- Наконец-то, товарищ Калганов, дождались вас, - похлопывая по плечу прибывшего, радостно восклицал Мазуров.
- Вольский уже на месте? - спросил Калганов, рассматривая с любопытством встречающих его товарищей. - И Каретников тоже прибыл из Киева?
- Да, все уже приехали, только вас ждали, - ответил ему Жуков.
- Очень хорошо, поедемте сразу в ваш штаб, нужно скоординировать всю работу на местах, - Калганов быстро спустился с платформы и направился вслед за Жуковым и Мазуровым к стоявшему рядом с вокзалом автомобилю.
- Устройтесь сперва, мы вам тут хорошую квартиру подыскали, - посоветовал Мазуров. - С дороги отдохните...
- Нет, сразу в штаб, - приказал Калганов. - Обстановка очень тревожная, товарищи, несмотря на победы Фрунзе на Юге тут мы с вами расслабляться не должны на местах. Я сейчас в штабе объясню обстановку и посмотрим, какие меры можно уже сейчас принять и какие силы задействовать.
Машина понеслась на спуск к лесной дороге, чтобы срезать путь до Ровенок и вскоре скрылась за высокими соснами.
В штабе войск первой бригады при координационном совете народ спешно собирался в актовом зале. После приезда товарищей с Калгановым во главе, спешно начали совещание с привлечением работников ЧК и сотрудников штаба левых эсеров. Калганов вышел на трибуну и все в зале успокоились, разговоры затихли, умолкли рядовые споры по углам.
- Товарищи, я прибыл сюда, чтобы принять участие в работе координационного совета на местах. Целью поездки на данный момент были крупные города, Воронеж, Курск, Орёл, но здесь я остановился не случайно, как уполномоченный из Москвы по просьбе Феликса Эдмундовича Дзержинского, - Калганов говорил спокойным голосом, твёрдо и уверенно. - Ваш Ровенский уезд входит к кольцо внешнего тылового обвода. Если, вдруг, так случиться, что Врангелевцы рискнут прорваться с фронта в глубь страны, первом делом они натолкнуться на оборону вашего кольца. Но я думаю, что крупными силами они уже не прорвутся, а вот мелкие разрозненные отряды соединить в полки, они ещё могут, как это ни печально. Но то, что кажется невероятным, на самом деле и представляет настоящую угрозу безопасности тылов. Есть сведения, что с Юга уже подходят казачьи подразделения для устройства в центре страны мятежа. А теперь я доложу вам основные положения по пунктам, с которыми вы ещё можете быть не знакомы. К началу этого двадцатого года наша Красная Армия одержала решающую победу над объединёнными силами Антанты и внутренней контрреволюцией. В ноябре 1919 Красная Армия покончила с Юденичем. Угроза, нависшая над Петроградом, колыбелью революции, была устранена. В январе этого года ликвидированы под Красноярском остатки Колчаковской армии. 7 марта наши отряды вступили в Иркутск. Сибирь очищена от колчаковцев и интервентов. В феврале этого года было покончено с белогвардейским режимом Миллера, генерал-губернатора Северной области. Одновременно с этим наши войска очистили от остатков деникинцев Украину, а к марту - и Северный Кавказ. Так вот, Деникин, в поисках своего спасения, образовал новую "южнорусскую власть" по указанию генерала Хольмана - главы английской миссии при деникинском штабе. Деникин в своей декларации от 5 февраля этого года обещает от южнорусского правительства демократическую государственность и проведение экономических и социальных реформ в интересах народа, и прежде всего трудящихся крестьян, казаков и рабочих. Председателем совета министров Деникин назначил бывшего председателя "Особого совещания" Мельникова, министром землеустройства и земледелия - казачьего деятеля Агеева. Но, как вы знаете, всё это было тщетно, народ Деникина не поддержал и он 22 марта этого двадцатого года передал командование "вооружёнными силами России" генералу барону Врангелю и уехал за границу. Но он успел создать костяк "Южной группировки", которая ведёт подрывную деятельность в нашем тылу. За оборонительный обвод внешнего кольца сейчас пытаются прорваться с Южного фронта некоторые казачьи генералы со своими полками и сотнями. Их успевают перехватить уже на подступах к оборонительному кольцу, но в последнее время замечено тыловое движение со стороны белгородского укрепрайона и, так как ликвидированы не все вражеские центры и группировки, стоит обратить внимание на их заговорческую деятельность и мобилизовать все силы в тылу. Меня направляют для переговоров с генералом Фёдоровым из так называемого "Тактического центра" о котором мы сегодня в узком кругу товарищей будем вести разговор, а наша с вами сейчас задача учесть всё наличие кадров на местах и возможностей их использования в случае чрезвычайной ситуации.
После общего совещания в координационном штабе, Калганов уединился в кабинете особого уполномоченного с товарищами Жуковым, Мазуровым и приехавшим к концу заседания Каретниковым, бывшем членом адвокатской коллегии Санкт-Петербурга ещё при царской России, грамотного и образованного юриста и следователя. Он сидел за столом, постукивая карандашом по столешнице и тихим, ровным голосом говорил:
- В августе этого года мне довелось присутствовать на последнем этапе расследования дела "Тактического центра". Это дело закончено и многих участников преступлений, совершённых в 1918 - 1919 годах, освободили по амнистии, в том числе полковника Самарина который теперь угрожает нашим тылам, не смотря на данное им слово не выступать против советской власти. Я не знаю, умеет ли этот человек вести переговоры, или он ущербный на язык, но попробовать стоит, тем более, что он и Калганов, когда-то вместе начинали воинскую службу, но теперь оказались по разную сторону баррикад, - все посмотрели на Калганова. - Я предлагаю ему в первую очередь встретиться именно с этим полковником, у которого сегодня в руках сосредоточены многочисленные войска служившие верой и правдой царю-батюшке. А у нас здесь под носом по последним данным нашей агентуры существует подпольный центр, который объединяет "Союз возрождения" с "Советом общественных деятелей" и я уверен, что с вашим бухгалтером Зиминым, - Каретников посмотрел на Жукова, - расправились именно его участники.
- Нам бы хотелось, раз вы уже приехали в наш город, чтобы вы, товарищ Каретников, помогли нам в поиске их агента, который работает в рядах сотрудников ЧК. Мы уже точно это установили, что этот человек скрывается под личиной нашей организации, - с просьбой обратился Жуков к опытному юристу. - Но сами пока должных навыков в таком деле не имеем.
- Не сыскари значит? Ай, как скверно! - Каретников улыбнулся и развёл руками.
- Понимаю вашу иронию, но подозревать всех и каждого не приучены, тем более что с 17 февраля этого года постановлением ВЦИК и СНК применение высшей меры наказания, расстрела, было отменено.
- И агенты, как вы полагаете, совсем распоясались, - добавил Каретников. - Что же, мне нужны все ваши материалы с этим преступлением связанные, а я попробую извлечь из этого рациональное зерно. Ну, а теперь приступим к делу, товарищи, ради которого мы сегодня тут с вами и собрались, к делу о переговорах с казачьими полковниками и по мерам принимаемым на местах для отпора их возможному наступлению. Давайте обсудим сложившуюся ситуацию и слабые места нашей обороны...
Слободка к тому моменту уже была занята заговорщиками из "Союза возрождения". Вместе с амнистированными после судебного процесса в Москве, их приказано было не трогать до особого распоряжения. К ним присоединились и некоторые белогвардейские части, бежавшие из под удара большевиков под Киевом и Одессой. В усадьбе Поляковых была своего рода штаб-квартира с подпольным центром, который возглавлял штабс-капитан Сурин. Так как недавно к ним присоединились верные люди из Ровенок, Георгий Степанович со своей бандой, жить стало совсем весело. Монастырский скит и местные крестьяне их хорошо обеспечивали провизией на фоне общего голода в стране. Сегодня на подпольном заседании праздновали именины жены профессора Полякова, который изрядно принял на грудь и молол весь вечер чепуху. Его жена сидела рядом с Георгом и принимала от него знаки внимания.
Поручик Маслеев посмотрел в споре об идее всеобщего равенства на рядового казачьего корпуса Лямина:
- Господа, я же не говорил, что так и должно принимать сию прописную истину, но в Писании сказано, что каждому своё... А Лямин тут целую теорию из этого вывел! Господа, я же не философ!..
- Вот тогда и помалкивайте, поручик, если вести нормальный диалог не умеете, да ещё на такие возвышенные темы, - оборвал его спорщик Лямин.
- Хватит уже тут вам, - гаркнул на них Георг, - давайте лучше поднимем бокалы за виновницу торжества Евдокию Викторовну! Ура! - и он, поднявшись, опрокинул в рот бокал вина.
Со всех сторон захлопали и завизжали в радостной вакханалии. Веселье продолжалось ещё долго, пьяного супруга Полякова усадили за рояль, а Евдокия Викторовна уединилась в беседке яблоневого сада с Георгом.
- Дуня, что там монашка твоя не пришла ещё? Какие новости она принесла в прошлый раз? - спрашивал у женщины Георг.
- Про вас ничего, только сбора на войну касаемо. Последние гарнизонные спешно отправились отсюда на фронт, остались лишь небольшие отряды охранения, да и то в сёлах и городах, деревни и небольшие посёлки без охраны, лишь конными разъездами иногда посещаемы.
- Это добре, скоро начало и нужно знать как можно больше подробностей, скажи ей об этом, как в следующий раз придёт, а то Морозова к ней посылать снова опасно, его уже в прошлый раз в Глазунове заметили. А от учительши, тоже ничего? - он притянул к себе Полякову и посмотрел в её томные глаза.
- Тоже ничего... я сообщу, если что-то ценное будет, - и она не выдержала его взгляда, обхватила за шею и прижалась к его жёсткой щетине на щеках.
В Глазунове в так называемом доме просвещения была учительская комната. Тут жила и преподавала бывшая ученица Смольного института, а ныне жена белоэмигранта Губарева Ариадна Михайловна. К ней на занятия стала ходить и Лена Вознесенская, её привела туда медсестра местного госпиталя Таня Бармина. Губарева читала интересные книжки своим маленьким, а так же взрослым ученикам, чем возможно помогая ликвидации неграмотности в этом селе. Кроме церковно-приходской школы в этой глуши на отшибе двух губерний, здесь никогда и не бывало другого учебного заведения.
- Я вот только два класса церковно-приходской окончил, у деда своего учился, - не без гордости сообщил полушёпотом, сидевший у окна Павлик.
Он облизывал синий графитный
