календарей — никто не знает: один на другой накладывается — уж больно мудрено получается.
А Скука-плакса поднялась с земли и на ясен Месяц полетела — морить Карачуна своими песнями заунывными:

Спи, мой бог, укрою снежным пледом я тебя,
Плакса спрячет, Скука у тебя одна.
Звёзды освещают Месяц-добродей,
Медведь, Волк, уберегут от злых людей.
Спи, сынок, ты тихо-тихо, на луну
как вернусь, я снега принесу,
и весёлую, весёлую пургу!
Моя крошка, не твоя это беда,
что весь мир давно сошёл с ума,
лишь медведи черные в бору
роют себе зимнюю нору.

Засыпал Карачун, сидя на ясном Месяце. А Снегурочка выдохнула с облегчением и поклялась деду Морозу свои песни печальные да хороводы тягучие забыть, и кинуться-броситься ему в помощь — подарки детям разносить.
Вот и сказке КОНЕЦ. Все зажили своей прежней жизнью: людям — людево, зверям — зверево, деду Морозу — морозы-трескуны, Снегурочке — жениха хорошего, а Карачуну… Ай, тот так и продолжает с ясна Месяца к Земле-матери нырять: дни укорачивать, ночи удлинять, и в декабре праздник себе устраивать с Волками-метелями, Медведями-буранами да с Душами-душегубами.

А ты на празднике гуляй, Егорка,
но помни, ждёт тебя конторка:
лишнего не ешь, не пей
и по Снегурке не вздыхай, не жалей!

Карачун — грозный подземный бог, повелевающий морозами. Его слуги: медведи-бураны, волки-метели и души замерзших людей. Ночь Карачуна совпадает с зимним солнцеворотом 22 декабря, когда дни перестают укорачиваться, а ночь не удлиняется. Карочун — самая длинная ночь, пора всевластия тьмы, когда врата меж Явью и Навью распахнуты и навье беспрепятственно заглядывает В Явь. В ночь Карочуна, Навьи боги, духи и души предков приходят в Явь, чтобы навестить своих потомков. Трещит мороз на улице — это Карачун стучит ледяной палицей по спящим деревьям: в белой шубе, босой, потряхивая белыми лохмами, тряся сивой большущей бородой. Ударит дубиною в пень — звенят злющие морозы, а воздух трещит и ломается. Царствует дед Карочун, укорачивает дни и сыпет, сыпет снег, да напускает лютые морозы.

Дед Мороз — добрый повелитель зимних холодов, старик с длинной седой бородою. Зимой ходит он по полям и улицам и стучит: от его стука начинаются трескучие морозы и сковываются реки льдами. С ноября по март Морозко такой мощи набирается, что даже солнце перед ним робеет! Мароссы (трескуны) — злые духи в подчинении у Мороза. Летом они спят, но падают на землю зимою с первыми снежинками. Мароссы бегают по полям, по лесам и дуют в кулаки, нагоняя стужу и свирепый ветер своим ледяным дыханием. Пятки их заставляют промерзлую землю и стволы заледенелых деревьев потрескивать, потому и говорят люди, мол, «мороз трещит». В знак почитания Мороза частенько зимой воздвигали его «идолов» — всем известных Снеговиков.

______________________________________


Морена Кощеевна, Карачун и Масленица


Морена Кощеевна — богиня смерти и единственная дочь Кощея Бессмертного. Она живёт во дворце из чистого, искристого небесного льда и ей подчиняются все духи воды и мороза. Длинными зимними ночами богиня Мара властвует над землей, до краев наполняя Навь душами людей, замерзших в пургу. А на исходе зимы крестьяне празднуют начало весны и прогоняют Мару из Яви, сжигая ее тело в Масленицу.

А зачем её сжигать то было? Слушай далее.
Каждую весну улетала Морена Кощеевна на севера дикие. Как засядет она там в пещере у младого бога пурги Карачуна и сидит с ним до глубокой осени. А с первым снежком начинают они оба ходить-выхаживать по бел-сырой земле, порядки свои наводить: людей морить, зверей холодить, деду Морозу козни строить, а дурочку Снегурочку к простому Ивану-дураку привораживать. Только та никак не привораживалась: всё отлипала да отваливалась снежная баба от тёплого мужика.
Ну так то дело обычное! Но беда была в том, что сама Мара замуж идти надумала. Вот за Карачуна и собралась она замуж. Карачун то вроде бы и не против. Но надобно у тятеньки Кощея Бессмертного благословенье спросить.
И полетела Морена до Кощея. Прилетела и спрашивает:
— Государь батюшка, позволь мне жить-супружничать с младым богом пурги и метели Карачуном!
Сощурился Кощей Бессмертный:
— Неужто люб тебе, дщерь моя, Карачун-мурашка?
— Люб не люб, а он такой же, как я, душегуб! — отвечает ему дочушка тёмная ноченька.
— Ну… — задумался тогда Кощей. — Испытать бы его надо, жениха твоего. А вот как обгонит Карачун буйный ветер Северик, тогда и дам тебе благословенье! А не обгонит…
— Что тогда будет? — взволновалась Морена красавица.
— Сама увидишь, ступай.
Вернулась понурая Морена к своему жениху Карачуну: мол, так и так, обогнать тебе надобно быстрый северный ветер Северик, а иначе…
— Что иначе?
— Не знаю, — вздохнула невестушка.
А быстрый ветер Северик уже несся к богу пурги Карачуну, направляемый самим Кощеем Бессмертным! И побежал Карачун наперегонки с Севериком. Оббежали они землю всю вокруг один раз. Оббежали они землю всю вокруг в другой раз. Оббежали они землю всю вокруг в третий раз. Оббежал Северик землю всю вокруг Северик в четвертый раз. А Карачун не смог — запыхался.
Захохотал тогда в своей пещере Кащей Бессмертный! И напустил на младого бога Карачуна заклятие: в один миг стал Карачун старым и неприглядным.
Отвернулась от него младая богиня Мара, да и ушла восвояси в свой дворец из чистого льда и холода. Назвала она сама себя другим именем — Снежной Королевой. И стала жить в одиночестве.
Ни с кем с той поры не знается Снежная Королева, от родного отца морду ворочает, ходит гордо, над морозами властвует — со старым Карачуном соперничает. А перед каждой земной весной сидит Снежная Королева, шьёт чучело Морены Кощеевны да людям на потеху-сожженье выкидывает, в аккурат на масленицу:

Гори, гори ясно!
Лик твой прекрасный
напрасно был рождён
да на потеху сожжен!

______________________________________


Купала, Кострома и русалка Мавка


В нашей Волге-матушки русалки всякие-разные шастают, воду баламутят, доброго мужика с панталыку сбивают. И имена у них разные. Водяница — жена Водяного: так то утопленница из некрещеных или девка несчастная, своей роднёй проклятущая. Есть Лоскотуха (Щекотуха по нашему): заманит она в омут и защекочет до смерти любого. Лобаста — самая злющая и старая русалка, из рода нежитей. И Мавка… А вот Мавка не девка-чернавка, как другие русалки, а происхождение имеет благородное.

Ты послушай-ка о ней и тёпло молочко попей (от вредности). Дык, ни в горе, ни в бедности жил да был на небе бог луны и огня — крылатый пёс Сварожич. И полюбил он богиню ночи Купальницу, ту что на брегах Волги жила. И родились у Сварожича и Купальницы дети: сын Купала и дочь Кострома. А коварный громовержец Перун преподнес новорожденным наичудеснейший подарок: вложил он частицу своей силы в папоротник, который расцвёл дивным цветом, и этот цветок Перун подарил детям. Росли детки, подрастали, божьей силы набирались, подарок дядюшки Перуна свято берегли. Но однажды случилось несчастье. Гулял как-то по бережку Купала с цветком папоротника в руке, учуяла аромат волшебного цветка птица Сирин и захотелось ей забрать его себе. Подлетела она к младому Купале близко-близко, затянула свою песню заунывную и увлекла за собой парубка. Шёл он, шёл за Сирин следом, пока божья птичка ни столкнула его в мир мертвых Навь, а дивный цветок папоротника с собой унесла. Много лет искали родители сына Купалу, но так и не нашли.
Прошли годы, подросла их дочь Кострома, и удалые молодцы стали звать её замуж, но она ни за кого не пошла. Сплела Кострома венок, надела его на голову и сказала, что станет женой того, кто сумеет сорвать венок с ее головы. Но никто не сумел его сорвать. Вышла Кострома на берег Волги и закричала: «Эх, боги, боги! Нет на этой земле никого, кто достоин меня!»
И тут порыв ветра сорвал с ее головы венок и бросил в реку. Венок упал на воду рядом с лодкой, в которой сидел добрый молодец. Подобрал он венок и принес его Костроме, ну и поцеловал нечаянно. И возникла между ними любовная страсть. Решили они идти к Сварожичу и Купальнице, как муж да жена: на поклоны низкие, на благословение великое. Но родители узнали в женихе Костромы своего потерянного сына Купалу. А когда Кострома с Купалой поняли, что они родные брат и сестра, не смогли дальше нести свой крест и взявшись за руки, бросились с крутого бережка в глубокие воды реки Волги. Купала погиб, а Кострома обернулась русалкой.
И назвала она сама себя Мавкой, поселилась в самом гибельном омуте и стала в ясен день плакать-горевать, Купалу поминать, а в лунную ночь оборачивалась прекрасной девой и караулила добрых молодцев. В каждом из них она видела Купалу, но осознав, что это не он, в ярости кидала несчастного на растерзание водяным духам да мерзким упырям.

Ну вот, молочко испил и силы набрался, дочитал преданье Егорка, не сдался! Теперь послушай, что было дальше: прошло сто лет, сто веков. Остался род людской и вовсе без мужичья — всех извела богиня Мавка! Стали бабы думать как проклятую изжить: палками её забить или утопить? И то и другое не подходило — телом склизка русалка: круть-верть, хвостом махнет и ищи её, свищи! Кинулись тогда бабы за войском. Бегали туда-сюда, а войско то