Гости
Купила старый дом. В деревнях принято стучать в дверь, колошматить в окно или кричать у калитки: «Марфа, ты дома?»
Они позвонили. Первый гость. Второй гость. Третий гость.
Неделю ничего странного не происходило. Мы ложились рано. Я и моя внученька Ксения. В молодости засыпают быстро, а спят крепко. В семнадцать лет душу, не тронутую разочарованиями, пушками не разбудить. Заплела косу, коснулась щекой подушки и переместилась в сонную лощину, где птицы звонко поют о любви человеческими голосами. Шелковая трава касается ног. Из травы никакой змей не покажет трехглавой головы, чтобы оболгать, опутать, изрыгнуть непотребные слова.
Чистая душа видит яркие картинки, без ложных ожиданий и душевных тревог.
Оказавшись на новом месте, ловлю шорохи. В мельчайших нюансах смакую эмоции. Жду подвох спинным мозгом. Организм решает сверх задачи, связанные с выживанием.
Должно пройти время, пока тело адекватно приспособится к внешней, пока что чужеродной среде.
Широко дышала ночью деревня. Где-то громко лаял пес. Учуял лису, что ли. Ругалась жена с мужем. Устроили ор. Напугали деревенских кошек. Отношения надо выяснять за закрытой дверью. Как бы я поступила, застав мужа с грудастой продавщицей? Губы красные. Юбка выше колен. В глазах - бесовские искры. Пляшут и пляшут. Фу, бестыдница.
Убила бы муженька по-тихому да закопала в саду. Земля еще теплая, мягкая.
Ближе к двум ночи я увидела через окно луну. Потом сосед вышел во двор и принялся голосить, словно схоронил любимую тещу. У соседа не было тещи. Толян жил один. Семью давно пропил. Еще через час я поняла, что у Толяна украли ведро. Ведро с самогоном. Днем, хорошо проспавшись, сосед вспомнил, что сам его и продал. Самогон на деревне - лучшее лекарство от осенней хандры.
К рассвету сделалось тихо. Бродячие кошки перестали тереться о старые доски забора. Рыжей листве надоело спорить с ветром. В пространстве не осталось проблем.
Важная часть лимбической системы – миндалина устала передавать сигнал тревоги в гипоталамус. Успокоившись, старуха вытянула ноги, прижала руки к груди и погрузилась в мир грез. Старуха – это я.
Вторая и третья ночь не принесли с собой информации, могущей изменить смысл существования. Человеческие потребности были удовлетворены. Цель была достигнута. Нравственные ориентиры привели меня в старый дом. В конце существования смерть была где-то рядом.
Эх, деревня! Природу не убить. Птичка села на колышек забора. Солнце коснулось паутинки в саду. Разумность во всём. В крыльях пчелы. В синеве неба. В золотых листьях. В желтизне лепестков поздних цветов. Творческая способность природы, не нарушая физических законов, активно проявляется в мироздании. Гармония вписана в систему.
Кто ж придумал этот мир, доступный для нашего восприятия?..
Дочь моей дочки собралась в город. Провела внучку до остановки. Подъехал ржавый автобус. Водитель демонстративно газанул, установив доверительные отношения с пассажирами. Довезет без разочарований!
Бравады у мужиков не отнимать! Бабушка гадала, надвое сказала, то ли снег, то ли дождик, то ли будет, то ли нет. Как пить дать, застрянет ржавое передвижное средство в гнилом овражке. Пойдут люди пешком кривой дорогой. А до города далеко. Съедят весь хлебушек.
Раньше хлеб возили из города в деревню. Теперь наоборот. Все потому, что городской хлеб стал отравленный. Даже голуби отказываются клевать городской хлеб.
В деревне починили мельницу. Открыли пекарню. Возвели «средневековую» таверну с тлеющим камином. Возвеличили деревню.
Зашла к ним. Окна забраны непрозрачным стеклом. Деревянные столы. Глиняная посуда. Находятся туристы, желающие испробовать хмельной мёд и похлебку. Приезжие довольны.
Селянам тоже выгода. В местной булочной стали продавать хлеб. А он другой. Ароматный. Питательный. Целебный и полезный. От него счастьем пахнет.
Перекрестила внученьку. Авось, колымага без поломок доберется до города. Сойдет внучка на остановке. Окажется напротив техникума. Войдет в лабораторию, наденет беленький халатик, станет колбочки мыть. Все, как пятьдесят лет тому назад. Ничто не изменилось. Давно нет большой многонациональной страны под названием СССР, а прогресс в провинцию так и не пришел.
Коммунизма мы не дождались. Социализм развалили, взамен приобрели плоды технической цивилизации. У каждой бабки есть оперативное средство связи - телефон.
«Бабуля, не будешь бояться спать одна?» Ксения оглянулась.
Мою затею вернуться в деревню дочь не поддержала. Зять оскалился, пропала у него надежда на свободные денежные средства после моей смертушки. Внучка Ксения помогла. Дождались каникул в техникуме. Вместе перевезли пожиточки в убогий приобретенный домишечко. Намыли пол. Натерли полки. Расставили посуду. Проверили печь. Раскрыли дверцу под топкой. Зажги бумагу. Дым затягивался в дымоход, а в помещение не поступал. Хорошо.
Жизнь переменилась. В городской квартире на моих метрах у зятя будет свой кабинет. Что ему на кухне маяться. Кухня – проходной двор. Кот точит когти и лижет хвост. Внучка чатится и плачет. А у зятька работа ответственная. Юрий Эдуардович преподает в школе математику. Математик, значит. Чтоб ему.
- Бабуля, не страшно одной? - Внучка смотрит на меня с любовью. Другие - с жалостью или с недовольством.
«Я ничего не боюсь, внученька». В моем голосе было презрение к смерти. Сколько мне еще осталось…
«Ладно, бабуля. Если что, звони».
Автобус отъехал. Я поплелась к новому дому. Вернее, к старому.
Таких домов на деревне много. Добротных домов нет. Все пьют. Или почти все. Сосед Толик, точно, знатный выпивоха. Молодежь уехала. Деревня изнывает. Кряхтит, но не умирает. Обветшалые дома тоскуют. В помещениях царит страшный холод. Сквозняки ведут переговоры с брошенными вещами, утешают их.
Старый дом дышал плесенью и одиночеством. Дом долго пустовал. Впрочем, живые обитатели всё же нашлись. Великие инженеры растянули блестящие нити над буфетом. В спаленке сделали кормовые запасы из дохлых мух. Наглые.
Я баба простая, но не суеверная. Решила вопрос. Погнала пауков длинной метлой.
Уютно стало в доме. От прежних хозяев сохранилась мебель. Буфет с двумя отделениями: верхним и нижним. Буфету было лет сто, но дерево не рассохлось. Раньше в каждой деревенской избе стояли огромные буфеты со славянской орнаментикой. Люди создавали предметы со смыслом и на века. Мастера гордились своими изделиями. На резной мебели можно было найти название художественной мастерской. Как в коробке с шоколадными конфетами. Укладчице конфет не стыдно. Укладчица свою работу знает.
Теперь же все разовое. Салфетки, посуда, отношения. Переспали – не понравилось - разбежались.
Что значит не понравилось?.. «Эх, бабуля, ты ничего не понимаешь».
Куда уж мне. Только я вижу, что даже собаки вначале нюхают друг друга. Ныне пропал смысл, предшествующий событию.
В старом доме сохранилась длинная лавка. В прежние времена на ней женщины вышивали, вязали, и шили. Лавка из недорогой породы дерева стояла вдоль стены.
Натерли лавку, застелили её домотканой дорожкой со символами, смысл которых мне не разгадать. Придвинули лавку к небольшому столу. Хорошо. Войдет в дом нежданный гость, будет ему куда присесть.
Перед смертушкой лягу на лавку, закрою оченьки и стану ждать.
Просто раньше люди жили. Красный угол. Печь. Лавки. Стол. Люлька. Быт вели. Живность держали. Корову. Козу. За садом ухаживали. Удобрения готовили. Весной огород обрабатывали. Осенью урожай собирали. Жили и не жаловались. Ни тебе депрессий. Ни разводов. Правильная историческая эпоха.
В спальне стояли две кровати. Одна кровать была придвинута к оконцу. В случаи бессонницы можно смотреть на сотворенный Господом мир и считать звезды.
Городские считают овец. В городе давно нет звезд. Звездам нужна любовь. На деревне любовь осталась. Безработные мужички пьют, но не разрушилось мировоззрение на деревне. Бабы встали на защиту. В домах прибрано. У каждого дома посажены цветы. На окнах колышутся кружевные занавески.
В городе много невежества. Сплошные манипуляции с сознанием. Придумываю небылицы и транслируют дремучие картинки через телевизор. Верующие ждут апокалипсиса. Чего жать-то? Беда на улицах. Самокатчики - черти окаянные.
В деревне природа созидает. Все находится в чувственном движении.
Вернулись бы в деревню сильные… Расправила бы деревня плечи. Места здесь добрые. Поля знатные.
В деревне нужно родиться, жить и умереть. В пространстве нравственной чистоты все наполнено великим смыслом. Если петух голосит, то от души. Коль проснулся раньше времени, прежде света, значит, гонит прочь из деревни нечисть.
Страшно. У старухи сердце стучит. Вот-вот выскочит. Хорошо на деревне…
В сенях принюхалась. В других домах любовью пахнет, а у меня антисептиками. Внученька учится на медика.
Русский народ чистоплотный. Семьи гордятся баньками. Баня может излечить многие болезни: простуду, артрит. Русская парная – замечательный способ омовения.
В субботний день глава семьи поведет ребятишек париться. А те гуськом. Один за другим. От бати далеко не отходят. Путаются под ногами. Невидимый домовой встретит малышню. Каждого ребеночка поцелует в макушечку. На счастье.
Домовых дразнить нельзя. Запарят в баньке до смерти.
В сенях душно. Избавлюсь от запаха, ежели доживу до утра…
Ничейный дом стал моим. Приметила его, не смотря на прогнившую крышу. Или дом выбрал меня - старуху с клюкой?.. После событий, которые вскоре случатся, трудно понять, как было на самом деле. Во всяком случаи, лично у меня нет ответа.
Сад у дома хорошо сохранился. «Мои деревья». Сказала я доверчивым яблонькам. Ветки, качнувшись, согласительно кивнули.
«Сегодня крепкий ветер». Отрешенно произнес риелтор и без спросу слопал упавшее в траву яблоко.
Сделка состоялась по справедливости. Продавцам я указала на крышу. Подвыпивший мужик сбавил цену.
«Зять к зиме починит». Пообещала я риелтору. А там, как сложится, кто знает: починит-не починит. Пойду по деревне. Поищу добрых «молодцев». Может кого найму. Деды с нечесаными бородами маются.
Местные старики, сконцентрировавшись на своих болячках, шаркают колошами до аптеки и обратно. В воскресенье, как положено, ходят в церковь.
Здешняя церковь – произведение искусства. Север богат хвойными деревьями. Прежде на деревнях строили деревянные церкви. Великие мастера ставили их.
На нашей - затейливая резьба по дереву.
Неподалеку от церкви – кладбище.
Разговорилась я с мужичками у кладбищенских ворот. Старики приходят к своим бабкам, навещают. Цветочки им носят. На могилки кладут. Каются. В надеждах, что спрятанные в земле, их слышат.
А зерно давно проросло. Трансформировалось. В каком мире душа, кто знает…
Деды все понимают. Кто перешел черту, ушел далеко. Мозг у стариков работает, не атрофировался. Да и руки не крюки. А я - старуха не жадная, всегда хорошо плачу. Справлю крышу к зиме, как пить дать.
Внучка уехала… В старом доме стало пусто... Села я на длинную лавку и подумала: «Помру. Хорошо помру. Тихо. В субботу на кладбище земельку для себя присмотрела. У забора. Возле липы».
Осень. Скрипнули ставни. Притворы – бонус к дому. Соблазнилась. Больно
