сохраняет все то, что имеет, но тот, кто не приумножает, то отнимется у него и то, что имеет.
Но я не называюсь сыном божьим, хотя по всем священным книгам человек явился от бога и стало быть, является сыном. Я говорю, что я - человек божий. Учитель не является учителем без своих учеников, плотник - не плотник без своих орудий и мастерской, я же человек божий всегда и везде.
Когда у кого-то появляются ученики, то он становится учителем, когда кто-то заходит в мастерскую и берется за свой инструмент, он становится плотником. Я же человек божий, даже если поучаю или захожу в мастерскую.
Отсюда пятая заповедь, данная не человеку смертному, но человеку, превзошедшему себя:
Совершая действие, помни о совершающем.
Созерцающий что-то, должен знать, что это он созерцает. Потому что если он настолько увлечен созерцанием, что не помнит того, что делает это сам, то он просто не существует. Как часто читающий книгу держит в уме, что именно он ее читает? Скорее всего - никогда. Он просто читает ее, как читал всегда, с тех самых пор, как научился читать.
Это подобно ходьбе и научившись ходить, человек перестает замечать, что это делает именно он. Он просто идет и идет хорошо, потому что, подобно младенцу, уже не думает как сделать каждый шаг.
Но кроме ходьбы есть много других вещей, которые стали так же привычны. И выполняя их люди так же не помнят себя. А тот, кто не помнит себя разве существует, как он убежден? Читая книгу и не помня себя, не помня о том, кто читает, человек есть не он сам, а лишь чтение книги.
Совершающий поступок, но не помнящий о том, кто его совершает, есть не он сам, а лишь поступок, который он совершит. Так где же во всем этом место человеку?
И как может говорить о душе тот, кого вообще нет и в помине, а вместо него только череда разных поступков? Потому и говорят о душе, что не принадлежит она к суете мирской в жизни человеческой.
Потому и говорят, что дух есть большее, нежели быт и повседневность. И надо потерять себя, чтобы обрести то, что лежит за их пределами.
Но чтобы потерять себя, нужно сперва себя найти.
Поэтому я – человек божий. Чтобы я не делал, я помню, что это делаю я. В этом мое блаженство, потому что я - есть. Я не чтение книги, а это я читаю книгу. Но в этом есть и горе, ведь я не смогу стать кем-то еще, но смогу лишь притвориться.
Я слышал одну историю. Мастер дзен пришел в гости к другому мастеру. Они сели пить чай. Один мастер задал гостю вопрос - придя к нему в дом где тот поставил свой зонт? справа или слева от своих башмаков? Мастер, который пришел в гости не смог ответить, потому что снял башмаки и поставил зонт и при этом не заметил этого сам.
Тогда он стал учеником человека, который доказал ему, что его реализация не совершенна и иногда он просто не помнит себя, словно спит наяву.
Вокруг человека тысячи вещей и помнить их все невозможно, однако в чужом доме, где лишь башмаки и зонт принадлежат гостю, запомнить их не составляет труда. Достаточно просто обратить на это внимание и это получилось бы само собой.
Есть много мудрейших истин, которые можно узнать, есть много мудрейших истин, которые можно понять, но есть и другой тип истин – те, что можно узнать и лишь думать, что понял. Так многие притчи Иисуса были лишь узнаны теми, кто проповедует в храмах. Но лишь понимание дает заветный ключ к последней истине. Той истине, что можно понять, но нельзя узнать.
Это притча о девах, которые зажгли светильник и поставили его на окно, чтобы женихи заметили свет и пришли к ним. Для этого им пришлось сходить и купить масла для своих лампад. И о тех, девах, которые поленились сделать это. Женихи пришли к первым, но не пришли ко вторым, потому что темными были их окна. И в дополнение к своей притче Иисус дал наставление ученикам, чтобы те были бдительны и всегда бодрствовали.
Кому более всех нужен конец света? Кому более всех нужен ад? Естественно это эксплуататоры демонов человечества – священники. Использующие демонов страха, вины, совести. Иначе зачем им вообще быть на земле? Но они есть и говорят, что праведнее них только господь и посланный им, и посему появляется грех на остальном человечестве.
Так и эту притчу толкуют они для своей выгоды или по глупости, что нужно быть готовыми, ждать другого пришествия, когда вновь придет убиенный Иисус, чтобы судить и разделить всех на праведников и грешников.
Смысл притчи иной и наставление бдить не означает ждать его. Это наставление, чтобы бодрствовать, даже если это очень трудно. Даже если для этого нужно прилагать усилия. Человек, который не помнит себя, подобен спящему с открытыми глазами. Чтобы он ни делал, в этом будет лишь только его привычка делать это, но не будет его самого. Потому как, чтобы быть, чему-то, нужно знать и помнить об этом.
Тот, кто уснул, тот не существует для себя самого, ведь свет его сознания погас. Но уснуть можно и наяву, своим сознанием погрузившись во что-то еще, настолько, что забыть, про свое существование. Не допускать беспамятства и помнить себя, вот смысл притчи, что рассказана была ученикам. И это не просто, хоть и кажется очень простым.
И сказано в коране: «И уже сотворили Мы джинов и людей, множество из которых - достояние геенны ибо: у них сердца, которыми они не понимают; глаза, которыми они не видят; уши, которыми они не слышат. Они - как скоты, даже более - заблудшие. Они - обретающие себя вне внимательности»
Здесь я открою одну тайну, которая являясь явной, меж тем остается тайной за семью печатями. Что может быть причиной жизни и движения вселенной, солнца и всего вокруг? Рассматривая настоящий миг, легко увидеть, что все меняется, становясь не таким, как прежде. Всегда так было и не было иначе, а значит, будет и впредь.
Но в чем причина, двигатель всего? Что изначально дает толчок к движению мира? Ответа на этот вопрос так и нет. Уверенные в себе до невозможности, гордые собой до невменяемости, самовлюбленные до невероятного, умудренные донельзя, но на такой вопрос ответа дать не могут.
И на вопрос откуда они появились, следует в ответ имя мамы. Но одного они понять не в силах, что гордиться собой и хвалиться, потому что знают все на свете, они могут только потому, что все еще смотрят на мир через мамину пизду и считают, что весь мир, лишь то, что они видят через дырку.
Я говорю тебе, человек, но слова мои исходят не от человека. Но сказано - видящий мир без бремени происхождения, без груза желаний, что заставляют видеть только их, открывает лишь океан духа, что отрицая себя, являет мир и то, что под небесами.
Я говорю тебе, философ, без предвзятости платоновских эйдосов, без стен бэконовских пещер, без монад лейбница, ты не узнаешь, то, что тебе знакомо. Твой абсолют есть твоя концепция, мой абсолют – моя экзистенция. Твоя экзистенциализм, основан на знании и на том, что ты знаешь. Мой экзистенциализм - это то, что я ничего не знаю и не знал никогда.
Я говорю тебе, психолог, что ты понял все досконально, и все твои выводы - правда, но они о ком-то другом. Ты говоришь, что каждый человек своим поведением лишь компенсирует внутреннюю недостаточность. Ты говоришь, по юнгу, фрейду, адлеру и всегда попадаешь в цель… но которую, видишь из узкой щели.
Если тебе покажут любой предмет и попросят рассказать о нем то, что ты ответишь? Ответ очевиден – ты ответишь только то, что знаешь об этом предмете. Большего о чем-то никто не может сказать. Поэтому когда говоришь о человеке, то говоришь со своим знанием о человеке, а причем тут сам человек?
Окружающие человека люди – это лишь его зеркала.
Лишь одно постоянно в мире – это его изменение, а изменение познается в сравнении того, что было и того, что есть. И только косвенное восприятие доступно человеку. Из следствия непостоянства в мире вокруг себя приходит он к тому, что все изменчиво.
Пусть каждый, кто утверждает, что умеет думать попробует одну простую вещь – подумать о двух вещах одновременно. Тот, кто попробует, поймет, что это невозможно и думать сразу о двух вещах не получиться. А что есть изменение, как не два разных состояния одного и того же?Потому и нет до сих пор ответа, что движет миром и каков источник его движения.
Нельзя человеку сравнить сразу и то и другое, но можно запомнить одно и потом сравнивать с тем, что осталось в памяти. Так разум человека является, но не копией, но смутным силуэтом, миражом, того, что он отражает извне. Ведь сколь бы проницателен не был, кто угодно и сколь бы не был остр его разум, не сможет он ухватить всего.
И то, что останется в памяти будет лишь подобием, воспринятого, но не тем же, что оно собой являло. И дело не в том искажении, которое людьми просто не замечается, а совсем в другом, что и является скрытым от взгляда мирского, став качеством взгляда духовного.
Но перед тем, как говорить об этом нужно уточнить один момент. Знание по своей природе не существует, как таковое. Это парадокс, который стоит на пути многих светлых умов и они не способны переступить через него. Хотя это самый элементарный факт, который очевиден, если задуматься.
Читающий книгу, воспринимает то знание, что в ней находится. Но если ту же книгу будет читать человек, который не знает языка на котором эта книга написана, то он не получит никакого знания и вся книга будет для него только пачкой бумаги.
Я слышал одну историю. Два людоеда-папуаса на необитаемом острове нашли журнал «Плэйбой» и начали его рассматривать. Один из них восхищенно говорит другому: «Вот это меню»!
Поэтому дело не в том, что человек получает извне и что он познает, но в том, что он уже собой представляет, каков его потенциал и от этого зависит будет ли им что-то познано.
Я слышал одну историю. Учительница в школе спрашивала детей, чем же занимаются их родители в свободное время. Когда очередь дошла до Вовочки, то он ответил, что его родители играют в козла. Учительница попросила объяснить, что это значит. Вовочка ответил, что они закрываются в комнате и оттуда он слышит следующее. Отец говорит: «Я кончил». Мать отвечает: «Ну и козел».
Именно поэтому все зависит от воспринимающего. Если человек не готов к знанию и не может его воспринять, то для него это будет игрой в козла.
Если готов, то это будет уже что-то совершенно другое.
Потому что откровение, прозрение, просветление – это удовольствие. Когда с бытия словно срывается завеса непознанного, и в этот миг все озаряется светом. Потому и говорят «да святиться имя твое». Это не тот свет, что представляет себе косное прихожанское быдло. Для него создана интимная атмосфера из света свечей и тусклых лампадок. Все очень эстетично и ненавязчиво.
Эта тихая атмосфера из благовоний и освещения создана, для релаксации и для приобретения соответствующего настроя. Потому что испытывать какие либо высокие эмоции в обычном месте, посреди улицы, для людей невозможно. Поэтому им созданы условия, которые импонируют их приватности. Они даже в церковь ходят, как на совокупление.
Но есть свет, иной, не создающий теней от предметов, если падает на них, потому что он делает все столь ясным, что не остается ничего темного и неразличимого. Это познание без слов, подобно чистому, спонтанному наитию, которое свершается, но все происходит настолько невыразимо, что нельзя понять ни как это случилось,
