Почти фантастика!

этот миг я общаюсь с тобой, а также с ученым мужем из Сорбонны и с молодым компьютерщиком из немецкого городка Йена. Кстати, в его университете когда-то известный тебе Карл Маркс учился. Впрочем, коварные многоходовые комбинации опасны и для нас, особенно, с привлечением третьих лиц. Так что, заговоры и у нас случаются. Только их природа иная. Ведь мечты о вкусной еде, уютной квартире, безопасной и комфортабельной машине у нас лишены смысла. Нам не нужны деньги, мы не мечтаем путешествовать по миру, – он и без того в нашем распоряжении – нам некуда применять дорогую косметику. Всё это нам не нужно, и потому не может стать предметом раздора и причиной интриг. Уже миллионы лет мы бесплотны. Когда-то это спасло нашу планету от перенаселения, а также сопутствующих ему войн, голода, эпидемий… Но и сегодня для внутренней подпитки нам нужна специально преобразованная энергия. Игнорировать законы физики мы пока не научились! Но за доступ к энергии, за право ею распоряжаться, за возможность ее распределять по своему желанию и у нас разгораются конфликты. Чем выше пост в нашей иерархии, тем больше появляется возможностей распоряжаться энергией без согласования со всеми! В конечном счете, это и есть власть, то есть, высшее право, позволяющее миловать или осуждать на гибель себе подобных. В общем, всё, как и у вас!
Я совсем приспособился к ведению беседы с невидимой собеседницей, которая приятным голосом негромко звучала в моей голове и понимала меня без слов. Но отвечать мысленно я не хотел. Мало ли что? Иной раз посторонним лучше не знать, о чем я думаю. Потому свои окончательные мысли я продолжал облекать в привычные звуки. И всё же очередным вопросом я проявил неосторожность:
– Пат, говоришь, будто из меня вопросы, как из пулемета, а сама-то ничего не спрашиваешь!
– Ты смешной! – хохотнула Пат. – Я итак всё о тебе знаю!
– Ой! Я же думал, что только мысли читаешь… Но если ты мною заинтересовалась… Неужели и меня считаешь… Скажем, перспективным, да?
Пат опять дружески усмехнулась, немного помолчала, а после паузы произнесла:
– Нам рекомендуется воздерживаться от раскрытия будущего конкретных личностей – это нарушит чистоту эксперимента, так как отразится на вашем поведении. А потому скажу, что ты мне интересен как представитель династии. Начинала я когда-то с твоего прадеда, потом работала с дедом и с твоим отцом. Теперь вот ты под моим прицелом.
– А отец мой… Ты как считаешь? – задал я вопрос, чувствуя, что пересекаю невидимую грань разрешенного интереса, вторгаюсь на чужую, значит, запретную территорию. Но любопытство победило.
Пат не заметила моих терзаний. Разумеется, если она хоть что-то могла не заметить! Ответила она, пожалуй, вполне откровенно:
– Твой отец, в общем-то, молодец! Но свою жизнь он посвятил исключительно семье, ее благополучию. Вроде бы это и хорошо, но ведь он – себе на уме. То есть полагает, будто он всегда прав и правы только те люди, которые с ним заодно! Истина для него большого значения не имеет! И судьба остальных людей его никогда не волновала. Даже все-мирный потоп в его поведении ничего не изменит! И притом он всякий раз будет абсолютно уверен в собственной непогрешимости. Впрочем, формальных претензий ему не предъявишь, да только пользы для вашего общества от подобных праведников тоже не дождешься! Потому-то они мне и неинтересны. Очень уж у них всё заурядно. Ты прости меня, пожалуйста, за неприятную откровенность. Иначе я не умею, ведь недосказанность, как и ложь, всегда провоцирует еще большее зло, нежели иная откровенность.
Я лихорадочно искал вопрос, который должен оказаться самым-самым важным. От него, возможно, зависит моя жизнь, но мысли беспорядочно скакали, и время утекало зря. Однако Пат раньше меня разобралась в моих мучениях:
– А я знаю, что тебе нужно! Тебе нужно узнать историю своего рода! Правда, кое-что тебе известно, раз читал историю, написанную твоим неугомонным дедом. Жаль, что его исследования проникли всего-то до 1679 года. Глубже без архивных документов и не копнуть, а их-то и нет. Но я кое-что знаю. Например, про отца прадеда твоего деда, Тимофея Селивановича. Сосчитай для интереса – сколько поколений жило до твоего рождения! Тимофей слыл человеком весьма одаренным – талантливым, увлекающимся, гордым, резким, хоть и бедным. Потому доля ему досталась тяжелая. Но, знаешь ли, с точки зрения любого историка-исследователя, очень интересная у него судьба. Взять хотя бы такой случай. Во всей округе Тимофей считался непревзойденным столяром – на его работу всякому смотреть было любо-дорого! Хотя и молодой совсем, да только цены ему, как говорили, нет. Тем не менее, сам Тимофей цену себе знал, хоть и числился крепостным крестьянином, а, следовательно, обычных человеческих прав не имел. И надо же! Как-то его помещик по-крупному проигрался в карты и, не имея возможности отдать долг деньгами, скрепя сердце, отдал бесценного Тимофея другому помещику. А тот, более удачливый в данной ситуации, о том-то и мечтал, ибо стоил твой предок, как работник, целого состояния. Мнением же самого Тимофея никто не поинтересовался. Можно сказать, за человека его во время той сделки не считали! С другой стороны, хозяин Тимофея ещё долго торговался, настаивая, что свой долг не только полностью покрыл бесценным крестьянином, но даже передал удачливому сопернику лишнее. Потому-то в итоге ему вернули сдачу – двух борзых.
От столь жуткой судьбы своего предка я оторопел. Ничего себе – деда моего, всеми уважаемого, продали как сущую безделицу!
– Как же такое возможно, Пат?
– А почему невозможно? Российское государство после Великой смуты, когда в результате переворота к власти пришли прозападные немцы Романовы, как никакое иное сотни лет держалось, даже процветало, именно на таких бесчеловечных порядках. Даже необоснованно расхваленные вашими историками реформы Петра оплатил своим непосильным трудом именно он, закрепощенный, униженный и нищий российский люд. Такой же, как твой прадед. За счет народа, вымирающего от недоедания, разжиревшие хозяева строили себе роскошные дворцы в стиле барокко, то есть, с множеством архитектурных излишеств! Кстати, новый барин позаботился устроить личную жизнь твоего деда. Сразу женил его на незамужней девке из своего имения. Опять же, не спросив самого Тимофея! А как иначе, если всякому барину позарез нужны крестьянские дети – подрастающие рабы!
– Так это же ужасно! – возмутился я. – Как они могли с людьми так поступать?
– Сережа! Ты помнишь, что по этому поводу говорил Владимир Владимирович?
– Путин, что ли? – среагировал я, полагая, что угадал.
– Нет! Он – ягодка другого поля. Не к ночи о нём будет сказано! Впрочем, вы с ним сами разбирайтесь, пока совсем не загнулись! Вот-вот поздно станет! А я подразумевала Маяковского. Помнишь? «Кроха сын к отцу пришел, и спросила кроха – что такое хорошо и что такое плохо?» Философский вопрос, надо сказать! Почти всё в жизни начинается именно с ответа на него. Но люди часто думают ни умом, ни сердцем, а скорее желудком или прочими своими органами. Словно бессловесные животные. А ты-то что надумал по этому поводу, кроха?
– Нашла кроху! – оскорбился я.
– А всё-таки, Сережа, – не унималась Пат. – Что такое хорошо, а что такое плохо?
Конечно же, я сумел бы отговориться. Например, сказать, каждому – своё! Но, зная историю Бухенвальда, где такими словами встречали каждую партию новых узников, я в тот миг не смог произнести именно ее, первой пришедшую мне на ум – фраза прозвучала бы кощунственно. Я мог бы ещё порассуждать, затягивая время, но в тот раз, как ни странно, не обнаружил в себе ни чёткости, ни лаконичности мысли – озарение меня не коснулось. А Пат, вероятно, следила за ходом моих мыслей, потому и помогла дружески:
– Ты что же так разволновался, Сережа! Где твой былой рационализм? – ласково прошептала она. – Ведь и сам знаешь, как всякое существо за жизнь цепляется! Ибо в выживании и есть смысл жизни. Что для букашки, что для птички, что для человека. Потому-то всё, что способствует выживанию рода или вида, для них считается благом! Но и наоборот! Люди закрепляют эту мудрость в морали и обычаях. Что хорошо для народа, то он и признает моральным! Но на беду всем, некоторые люди, не имеющие совести, мораль своего народа не почитают! Под себя всё тянут, презирая интересы и права остальных! Знаешь, если и дальше в конфликте частных и общественных интересов станет обычной победа индивидуализма, тогда для вашего народа наступит непоправимая беда! Нет для общества сильнее динамита, чем частная собственность. Если для каждого своя рубашка станет ближе к телу, если каждый для своего спасения станет других топить, тогда все разом и погибнете! Теперь ясна тебе суть ответа Владимира Владимировича?
– Выходит, все помещики поступали аморально?
– Немного сложнее – у них своя правда была, они ведь тоже как отдельный вид выживали! Жизнь крепостных, разумеется, мёдом не назовёшь! Но до каких-то пор и их мучения способствовали развитию государства, то есть, приносили выгоду не только помещикам, но и всему обществу. Однако пришло время, когда помещики непомерной алчностью превратили жизнь крестьян в сущий ад. Из-за того всё в стране затормозилось, пришло в упадок. Чтобы дела как-то поправить, некоторые законы перевернули верх дном, что для тех условий оказалось вполне разумно! Заодно, и мораль подкорректировали. Что-то крестьянам дополнительно разрешили, в чём-то помещиков поприжали.
– Выходит, мне только казалось, будто я всё понимаю… А можешь мне по секрету сказать, что будет со мной лет так в двадцать, или даже в пятьдесят?
– Могу, но это нам не разрешается. Да и не научились мы пока в такой степени управлять временем, чтобы предвидеть судьбы отдельных людей. Общий прогноз, научный прогноз развития вашей планеты на двадцать лет я могу тебе сообщить, если интересно. Хотя вижу, что интересно! Но тебе следует понять, это всего лишь прогноз. Многое в действительности – или даже всё – может произойти иначе, чем мы предполагаем. Мы же опираемся на сегодняшние исходные данные.
– И все-таки, что же будет дальше? – насторожился я.
– Если для краткости выделить самое важное, то лет через двадцать площадь суши на Земле значительно сократится. Произойдет это из-за значительного повышения уровня мирового океана и катастрофического затопления большей части Европы, Америки и Азии. Борьба за территории, точнее, за рынки сбыта продукции, предельно обострится, и Соединенные Штаты Америки решаться-таки начать силовой передел мира. Они и ранее мечтали об этом, но опасались получить в ответ ту глобальную ядерную войну, которую могут для самозащиты начать некоторые обиженные державы. И только оставшись без значительной части своей территории, лишившись таких крупнейших городов, как Нью-Йорк, Сан-Франциско, Чикаго, они решат, что дальше может выйти даже хуже, нежели ядерная война.
В итоге начатого передела мира Соединенные Штаты Америки прочно обоснуются на четырех континентах: в Америке, в Европе, в северо-восточной Африке и в Азии, где по Уральскому хребту они проведут границу с Китаем. А он, воспользовавшись моментом, вполне прогнозируемо займет всю