- Что за делегация приехала в город? - Народицкий интересовался последними новостями по просьбе Сурина, переданной через его агента.
- Переговорщики, - ответил Данила. - Части белоказаков вместе со своими командирами и есаулами стоят под Семёновкой в лесах и движутся сюда. Пусть они и разоружены, но всё ещё представляют некоторую силу и командование их настроено решительно, хоть многие из чинов и получили амнистию после августовского суда. Похоже, что даже с Еремеевым сумели договориться, но Самарина не могут никак уломать отвести войска за Дон и распустить по домам.
- Они готовят мятеж, здесь в центре, но для этого нужно как следует вооружиться, - Народицкий достал из кармана семечки. - Но поезда идут к фронту под огромной охраной, тут этот номер не пройдёт, вот Самарин и агитирует среди населения, и похоже, ему эта дипломатия удалась... Дай срок, он себя ещё покажет.
- Вот, и в городе чувствуют, что готовится новое выступление, под Слободкой в некоторых городках уже не спокойно, начались уличные митинги... Приехал уполномоченный из Москвы, но не могут договориться пока о встрече с этим мятежным полковником. Ждут его людей для выдвижения условий на переговорах.
- Кто приехал?
- Каретников и Калганов, которого Самарин знает, служил вместе с ним когда-то, - Вяликов огляделся по сторонам.
- Тебя не заподозрили, можно ещё работать? - Народицкий тоже огляделся.
- Нет, проверки им ничего не дали, я всё сделал правильно, а Киреева они и с фонарями не найдут, хорошо упрятан, - Вяликов усмехнулся и затылком почувствовал, что его кто-то упорно разглядывает, он резко обернулся, но никого конкретно в толпе не заметил, во всяком случае, его глаз ни на ком не остановился. - Нервы, должно быть, - буркнул он, - весь в напряжении последнее время.
Он втянул голову в плечи, поправил кепку и пожевал своими красными губами.
- Ещё один момент, господин Сурин требует узнать всё о Каретникове, все мельчайшие подробности, а так же то, откуда он сюда прибыл в Ровенки. Срок у тебя три дня, встречаемся здесь же... Ну, пока! - Народицкий кивнул головой и исчез в толпе, перебегая на другую сторону улицы.
Женя стояла у открытого окна и смотрела в упор на Алексея, который забежал к ней на пол часа во время обеда.
- Алёша, мне скоро рожать, я и вызвала тебя, чтобы всё обсудить до конца. Когда мы, наконец, поговорим с тобой серьёзно. Ты должен что-то уже решить для себя... для нас. Ведь будет ребёнок, Алёша! У меня на руках ещё маленькая сестрёнка и мама. Что ты молчишь? - Женя ждала ответа, Алексей за столом жевал хлеб и пристально смотрел на свою женщину, которую, как казалось ему, любил, но теперь всё вдруг резко изменилось, и он безжалостно решил отрезать старые нити и ответил:
- Женя, прости, но я люблю другую женщину, так получилось... Не хочу тебя и себя обманывать!
- А, как же ребёнок, Алексей?! - Женя подскочила к нему и схватила его за ворот светлой рубашки.
- Ты думаешь, что меня ребёнок удержит? Или кого-то он может удержать? - он убрал её руку и поднялся. - Я не отказываюсь от воспитания, буду помогать... Хочешь, вообще заберу его себе и буду воспитывать сам. Понимаешь, я не могу врать, не приучен, чтобы жениться на одной женщине, а спать с другой, пока её муж на работе...
- То есть ты хочешь сказать, что и она не свободна? - Женя округлила глаза. - Вот что значит сегодняшние нравы, и как революция освободила нас не только от рабства и царских оков, но и от семьи. Гуляй - не хочу! С кем угодно, напропалую!.. Что, не так?!
- Женя, - Алексей развернул её к себе за плечи, - но ведь ты от отчаяния стала со мной жить, от обиды на Костика, и ты знаешь, что это правда, и оба мы знали, что это вовсе никакая не любовь. Что промеж нас было, я тебе за то благодарен и всю жизнь буду тебя добрым словом поминать за это... Но, вспомни, как ты слёзы лила в постели, когда его со мной сравнивала, и мне тоже было неприятно всё это видеть и слышать... Думал, что всё уладится и, когда ты забеременела, то надежда плескалась, что всё будет у нас ладно с тобой, но ты же сама сперва отказалась жить вместе и регистрироваться. Когда я узнал о ребёнке, то сразу к тебе пришёл, а ты встретила меня мордой об стол и сказала, что хочешь снова наладить отношения с Костиком и, что ребёнок это не мой, а его. Теперь, когда ты поняла что возврата к прежним отношениям с ним нет, то снова вернулась ко мне, но я тоже живой человек, и ждать у моря погоды - это не про меня. Ведь наше последнее объяснение с тобой было в начале лета, а теперь уже осень и всё изменилось. Зачем же теперь меня одного обвинять и делать из меня исчадие ада? В таких делах, если не склеилось, говорят, оба виноваты. А ты всю жизнь меня попрекать теперь будешь, что я так легко тогда согласился тебя отдать приятелю, Костику, ведь мы же с ним за тобой оба ухаживали, но ты выбрала его, а потом меня обвинила, что я вовсе и не боролся за тебя... А как, прости, если это был твой осознанный выбор? От ребёнка не отказываюсь, повторяю это, знаю, что он мой, не смотря на слова твои.
- Ладно, я всё поняла... Но, только знай, что рожу и сразу в приют его сдам, мне твой ребёнок не нужен - ребёнок предателя и труса! - она всплакнула и отвернулась к открытому окну. - А теперь уходи, я не могу больше тебя видеть...
Её слова больно обожгли "ребёнок предателя и труса!" - неужели это сказано о нём? Алексей всю дорогу до работы думал о состоявшемся разговоре. А теперь предстояло поговорить с Жуковым, но как и когда? Сейчас было слишком тревожное положение для таких разговоров. В какой-то сотне километров от Ровенок стояли белые отряды и казачьи сотни, которые ушли с Дона, были выведены из боя, многие сложили оружие, но на покой так и не отошли, не разошлись по домам, как им было указано в связи с амнистией они продолжали на что-то надеяться, сбиваясь кучками и целыми частями, накапливались под покровительством ведущих военных офицеров, которые тоже в своё время давали обещание после амнистии больше против советской власти не выступать. И вот теперь всё осложнилось, плюс на польской границе переговоры тоже зашли в тупик и это многих обнадёжило. Да, Днестров, как и Иван, запутался в своих отношениях. Он, подойдя к рабочему корпусу, встряхнулся, прошёл с пропуском мимо караульного и бодро шагнул на лестницу, поднимаясь на второй этаж. Нужно выглядеть уверенно и по-рабочему, а потом уж, будь что будет. Сегодня у Жукова внеплановое совещание во второй половине дня, прибудет Каретников.
До того, как выехать в ЧК, Каретников принимал у себя на временной квартире Жукова, чтобы перед совещанием с работниками и сотрудниками карательных органов ещё раз проанализировать обстановку и на едине поговорить о том, что не всем было положено знать.
Они сидели за столом рядом с самоваром и вели неспешный разговор:
- И всё-таки, Вениамин Сергеевич, как давно вы заметили утечку важных данных из вашей конторы? - спрашивал Каретников.
- Не давно, а после убийства Зимина, это стало очевидным, - ответил Жуков.
- Очевидно то, что в вашем уважаемом заведении завёлся враг?
- Выходит, так!
- Я почему спросил у вас о сроках, ведь вы мне дали изучить личные дела сотрудников, которые у вас работают со дня основания ЧК после разгрома Деникина, то есть совсем недавно, так? Я ознакомился с их личными делами и они, как и у вас, не вызвали у меня никакого подозрения. Но пригласил я вас вот для чего, - Каретников достал папку с бумагами и положил перед Жуковым. - Вы мне дали объяснительные записки от ваших товарищей, когда их опрашивали в подробностях описать день убийства бухгалтера, кто где в это время находился. Я внимательно эти докладные изучил и вот тут-то у меня и возник вопрос, который хочу с вами обсудить без свидетелей.
Жуков насторожился:
- Что же вы там откопали? По моему, ничего особенного нет, обычные докладные.
- Не совсем, - Каретников раскрыл папку на закладке и вытащил два мелко исписанных листа. - Вот здесь в похожих записках товарищи указывают место своего пребывания с восьми и до одиннадцати часов утра, при проверке выяснилось, что многое совпадает, но часть времени проверке не поддаётся и только лишь по этим записям можно о чём-то судить... Так вот, Сомов пишет, что примерно около девяти часов утра разводил караулы у Горбатого моста и на вопрос о том, с кем он был, ответил, что присутствовал единолично. И вот такое же заявление о единоличном присутствии там же у моста при проверке вставших на пост караулов у Вяликова. И тоже в девять утра. Оба были в одном и том же месте, один с проверкой, другой на замене и друг друга там не видели, так получается? Если они не пишут, что встречались? Значит, кто-то из них врёт!
Жуков выхватил листы из рук Каретникова и стал жадно вчитываться в их смысл. Ему и в голову не приходило, что нужно проверять такие мелочи, как ежедневные подачи отчётов по текущим обычным и привычным делам. Видимо, так уже приелись эти каждодневные обязанности, что и в докладных отчётах по расследованию, он просто не обратил внимание на такие детали.
- Да, странно, - произнёс Жуков. - Я даже не обратил на это внимание. Вот что значит намётанный опытный глаз, с вами опасно иметь дело! - он в восхищении взглянул на Каретникова. - И что теперь?
- Теперь не нужно подавать вида, что вас что-то заинтриговало, а установить за ними обоими слежку. Она должна что-то дать, это непременно приведёт нас к разгадке, я уверен, что тут мы как раз зацепились за истину.
- Подождите, а вдруг они просто не стали об этом писать лишний раз, может быть и встретились, но не описали это в подробностях, - Жуков всё ещё сомневался в том, что его проверенные товарищи могли так его предать.
- Хорошо, тогда давайте ещё раз их опросим, вызовем в кабинет и спросим подробности того утра, но ненавязчиво, чтобы они ничего такого не заподозрили. Придумайте повод, чтобы сегодня же их опросить, но отдельно и по очереди. Вызывайте к себе в кабинет, а я понаблюдаю со стороны за их ответной реакцией. Договорились?
- Да, задачку вы мне загадали... Давайте попробуем!
Усатый Сомов вошёл в кабинет первым. Он снял с головы старую кепчонку и подошёл к столу Жукова. Каретников сидел в углу и листал потрёпанный телефонный справочник.
- Тут нужно кое-что уточнить, - Жуков неуверенно откашлялся. - Ты в докладной не всё указал. В то утро там у вас был проверяющий, а ты его не вписал в отчёт, вот ознакомься, - и он протянул Сомову его же докладную.
Тот быстренько пробежал её глазами и ответил:
- Так точно, всё указал!
- Как же всё? Ты караулы выставил
