дышали глубокой верой в жизнь и большим оптимизмом. Из них я почерпнула много хороших жизненных советов, которые впоследствии мне очень пригодились. Эти письма я хранила долго, но во время Великой Отечественной войны, в мое отсутствие, мой отчим в Москве, полагая, что меня нет в живых, сжег, согреваясь, всю мою переписку».
Одно армейское письмо Александра Людвиговича сохранилось. Оно адресовано Петру Андреевичу Герману, другу, единомышленнику, директору Выборгского коммерческого училища.
«22 сентября 1916 г.
Дорогой Петр Андреевич!
Возвращаясь с занятий со своей учебной командой в грязный покинутый своими хозяевами домишко, получил посланное Вами приветствие от собравшихся на школьном празднике. Оно сразу отвлекло меня от не совсем приятной действительности, и перенесло мои мысли к хорошему прошлому. С самыми светлыми, лучшими чувствами вспоминаю я свою работу в Выборгском училище…
Петр Андреевич! Я уверен, что скоро окончится разрушительная работа и начнется снова созидательная, и можно будет вернуться к мирной деятельности. Без такой веры здесь жить было бы много труднее. Продолжая пока заниматься в своей учебной команде «словесностью», я буду вспоминать еще чаще, еще больше о той другой словесности, над которой когда-то работал вместе с учащимися Выборгского училища. Впрочем, мне еще остается вполне приятное утешение, что и здесь я близок к своей специальности: все же занятия с нижними чинами для подготовки из них начальников, будущих унтер-офицеров, тоже в некотором роде педагогическая работа.
Еще раз спасибо Вам и всей нашей школьной семье за память. Большое спасибо.
Глубокоуважающий Вас Ал. Савич».
16
Река Стоход, август 1916
Летом 1916 года срочно открыли Румынский фронт, куда, в составе 4-ой армии, был переброшен 7-ой корпус генерала Экка, вместе с которым уходили из Полесья симферопольцы и феодосийцы.
Нехолодным дождливым утром полковника Магдебурга вызвали в штаб полка. Люткевич ждал его на крыльце разбитого снарядом домика. Собственно, он не встречал своего батальонного – вышел проводить начальника дивизии после совещания о переброске полков в Румынию.
Автомобиль Гутора еще был виден у поворота дороги на Броды. Постукивая стеком по блестящему голенищу, Люткевич сбежал с крыльца; его и без того длинное лицо было вытянуто и угрюмо.
–У меня новости, Григорий. Полк перебрасывают в Марашешты.
–А в столицу по пути не заглянем? – усмехнулся Магдебург. – Отец любил вспоминать, как онив турецкую кампанию стояли в Бухаресте: фаэтоны на Каля Викторией, вино Старомонастырское, цыгане. Будешь фланировать, как Скобелев, в белом кителе, барышень в кондитерской Фраскатти шампанским поить.
–Шампанское нам Крупп в окопы поднесет, – отмахнулся Люткевич. – Пришло распоряжениеиз штаба армии – кадровых офицеров распределить преподавателями на ускоренные курсы военных училищ. В нашем полку осталось пятеро с военным образованием, сравнительно с другими – непозволительная роскошь. По всей армии в командном составе – прапорщики и вольноперы… – грустно заметил Михаил, вздохнул и перешел к делу. – Гутор при мне твой послужной список листал. У тебя преподавательского стажа не меньше, чем фронтового: обучал ратников, заведовал школой прапорщиков. Короче, посылают тебя командиром батальона в Чугуевское училище.
–Я как-то стоял в чугуевских лагерях, – задумчиво произнес Григорий. – Это совсем близко отЕкатеринослава.
–А ты когда последний раз был дома?
–Тогда же, когда и ты. Последний раз видел Александру с детьми, когда они на платформевслед нашим эшелонам белыми платочками махали. В июле 1914.
–У тебя час на сборы. Прощайся с полком.
С привычной сдержанностью они пожали друг другу руки, помолчали. Поколебавшись, Григорий неловко обнял Люткевича, повернулся и зашагал к полку.
17
134-ый Феодосийский полк, о котором в военной истории пишут, используя эпитеты «блестящая атака», «неотразимый натиск», «особо отличился», начал войну в составе 34-ой дивизии 7-го армейского корпуса 8-ой армии Юго-Западного фронта в августе 1914 года. Последней битвой 34-ой дивизии стало отражение немецкого наступления под Марашештами в июне 1917 года. В этот день его потери составили 65 % личного состава. Вся страна митинговала, а последние солдаты Империи обороняли берег реки Серет, задыхаясь в облаках фосгена. Семь составов поменял Феодосийский полк за три года войны. Первый, кадровый, как его называли тогда – Императорская пехота, погиб в кровавых боях от Хырова до Стрыя. Второй, в лютую стужу, не дождавшись от своих штабов теплой формы, по пояс в снегу штурмовал Карпатские перевалы в первую зимнюю кампанию. Третий состав полег в Полесье во время великого отхода 1915 года. Полностью новый четвертый состав был уничтожен во вторую зимнюю кампанию. Пятый положили в Ковельские болота в 1916 году. Шестой состав 34-ой дивизии четыре дня отражал четыре германские дивизии на Румынском фронте.
Известный военный историк Керсновский в заключительной главе своей книги писал о 7-ом корпусе старого ветерана, генерала Экка: «Их присутствие неизменно служило залогом верного успеха. Неудач эти дивизии не знали, в худшем случае – сводя бои вничью».
С развалом Русской Армии боевой путь 34-ой дивизии и ее полков не закончился, он продолжался в рядах Белого движения: Екатеринославский поход в 1918 году, защита Крыма под командованием Слащева в 1919, десант в Северной Таврии в 1920, служба в Галлиполи под командованием генерала Экка – в 1921 году.
18
Им оставалось жить пару месяцев: стране, монархии, Русской Армии, театру военных действий, классическим гимназиям, благотворительным комитетам, чистым парадным. Наступал январь 1917 года.
Тектонические пласты под Среднерусской возвышенностью пришли в движение, но мало кто слышал гул надвигающегося землетрясения.
9 февраля 1917 года статский советник Михаил Савич был освобожден от обязанностей присяжного заседателя по ходатайству директора Ларинской гимназии господина Мухина: «Г. Савич является организатором и руководителем ученического литературно-музыкального вечера, устраиваемого в гимназии учениками с благотворительною целью: пожертвования пойдут на подарки воинам в действующую армию. Присутствие г. Савича в гимназии в течение всего этого дня необходимо для успеха названного благотворительного дела».
Меньше чем через две недели на гимназической доске объявлений появилось распоряжение управляющего Петроградским учебным округом.
«26 февраля 1917 года.
Уведомляю г.г. начальников учебных заведений, что в понедельник, вторник и среду (27, 28 февраля и 1 марта) занятий в учебных заведениях не будет. В эти дни учащиеся должны находиться дома и никуда не выходить.
Управляющий округом А. Остроумов».
Земные пласты вздыбились и столкнулись. В Петербурге начались беспорядки, получившие в истории название Февральской революции.
Государь отрекся от престола. К власти пришло Временное правительство.
Горожане митинговали, готовились к выборам в Учредительное собрание, томились в бесконечных продуктовых хвостах. Не хватало топлива – не только для предприятий, но и для жилых помещений. Например, в спальнях Морского кадетского корпуса термометр показывал всего 8 градусов тепла.
19
Последний выпуск Морского корпуса, историей своей уходящего к первой «навигацкой» школе, созданной волей Петра Великого, получал аттестаты скромно, не так, как в былые годы, когда для торжества распахивала двери парадная зала Морского министерства. Выпускников произвели в корабельные гардемарины, им предстояло многомесячное учебное плавание на боевых судах, а потом экзамен на мичмана. Обычно «учебка» начиналась в Балтийском море, но на этот раз из-за военных действий, возможных в его водах, было принято иное решение: специальным поездом гардемаринов отправили во Владивосток и уже там распределили по судам.
«Первая смена, – писал участник того похода, – плавала на транспорте «Ксения», вторая – на заградителе «Монгучай» и четырех миноносцах. Через месяц смены поменялись».
В конце второго месяца гардемарины были собраны на «Ксении». По пути в Японию попали в шторм. «Ксения» была мало загружена и, когда судно попало в «глаз тайфуна», его стало сильно бить и бросать на волнах. Лопнул штуртрос, гардемарины с лейтенантом-механиком несколько часов ловили обрывки цепи, чтобы ее склепать.
Осиротел Женя Долинский совсем маленьким, в шесть лет, но отцовские рассказы врезались в цепкую детскую память. Сейчас, когда волны заливали палубу, ой как вспомнились корабельному гардемарину истории портупей-юнкера Флора Долинского о страшном шторме на Черном море, когда флот-победитель возвращался в Россию из Адрианополя после русскотурецкой войны!
Выбравшись из тайфуна, взяли курс на Котэ – ближайший большой порт в Японском море. Население встретило приветливо, и его любезность удвоилась, когда японцы узнали, что моряки не «американ», а «рус»…»
Поездом возвращались в Петроград последние гардемарины. Подолгу стояли они у окон, широко расставив ноги и глядя на летящую мимо страну, осеннюю, несытую, штормящую. Удастся ли собрать обрывки цепи, вырвется ли тонущий российский корабль из «глаза тайфуна»…
Глава 4. Конь блед
1
Река Донец
Массивное, построенное «покоем» еще в аракчеевские времена для штаба военных поселений, здание Чугуевского училища крепостью возвышалось над тихим заштатным городком, речкой Донцом и обильными яблоневыми садами. В «вечногарнизонном» Чугуеве, расположенном в 10 верстах от Харькова, кроме знаменитого юнкерского училища, стоял Ингерманландский гусарский полк и две конные батареи, входящие в состав 10-ой Кавалерийской дивизии. Все достопримечательности пыльного городка составляли три мощеные улицы, каменный Покровский собор, манеж, гостиный двор в несколько арок, двухэтажное офицерское собрание и Царский Путевой дворец, построенный специально для императора Александра I, любившего приезжать в Чугуев на смотры войск. Крышу училища венчала башенка со старинными часами и звоном: в 12 часов пополудни в них открывалась дверь с одной стороны, и выходили фигуры, изображавшие кирасира, гусара, улана, драгуна и других родов войск солдат, маршировавших и уходивших в другую дверь. Однако об этом представлении чугуевцы слышали только от старожилов: с замиранием жизни аракчеевского поселения заглохли и часы, на памяти юнкеров последних выпусков неизменно показывали половину первого.
Григорий Трофимович Магдебург поселился в трехоконном белом домике, в котором, впрочем, бывал редко.
Тактика и фортификация, теория стрельбы, изучение уставов, практика пулеметного дела, инструментальной и глазомерной съемок, строевые занятия, экзамены. «Так происходила подготовка будущих офицеров, пока революционные силы не стали разлагать русскую армию», – вспоминал капитан Борис Сырцов, курсовой командир училища, попавший в Чугуев тем же порядком, что и Магдебург.
Приказом № 1 от 1 марта 1917 года Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов ломает структуру армии: солдаты выводятся из подчинения офицерам, оружие передается в распоряжение солдатских комитетов, «вставание во фронт и обязательное
