лаборатории с требованием сохранения документации осмотра и анализов. Данный документ подписан генерал-майором м/с Верховенским.
То есть, мельком сказанная фраза отца о заражении немцами местного освобожденного населения имело реальное отношение к тому периоду военной истории.
А теперь продолжим дальше. Про любовь советских людей к немецкому народу. Ненависть к фашистам была то холодная, то горячая, и зависела от ближайших обстоятельств. Перескажу еще одну историю отца.
«Примерно в 1943 году к нам в дивизию попал мобилизованный парнишка, внешне не более шестнадцати лет. Вроде год прибавил и доброволец, но с виду цыпленок: худой, длинненький, растерянный, заторможенный. Мужики высказались по поводу военкомов, присылающих на фронт таких детей. Хоть бы на обучение направили сначала. Звали парнишку Вася. Но кто-то окрестил его Васяткой, слегка ласкательно, но с дозой насмешки. Хотели его сначала на кухню отправить в помощники повару, но там грузы таскать надо. Пристроили телефонистом в штаб. Но парни - телефонисты часто при наступление катушку с проводом тащили за командиром, связь организовывали. Прослужил он всего месяца три, когда его послали при наступлении тащить катушку. Наступление оказалось неудачным, а он в окопы не вернулся. Через несколько дней мы все же взяли эту высотку. И мои разведчики его труп первые увидели. Этого цыпленка немцы убили так, что рассказывать страшно. Отрезали ему на живую половые органы и развесили на кустах вокруг, глаза выкололи и бросили умирать, не убив до конца. И он плакал кровавыми слезами пока не умер. Ну в течении некоторого времени мои разведчики никак не могли немцев- «языков» довести до штаба. Не издевались как фашисты, но горло перерезали. Приходилось разговаривать, что «язык» нужен, что потом в расход они его сами отправят, но до штаба надо довести. Но имя Васятка еще долго нельзя было говорить, глаза сразу становились жесткими. А немки, они матери, жены, сестры и дочери этих садистов. Потом разведчики насытились кровью и отпустило парней. Но, если бы в этот период какая-нибудь немка попалась, вряд ли пожалели. Может быть не насиловали, но убили бы без жалости.
Тем не менее командование боролось с садизмом, как с уголовщиной. По отношению к своему освобожденному населению сначала, потом к населению чужой территории: Прибалтики и Польши, Чехии, а потом и Германии. Тем более, когда мы пошли по чужой территории и стало понятно, что до окончания войны осталось немного времени. Командование понимало, что на завоеванной территории придется строить государства, лояльные в СССР. То есть надо менять отношение бойцов к мирному польскому и немецкому населению. И чем ближе мы подходили к Германии, тем более росло понимание, что надо думать о будущим. Так что: приказов о запрете мародерства и насилия было много, как и о запрете половых отношений сначала с польским населением, потом с немецким. С жестким наказанием за невыполнение. А донесения друг на друга командованию или в Особый отдел никто не отменял. Надо сказать, что немцы защищались рьяно и сначала занятые нами города и поселки были с очень малым количеством живого населения. Было много самоубийств среди местных, а не только эсэсовцев. Целые семьи кончали жизнь самоубийством. Вернее, матери и отцы убивали детей, а потом себя. Помню, кто-то сказал из бойцов, что немцы знают, как они вели себя на нашей территории и боятся такого же отношения к ним с нашей стороны. Надо сказать, что подобные находки ненависть к врагу охлаждали. Русский человек, он эмоциональный, вспыльчивый, но отходчивый».
Я немного оторвусь от рассказа отца, тем более что рассказывать про Вясятку ему далось очень тяжело с таблетками под язык и надтреснутым голосом. Обратимся к Гебельсу и его пропаганде: «В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от десяти до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему. Против этого мы развернём теперь широкую кампанию внутри страны и за границей."
Позже помощник Геббельса Вернер Науман признался:
"Наша пропаганда относительно русских и того, что населению следует ожидать от них в Берлине, была так успешна, что мы довели берлинцев до состояния крайнего ужаса", но "перестарались – наша пропаганда рикошетом ударила по нам самим".
Пропаганда оказалась столь сильна, что в массе своей немцы поверили всем мифам о зверствах русских. В результате, когда советские войска подошли вплотную к Берлину, город захлестнула волна массовых самоубийств. По некоторым данным, только в мае-июне число самоубийц достигло 30-40 тысяч.
Согласно рассказам отца, изнасилования были, но не массовые. Если в каком- либо подразделении была замечена некоторая периодичность мародерства или насилия, то для командира данного подразделения эта периодичность (неумение или нежелание доводить до бойцов приказы командования) выливалось в снятие с должности и понижения в звании. А если он еще и поощрял мародерство, то ему грозил реальный арест и трибунал. Отдельные случаи разбирались, иногда спускались на тормозах, иногда реакция была жесткой. Многое зависело от субъективности командования, Особого отдела и личности бойца. Перескажу еще одну историю, рассказанную отцом. Был в части парень, до войны студент московского вуза, еврей, родом из Минска. Знал неплохо немецкий, а документы всех бойцов со знанием немецкого откладывали для разведки. Был неплохим солдатом до тех пор, пока ему кто-то не рассказал, как были уничтожены немцами все его близкие, вся семья. Человек на глазах стал меняться, стал жестким и вел себя так, как будто искал смерть. Что вынудило перевести его из разведки в стрелковый батальон. С ним вместе дошел до Германии. Был замечен в бессмысленном убийстве из автомата немки с детьми, когда местечко было уже взято. Один раз, второй, третий. Автоматная очередь была реакцией на немецкую речь. Вызвали в Особый отдел, подняли документы, характеристику командира и отправили в тыл с предписанием к проведению лечения, просто подальше от немецкой речи. Понимание высшего командования, что взращенную ненависть к фашистам надо гасить, доводилось, во возможности, до всех подразделений. Хотя бы для того, чтоб ускорить сдачу разных городишек и, значит, сохранить своих солдат. Тем не менее, полностью прекратить мародерство и насилие не удавалось. И тогда были взяты на вооружения более жесткие методы. В том числе и расстрел.
Предоставляю: Приказ командующего войсками 1-го Белорусского фронта Г.К. Жукова о пресечении мародерства, насилия и других преступлений красноармейцев в отношении немецкого населения. 25 апреля 1945 г.
«СЕКРЕТНО
КОМАНДИРАМ ЧАСТЕЙ
Сообщаю приказ командующего 1-го Белорусского фронта Маршала
Советского Союза
Г. ЖУКОВА Ш 2776/ш:
КОМАНДУЮЩИМ АРМИЙ, командирам дивизий и всем тыловым частям фронта.
«I. Я имею сведения о том, что в частях, особенно в танковых и тыловых,
продолжаются случаи бесчинства по отношению к немецкому населению, продолжается мародерство, насилие, пьянство и хулиганство.
2.Все эти факты, позорящие нашего красноармейца, сержанта и офицера
показывают, что Военные советы армий, командиры соединений и частей не сумели добросовестно, быстро и жестко пронести в жизнь приказы
товарища Сталина и указаний Военного совета фронта о прекращении незаконных действий по отношению к немецкому населению.
3.Я уверен, что такими гнусными делами не занимаются боец, сержант и
офицер, честно сражающиеся за величие нашей Родины. Мародерством,
насилием и другими преступными делами занимаются лица, главным
образом не участвующие в боях, которые не дорожат честью бойца и
честью части, люди моралью разложенные.
Я КАТЕГОРИЧЕСКИ ТРЕБУЮ:
Немедленно навести жесткий порядок и дисциплину в частях и тыловых
учреждениях, всех мародеров и лиц, совершающих преступления,
позорящих честь и достоинство Красной армии, АРЕСТОВЫВАТЬ
и направлять в штрафные части, а офицерский состав предавать
СУДУ ЧЕСТИ и военному трибуналу.
Настоящий приказ объявить всем красноармейцам, сержантам и офицерам
I—го Белорусского Фронта.
Г. ЖУКОВ
ТЕЛЕГИН
Верно: пом. начальника опер, отделения 39 гв. стр. дивизии, гвардии
капитан
Назаревич
25.4.45 г»».
Подобные приказы на других фронтах издавались другими
маршалами еще когда войска Советской армии шли по территории Чехии и Польши. Ссылки есть в статье выше.
По официальным данным, только за год - с 1945-го по 1946-й - трибуналы осудили за подобные действия порядка 4 тысяч военнослужащих.
Дочь маршала Родиона Малиновского свидетельствует об отце: «После
взятия Будапешта в войсках 2-го Украинского фронта отец установил очень жестокие правила против мародеров и насильников. Были единичные случаи преступлений в отношении гражданского населения, но их быстро и жестоко пресекали, несколько бойцов были показательно расстреляны. Расстрелы "в двух шагах от победы" действовали на потенциальных преступников отрезвляюще. Леонид Рабичев, очевидец тех событий, вспоминал, что, в частности, маршал Иван Конев очень просто решил проблему с насилием по отношению к немкам в Силезии. Однажды, за изнасилования прямо перед строем расстреляли 40 солдат и офицеров.
Больше ни одного подобного случая там зафиксировано не было.
Сведения о подобных расстрелах быстро распространялись по
«солдатскому телефону». Но даже жесткие меры сдерживали не всех.
Вернемся к рассказам отца. К его воспоминаниям о Берлине.
«Периодически данные о каком-нибудь насильнике появлялись в штабе дивизии, Особый отдел просил личное дело. Начинали разбираться, вставлять бойцу мозги. Часто выяснялось, что дама сама предлагала обслуживание за несколько банок тушенки. Но приходилось объяснять дурню, что запрет не только на насилие, но и на половые отношения, а приказы пока никто не отменял. Помню одного большого розовощекого сибиряка, мобилизованного за три месяца до победы и не видевшего ни сожженных белорусских деревень, ни наших, разодранных немцами девчонок - фронтовичек. Он притащил «фройлен» в штаб дивизии с просьбой заключить с ней брак. В принципе, штаб мог выдать справку о браке, которую потом можно было поменять в ЗАГСе на свидетельство, но делалось это крайне редко: по причине комиссования фронтовички в связи с беременностью. К чему отношение было крайне негативное. И если «герой» романа был не женат.
На розовощекого молодца, желающего жениться на фройлен, офицеры смотрели с вытаращенными глазами. «Фройлен» отправили домой, дурню пытались вставить мозги, чтоб не «сел» в дальнейшем. Как то пришла пожилая пара немцев с плачущей девчонкой, с требованием наказать насильника. Парня вывели, особист говорит: «Расстрел». Немцы упали на колени с просьбой не расстреливать. Переводчик переводит немцам: «У нас за изнасилование приказ расстреливать». Немцы в рыданиях: «Не надо! Дайте нам справку, что она замужем, потом разведётся». Им было важно, что дочка не шлюшка. Это вызывало уважение в контрасте с поляком, торгующим своими девочками. Были и действительно
