ними, над ещё человеками.
Да ещё и оттуда глазки строит, змей. Маячит, за спиною штепсель прячет.
Однако Фредди совершенно напрасно так сделал. Беспомощными оправданиями он ещё сильнее привлёк к себе внимание. Даже вызвал импульсивные позывы немедленного самосуда. Все прозрели как будто очевидное - его непосредственную связь с роковой потерей всеобщего любимца или любимицы, да кто ж тут теперь в такой тонкости разберётся. Бомжомамку тем более пробило на этот счёт. До самого донышка её пока ещё действующего мозжечка вместе с давно отбитым гипоталамусом. Отхлебнув утреннего чая из бутылки с надписью «Яд!», она повела себя совсем некрасиво.
Ей словно веки пораскрыли, да спички навставляли, чтобы не схлопнулись в момент атаки. Леди Кры дико завизжала и принялась рваться лишь к одному доцентьему ротику, чтобы хоть покарябать изнутри. Да и супруг её, бомжопапик, а по совместительству комэск, теперь вроде узнал, кому наверняка стоит дать в морду. Оставалось только ещё чуть-чуть поддать для храбрости из вчерашней заначки и всё сразу же понеслось бы куда следовало по логике так называемых событий.
Тут-то, как всегда вовремя, откуда ни возьмись, вновь заявился сыщик, дядя очень суровый, весьма опекунствующий над Фредди. Говорят, его сам Вий боится. Стальные кулаки этого самого друга, неформального и безоговорочного лидера бомжачьего андер-граунда, сначала сдержали, а вскоре и загасили порыв чрезмерно возбудившегося коллектива, прежде всего комэска и бешеной старой кошки расправиться с подозрительным трепачом, вырвать ему неправильно чешущийся, спидоносный, а также коронавирусный язык.
Самому сыщику Осклизкину почему-то никто ничего не сказал. Его самого ни одна душа, никак и ни в чём не подозревала, да и в голову никак не брала. Это же несерьёзно - связывать пропажу младенчика, пусть даже и такого большого, а хотя бы и девочку, но со столь уважаемым человеком. У такого господина, конечно, даже мысли не может быть над кем-нибудь надругаться, разве что попытать слегка. Одна лишь бомжомамка, как и положено дикой камышовой кошке, никак не унималась. Визг и вой продолжались, пока папа-бомж, явно искавший союза с сильным мира сего, сам не успокоился и резко не поменял ориентацию. Не только передумал бить доцента, а ещё и приложился своей командирской десницей к ней самой, бомжомамке. Конечно, слегка, для порядка. Дикая камышовая кошка, она же леди Кры, повизжала ещё чуток и тоже приутихла, по-прежнему сверкая глазками.
Стрелка вольтметра почти совсем упала вниз. Страсти улеглись чуть ли не целиком, даже практически полностью угасли. Окончательно подсохли штаны и стены. Основательно просквозило и в форточки. Невыносимые запахи пост-синеглазкиного предутренья частично развеялись, остальные улеглись практически до дневной нормы. И тогда дуновение нового утра полноправно вошло в человечие житие и тут же, не медля, овладело всеми, то есть, заявило о себе.
Репортажные камеры наконец стартующей динамической стадии проекта буквально угорали от невероятно бурного, чуть ли не экстатического постановочного энтузиазма. Даже поддымливали где-то там за кадром, явно от непредустановленного перегруза. В правом верхнем углу опять проскочил входной символ очередной межгалактической связи, то непрерывно подключались и разбирали картинку новые и новые звёздные системы. Необычайно возросло число подписчиков, а прежние продлили абонемент до конца сезона. Рейтинг явно перебирал нормативы. Затаила дыхание половина Большой Вселенной. Внизу кадра через минуту мелкой плетёнкой универсального контактора пробежал комментарий к событиям. Все щупальца вселенной в изумлении захлопнули свои бесчисленные присоски. «Ах, ужель и мы его потеряли?! Как жаль!»
Расфокус. Реклама прокладок смешанного нервно-паралитического действия, в эффективность которых всё ещё трудно поверить. Но пора.
