«Итак, что дальше?» - пытался представить Ветлужанин. Колю Заин – хитёр, сволочь! – обманул-таки: заболтал, отвлёк и обезоружил. Что с Колей могут сделать? Нет, убивать не станут, это понятно – не отморозки какие, им клад нужен, а не труп. Тогда что? Скорее всего, свяжут Колю, с лодкой что-нибудь сделают, и уйдут. Пока мы пешком до Пинеги доберёмся – они уже далеко будут. И кого искать? Лиц их мы не видели, особых примет не заметили, понятия не имеем, откуда взялись – они же ведь так думают…
Между тем гроза, что собиралась с полудня, разразилась-таки. После десятка молний в полнеба и громовых залпов водопадом хлынул ливень – минуты три дождь стоял стеной. Но быстро всё стихло, небо посветлело и солнце опять раскинуло лучи во всю небесную синь, - словно и не было ничего. Густая ель, под которой Павел прятался, от такого ливня не спасла, промок до нитки. Озираясь, выбрался на прогалину, снял, выжал одежду, отогрелся на солнце. «Всё, пора идти назад», - оборвал в себе последние сомнения Ветлужанин и двинулся к берегу.
На подходе сбавил шаг, часто останавливался: прислушивался, оглядывался, - всё же опасался засады. Впрочем, засада могла быть только в кустах около пещеры, ниже по течению берег был открытый. Ветлужанин крадучись, прячась за выступы гипса, спустился к реке метров за двести от пещеры. На половине спуска увидел, что лодка на месте. Спустившись, ещё раз огляделся и, выдохнув, выпрямился, перешагнул через страх, и уже не таясь, зашагал к лодке.
Коля лежал в нескольких шагах от лодки. Лежал навзничь. Он не был связан, в том не было надобности, - почти по рукоятку в горло Коли был всажен нож, который Павел не мог не узнать. Это был его нож. В правой вытянутой вдоль тела руке Коля держал небольшой топор, который оставался в лодке, когда они пошли в пещеру.
Взвыв от отчаяния, Ветлужанин рухнул рядом на колени, мысли спутались.
- Эй, на берегу, помощь нужна? – ударил звонкий голос с реки. Ветлужанин вздрогнул, повернул голову: по течению наплывом скользила байдарка-двойка, из-за поворота показалась ещё одна.
Глава 8. Заботы следователя Митягина
- Ну что, гражданин Ветлужанин, Павел Александрович, вы по-прежнему будете утверждать, что не убивали Николая Романова? Или всё же скажете, наконец, как всё было на самом деле? – следователь устало откинулся на спинку стула.
- Как всё было на самом деле – я вам уже рассказал, мне нечего добавить. Я не убивал, - голос Павла дрогнул, в глазах следователя он прочитал, что напрасно ждёт нового поворота в своём деле. А он очень надеялся, что так произойдёт за ту неделю, что его не вызывали на допросы.
- Ну что же, давайте подведём итог нашего общения, - следователь внимательно посмотрел на Ветлужанина. – А итог этот, Павел Александрович, увы, плачевный для вас. Итак, по порядку. Вы утверждаете, что на вас напали, забрали клад, который нашли в пещере, и утверждаете также, что Романова убил один из напавших. Но именно вас туристы видели у тела Романова, и убит он был вашим личным ножом. И никаких следов присутствия ещё кого-нибудь туристы не заметили. И следственная бригада не нашла. Да, прошёл ливень, возможно, смыл все следы. Но он не мог смыть лом и лопату, при помощи которых вы, как утверждаете, откопали клад. А их не нашли. Так что даже такая деталь против вас. Но это, конечно, не главное…
Следователь замолк и вновь пристально взглянул на Ветлужанина. Павел напрягся.
- Мы послали запрос в Петербург для проверки вашей информации про разговор о спрятанных драгоценностях, о карте, о людях, тогда присутствовавших в том доме в Пушкине. Так вот: Виктор Алексеевич Булавин, на которого вы ссылаетесь, умер две недели назад из-за болезни сердца. Его дочь сказала, посмотрев на ваше фото, что никогда вас не видела и первый раз о вас слышит. А что касается, как вы утверждаете, её хорошего знакомого Заина, то о нём она поведала, что давно его не видела, не разговаривала, и где он – не знает. И, между прочим, Юрий Иванович Заин, на которого вы указываете, как на убийцу, боевой офицер, спецназовец, награды имеет. Мастер спорта. И в день убийства Николая Романова он находился в доме отдыха на Онежском озере.
«Это конец, не выпутаться», - обмяк Павел. Тоска холодными щупальцами схватила сердце, мысли смешались. После того, как на месте убийства не было обнаружено никаких следов той троицы, вся надежда была на Виктора Алексеевича.
- Так что, Павел Александрович, ваша красивая история о найденном кладе, грабителях никем и ничем не подтверждается. А факты говорят о картине не столь красивой. Говорят они о том, что вы попросили Николая Романова показать вам пещеры на Сотке, поскольку сами там ни разу не бывали, не знали дорогу; и обещали за это Романову «хорошие деньги» – об этом сообщила следствию жена Николая Романова. Но во время этой, так сказать, экскурсии, между вами и Романовым случилась ссора, перешедшая в драку – следы борьбы на вашей одежде и теле имеются. Видимо, причиной конфликта стало то, что Романов за услуги проводника запросил слишком большую, по вашему мнению, сумму. В ходе драки Романов схватился за топор, вы – за нож, и, надо полагать – не желая того, нанесли Романову смертельный удар. Вот так, Павел Александрович. И если не будете упорствовать и чистосердечно признаетесь, то, думаю, наказание вам будет по низшему пределу – пять лет. А если продолжите рассказывать о кладе и грабителях, то вряд ли суд во всё это поверит, и дадут вам гораздо больше.
- Я не убивал, поверьте! – только и сказал сквозь подступившие слёзы Ветлужанин.
- Ох-хо-хо… дела с тобой, Ветлужанин. Ладно, иди, подумай ещё о судьбе своей.
Когда Ветлужанина увели, следователь надолго задумался: «Да, странная история. И такое ощущение, что этому питерскому парню можно верить. Но клад какой-то, грабители, выследившие его от Питера… Прямо кино. И хоть бы одна деталька в его пользу – нет же ничего. Эх, покопаться бы в этом деле тщательнее. Да когда?».
А заняться тщательнее этим делом Олегу Николаевичу Митягину, следователю прокуратуры Пинежского района Архангельской области, действительно было некогда. На нём висели ещё два нераскрытых убийства, дела по которым по срокам уже должны были находиться в суде. Причём в одном замешан сын заместителя губернатора – приехал с компанией отдохнуть на Пинегу, повздорили по пьянке, в результате – труп. Дело там запутанное, а звонят по поводу его из области очень настоятельно. А тут ещё этот питерский гость свалился со своей историей о кладе и грабителях… И следователь Митягин, поколебавшись, решил: «Отправлю дело по убийству Романова в суд, пусть разбираются. Завернут на доследование – займусь тщательнее. А пока романовское дело в суде – губернаторское закончу».
По поводу того, что суд разберётся, Олег Николаевич лукавил сам себе: знал прекрасно, что судье разбираться ещё более некогда, чем ему – суд был доверху завален делами. Но уж очень хотелось Олегу Николаевичу успокоить свою совесть. А на совести было неспокойно, ох как неспокойно.
От суда Павлу более всего запомнилось каменное лицо Ольги, жены Николая. «Да будь ты проклят, убийца! – говорили её словно не видящие его глаза. – Пусть жизнь твоя поганая сгниёт в тюрьме, и гореть тебе в аду…». И душило, и знобило Ветлужанина от этого взгляда: сбивался, путался он в объяснениях; и лишь обречённо обхватил голову руками, услышав приговор – одиннадцать лет шесть месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
Глава 9. Последний посетитель
Ранним вечером 15 июня 2009 года в небольшой комнате перед входом в кабинет приёмной депутата городского законодательного собрания Юрия Ивановича Заина собралось в ожидании аудиенции более двадцати человек, отчего некоторые дожидались стоя. Приём не начинался, поскольку депутат задерживался. Возможно, по делам бизнеса, так как был он владельцем крупной фирмы.
- Тысяча извинений, дорогие сограждане, тысяча извинений! – Заин размашисто вошёл в приёмную, по-хозяйски оглядел собравшихся. Был это рослый, широкоплечий мужчина лет около пятидесяти, с прекрасной выправкой. Аккуратный светло-серый костюм идеально сидел на его атлетической фигуре.
- Обманутые дольщики задержали, целая делегация в офис нагрянула. Пришлось начать разбирательство, что называется, с пылу, с жару. Так что не взыщите за опоздание. Но не волнуйтесь – всех приму, и, в меру моих возможностей, помогу, - встав посреди комнаты, объяснял депутат. Объяснял спокойно, чуть улыбаясь. И голос, и вся фигура его излучали уверенность сильного, влиятельного человека.
- Да мы не в претензии, Юрий Иванович. Мы же знаем, как вы заняты. И сколько добра от вас, знаем. Побольше бы таких депутатов, как вы, - уважительно сказала одна из трёх женщин, которые в ожидании приёма что-то без конца вполголоса обсуждали, перебирая какие-то бумаги, видно было, что они пришли по одному делу.
- Вот и прекрасно, раз не в претензии. Тогда начнём, - улыбнулся Заин. – Я думаю, мужчины не будут возражать, если дам приму в первую очередь?
Получив нестройное согласие, Заин открыл дверь в кабинет, пропустил женщин. Кабинет депутата представлял из себя чистую прямоугольную комнату, обитую неброского цвета плитой, с подвесным потолком в тон стенам. Из обстановки в комнате был лишь письменный стол, кресло, ряд стульев вдоль стены. Сбоку от письменного стоял ещё один небольшой стол, на котором расположился компьютер. Из оформления – внушительный портрет президента на стене за креслом, по сторонам портрета – герб и флаг России.
- Ну, девчата, присаживайтесь, рассказывайте, - Заин взял от стены три стула, расставил их около стола.
- Мы, Юрий Иванович, от имени жильцов дома 16 по Гремяченской, - начала та женщина, что говорила в приёмной. – Уже третий год бьёмся, чтобы в нашем доме крышу и подъезды отремонтировали. Крыша совсем дырявая стала, как сильный дождь, то половина квартир на пятом этаже в воде. Вот здесь все наши заявления, ответы на них, акты комиссий, - женщина протянула депутату бумаги. – И никакого сдвига, вся надежда на вас.
[justify]- А в подъездах, Юрий Иванович, штукатурка отваливается, -
