Галина Петровна, как обычно, вышла утром, чтобы пройтись, а потом присесть на скамейку у подъезда. Долго ходить она не могла – годы уже немалые, да и болячек хватает. К её удивлению, скамейки на месте не оказалось. Такого не было ни разу за двадцать лет, с тех пор, как её здесь поставили. За ней ухаживали сами жильцы, подкрашивали время от времени, так как всем она была удобна – и пожилым людям, и мамам с колясками, да, и просто, тем, кто нёс домой что-то тяжёлое.
То есть, сама лавочка стояла, но от неё остался только железный каркас, зияющий отсутствием досок. Галина какое-то время стояла, соображая, кому могла навредить такая полезная вещь.
- Нет, ну ты смотри, что делается, а! – воскликнула она.
Возглас услышала её подруга, Катерина, живущая тоже на первом этаже, напротив Галины. Катерина открыла окно.
- Ну, что ты тут с утра раскричалась? Что случилось?
- А ты не видишь? Глянь на нашу лавочку!
Катерина выбежала из подъезда.
- И что же мы теперь с тобой будем делать? Ведь мы - постоянные и главные седоки этой скамейки. Как же мы теперь гулять будем? – заохала Катя. И отдохнуть негде!
- Ну, раскудахталась! Ладно тебе! Давай принесём твои табуретки, они крепкие, деревянные. Посидим, подумаем, что можно сделать. У меня табуреток нет – ты сама знаешь. Есть только кресла, да на кухне диванчик маленький. Ты чай-то попила уже?
- Да.
Они сходили к Катерине, сели рядом с бывшей скамейкой.
- Я вот что думаю, - сказала Галина Петровна. Вора уже всё равно не найдём. Предлагаю, когда зайдём домой, позвонить в ЖЭК, Валентине. Пусть пришлёт плотника. Потом, если не получится, будем думать дальше.
- Мне только одно непонятно – кто этот оптимизатор? Ему что, доски нужны были? Так они старые совсем. Получается, что просто хотели навредить. А кому? И за что? Мы с тобой здесь больше всех сидим, но не кричим, не курим, не материмся. Да, и вообще, стараемся говорить тише. Хотели именно нам с тобой плохо сделать? А за что?
- Да-а, вопросов много, - ответила Катя. Слушай, Гала, а что за слово оптимизатор?
- Ну, ты темнота! Мы же часто смотрим телевизор! Там постоянно говорят про эту оптимизацию. Не слышала, что ли?
- Слышать – то слышала. Да, как-то не вникала. Похоже, слово это означает что-то хорошее? Ты, видимо, думаешь по-другому?
- А тут думай, не думай, а, выходит, что слово это опоганили некоторые деятели. Ты же помнишь, мы про революцию в школе учили. Потом была коллективизация. Потом – электрификация. А ведь никто не говорит теперь, что эти слова означают плохое. Это было сделано для людей, для страны. И как быстро Союз поднялся. Выше всех стал. А потом, когда Союз развалили, началась приватизация. Помнишь это слово и это время?
- Да, уж! Конечно, помню! Только эту приватизацию народ сразу обозвал «прихватизация». Слово-то дурно попахивает.
- Вот именно, Катя! Потому что не было Союза, каждый воровал, что мог. За границу продали Росссию капиталистам проклятым. До сих пор это время нам всем аукается. А теперь наши «слуги народа» придумали оптимизацию. Они уже успели «оптимизировать» жилищное строительство, ЖКХ, образование, медицину. Что теперь на очереди? А, если не получится всё развалить, то придумают ещё какую-нибуть акцию. А слово оптимизация стало лично для меня ругательным. Потому что, благодаря событиям, которые именуют оптимизацией, я не могу свободно пойти на приём к врачу, услуги ЖКХ стали все платные. А по учебникам, тоже, видимо, оптимизированным, дети изучают, как Советский Союз напал на мирную Европу. Какой позор! Мне стыдно, что я педагог при нынешнем образовании. Вот и до нашей лавочки оптимизация добралась.
- И правда, Галина. Вот ты молодец! Не зря почти всю жизнь работала директором школы – всё-то ты знаешь, и умеешь объяснить. Не то, что я – потомственная продавщица.
-Да, ладно тебе! Захвалила меня. Пойдём уже домой, скоро обед. Сегодня обедаем у меня. Посмотришь, чем я тебя угощу. Ни за что не угадаешь. Да и в ЖЭК надо позвонить.
Кряхтя, они поднялись, подхватили табуретки, и пошли обедать.
