- Алёшка!.. Ну, какой ты! - сквозь слёзы выговаривала Тоня. - Уже почти два месяца тут, а ни разу не был... Как только приехал и позвонил, я всё ждала! Лёшенька, как ты, родной братик мой?
Он обхватил её руками, а сам не мог собраться с мыслями, чтобы ответить сестре на её упрёки. Всё правильно она говорила, всё верно! Они были очень похожи: оба глазастые, подвижные и озорные, оба темноволосые и круглолицые. Их яркая схожесть сразу бросалась в глаза.
- Ругай меня, Тонечка, ругай!.. Я бестолочь и известный балбес. Ну, что с меня взять?! - он отстранил её и стал внимательно разглядывать. - Как выросла! Тонька, тебя и не узнать! - он кивнул головой на Коновалова. - А я, вон, с женихом приехал, сейчас тебя сватать буду!.. Знакомься, друг мой, Жорка, то есть Георгий. Звучит?
- Очень даже победно звучит! - она вытерла кулачком глаза и взглянула на приехавшего вместе с братом парня. - Ну, куда вам свататься? - уныло запела Тонька. - Вы уже старики... Старый вы для меня, Гоша!
- Вот это да-а! Гляди-ка, в старики нас записали, Алёшка! - весело рассмеялся Коновалов. - И это в двадцать пять лет-то?
- Ну, ты не прибедняйся, ты постарше меня будешь, - гаркнул на него Алексей, - а для такого ребёнка, как она, мы все стариками кажемся, - он ещё раз окинул её любовным взглядом.
Тонечка была невысокая росточком, аккуратно одетая в чёрную юбку на сборке, коротенькое клетчатое пальтишко в голубом берете с пышным белым помпоном набекрень, в две стороны торчали короткие тёмные косички. Всё круглое личико её сияло молодостью и свежестью, глаза лучились и искрились на солнышке, которое яростно сегодня светило на всю столицу, осыпая её последними тёплыми осенними лучами. Она была похожа на мать, отметил про себя Алексей, такие же карие глаза, такой же немигающий внимательный взгляд. Он плохо помнил маму, но её выражение лица всегда сравнивал с Тонькиным выражением, и вот теперь видел это неуловимое сходство, от которого по спине пробежали холодные мурашки.
- Тонечка, прости, милая, я правда, большой болван!
- Ладно, прощаю, так и быть, - она снова прижалась к его щеке, а потом весело произнесла: - А что, мальчики, давайте поедем в парк Горького погуляем, ловим последние тёплые деньки, так пусть же они не пропадут даром, тем более - выходной!
- Давайте, с удовольствием, старики впереди планеты всей! - засмеялся Жорка, и подхватив их обоих под руки, рванул через площадь к метро.
Жорка бежал всю дорогу, будто за ним гнались. Алёшка и Тоня еле-еле поспевали за ним.
- Я знаю отличную забегаловку, тут недалеко от входа у ворот, там хорошая пончиковая, - говорил он на ходу, толкая впереди себя своих друзей.
Они прошли на территорию парка и побежали за Жоркой по узкой дорожке к круглому стеклянному зданию с покатой крышей, похожей на купол цирка.
В помещении пончиковой толпился народ и было тесно. Троица взяла большой горячий кулёк ароматного лакомства и пристроилась в соседнем магазинчике-кафешке, где продавали мороженое на развес, в уголке. Они уселись за круглый столик, заказали три чашки дымящегося сладкого чая и приступили к дружеской беседе.
- Тоська моя, милая сестрёнка, как ты тут живёшь одна? - с болью в голосе спросил Егоров.
- Ну, как?! Известно... Сперва тяжело было, не понимала, почему так всё получилось, а потом... Много таких-то во время войны потеряшек было.
- Тосик, я не спрашивал тебя, горько было, как отец погиб? Ты знаешь?
- Да, - она отложила пончик в сторону и серьёзно окинула брата глазами.
- Расскажи! - Егоров весь подобрался и нащупал в кармане таблетки, на всякий случай. Теперь он без них, по совету Шаховой, никуда не выходил.
- Это в начале 1942 года было, сразу после нового года... В Кузьминском лесопарке банду пошли брать с нарядом милиции. Ну, папа наш, был как всегда, впереди всех. Узнали о них случайно, бандиты там прикрывались табличкой "Заповедник", ну туда к ним поэтому и не наведывались лишний раз. Да и не до того было... Война, карточки, ночные обстрелы, прожектора!.. Подробностей не знаю, но как-то поняли, что там в этой лесниковской избушке бандиты прятали награбленное и скрывали там беглецов и диверсантов. Вот и нагрянули к ним в начале января, ночью... Перестрелка завязалась, вызвали ещё один наряд, а пока они ехали, то наш папка со своими ребятами держали бандитов на мушке, не давали в лес уйти... Вот и побили наших там... Когда подкрепление подошло, уж никого в живых и не осталось. Банду всё же выловили, а отца и товарищей его схоронили на третий день. А меня в детдом...
- Где он похоронен? - упавшим голосом спросил Алексей.
- Рядом с мамкой схоронили его, на Люблинском кладбище, - Тоня всхлипнула и вытерла глаза платком. - Поедешь туда сегодня?
- Надо бы поехать, Алёша, - утвердительно кивнул головой Жорка, положив ладонь на его подрагивающую руку. - Решайся, сейчас погуляем малось, а там и поедем.
Тоня покажет, где могила твоего отца.
- Да, покажу... Правда, давай поедем, Алёша!
- Сейчас, немного приду в себя, - буркнул Егоров.
Он долго молчал, потом снова приступил к разговору:
- Тонь, а ты куда собираешься поступать после интерната, или сразу замуж?
- Вот ещё!.. Я в садике подрабатываю уже помощником воспитателя, - с гордостью заявила она. - А то, думаешь, откуда у меня такой красивый наряд?! Наши девочки не могут себе такого позволить, даже те, у кого родители имеются. Вот и после школы пойду на курсы, получу профессию и вернусь в садик уже настоящим воспитателем.
- Призвание? - с улыбкой спросил Жорка.
- Да, наверное, ещё не думала... Но там удобно - светло, тепло и мухи не кусают. Опять же, будешь сыта, даже если зарплата не очень... Ну, ты понимаешь. Там ведь всегда бывают обеды, когда воспитателей кормят. Поняли теперь? Непрактичные мужчины!.. А насчёт замужества, так я дружила с парнем, планы строила на будущее, хоть и рановато было, а его родители, когда мы приехали к ним знакомиться, - она горько вздохнула, - не захотели иметь невестку из интерната, сироту. Так что, буду теперь выбирать по себе, такого же простого парня, как и сама. Я самую малость в жизнь окунулась, теперь многое понимаю и вам советую, мальчики, не торопиться с выводами о ваших подружках, подружиться с ними сперва, и всегда выбирать для души, а не для тела, - она задорно хихикнула.
Жорка тоже рассмеялся на её детскую реплику и добавил:
- А я вот по себе выбирал, со мной она училась в институте, со мной в первые наши экспедиции ездила, дружили... Казалось, что влюбился по уши... Даже расписаться предлагал, а она меня не разглядела. Вышла замуж за другого, - он улыбнулся во всю ширь лица, - а я теперь и думаю, что может быть мне-то как раз и повезло, а не её мужу, который теперь ходит у неё в пажах. И вообще, любовь такая сложная штука, о которой все классики врут безбожно. Не похожа она на книжные страдания, ни как не похожа! - он отпил глоток чая и продолжал размышлять. - Вот когда эта влюблённая вспышка проходит, вот тогда настоящее чувство и начинается. Тогда человека видишь во всей его красе, и любовь она может только в семье по настоящему проявится, когда и жена, и дети, и родители тут же... понимаете? Не может эта ажурная вспышка быть настоящим чувством, я больше этому не верю.
- И напрасно, но спорить с тобой не буду, у каждого свои понятия. А вот насчёт дружбы - это да, она первое чувство в отношениях. Но вспышка эта тоже нужна для толчка, - возразил Алёшка. - Вот я вчерась познакомился с двумя девчонками, что у профессора занимаются по субботам. У них в этот день две пары всего и они после занятий приходят к нему домой и работают в его личной библиотеке, так вот... Мне так хорошо стало, когда я их вечером до метро провожал. А одна из них так зацепила, что даже не могу теперь следующей субботы дождаться, так меня и тянет её вновь увидеть, так и распирает в груди от горячего чувства.
- Горячее? Это не то, вот когда оно будет нежным и тёплым, тогда и действуй! - подсказал Жорка, основываясь на своём опыте. - Кто она, откуда?
- Светлана из Таганрога, а больше ничего про неё не знаю, но, я тебя познакомлю с этими девчатами непременно. Там ещё есть её подруга, красивая девчонка, эстонка Эва. В субботу вместе туда пойдём...
- А я каким боком? - у Жорки загорелись глаза.
- Таким!.. Профессор лингвист, тоже искусствовед и литературовед, там много титулов. Вот и придёшь к нему под предлогом посмотреть старинные книги, что по твоей работе тебе интересны. Ведь таких, ты даже в своих экспедициях не наблюдал, это я тебе точно говорю, - Алёшка отхлебнул из чашки и толкнул в плечо Жорку. - Скажешь, что хочешь сам подержать в руках то, что скоро передадут на постоянное хранение в Ленинку. Профессор тебе не откажет, он даже будет рад такому случаю, чтобы с коллегой побеседовать.
Алёшка оказался прав, профессор Шахов был действительно рад, когда они вдвоём пришли в его квартиру.
- Так, молодые люди, так!.. Сегодня, когда придут с занятий наши девушки, мы с вами побеседуем про Льва Толстого. Вам может быть не надо, а вот им нужно, они скоро будут писать большую работу по этой теме, что-то вроде рецензии на его творчество в рамках современного понимания и пользы, которую приносит классическая литература для нашего ума и миропонимания, - говорил Шахов не торопясь, выбирая слова, будто золотые крупинки из песка на руднике. - И за одно, познакомитесь поближе с нашими девушками. Их много у меня на курсе занимается, а этих я выбрал, как самых чутких для понимания истины. Хочу их этому обучить... Я имею ввиду, понимать больше и тоньше других, потому как они ходят на занятия с радостью и душевной чуткостью. А это сейчас дорогого стоит! Не правда ли? - было понятно, что Шахов говорит не для красного словца, девушки по-настоящему были увлечены литературой и тайнами русского языка, они не хотели в своём педагогическом деле быть школьными дилетантами и работать лишь за оклад. Им хотелось творить и созидать!
И вот они вошли из коридора в зал, остановились в нерешительности, потому как видели перед собой незнакомца, а потом весело протянув ему руки, как и в прошлый раз Алексею, приняли Жорку в свою весёлую компанию.
Как и задумал Ефим Сергеевич, они говорили о Толстом в этот вечер.
- Вот вы будущие педагоги, учителя русской советской школы, я для вас и начал специально эту тему, - медленно, как всегда, говорил Шахов, сидя в полуоборота к книжным стеллажам в своём рабочем кабинете, обращаясь к девушкам-студенткам. - И вам, молодые люди, это тоже послушать не помешает. Ведь вы все будущие родители, отцы, матери... И ваши дети будут учиться у вас добру, справедливости. Но всё же перейдём к Толстому, к той теме, которая касается непосредственно педагогики. Да, молодые люди, он был прежде всего учитель, педагог, а потом уж писатель, как принято сейчас считать, классик. Но об этом до сих пор ведутся споры, а был ли он настоящим классиком-академистом?
- Учитель, Толстой? Не слыхал, - удивился Егоров. - Когда же он успел?
- Вы в школе это не проходили? - изумился Шахов.
- Я закончил десятилетку в интернате. Нас туда сразу после войны определили с Женькой, а там не все ещё
