карандаш и старательно выводил буквы на мятом листке, вырванном из блокнота Родько.
- Ты пишешь медленно, не умеешь? - спрашивала у него, сидевшая рядом с ним Лена.
- Почему, умею, и читаю хорошо, но... учительша жалуется, что почерк плохой. Вот и стараюсь подтянуться! - он хихикнул и зажал ладонью губы на строгий учительский взгляд.
Когда уроки были окончены, выйдя на улицу Лена спросила у Павла:
- Тут есть ребятишки одетые не по-нашему, чёрненькие и повязанные красными косынками... Вон те девочки с узкими глазками, кто они? - она показала на двоих девочек, которые вместе взявшись за ручки спускались к оврагу и вскоре скрылись на лесной тропинке у покосившегося мостка через речку Иловайку.
- Это киргизы, поселение у них тут было в лесу когда-то но теперь осталось лишь несколько домов в охотничьем заводе. Я знаю одного охотника с женой, которую у нас в деревне кличут ведьмой, не иначе, и бабы её все боятся, - Павлик шмыгнул носом и посмотрел девчонкам вслед. - Вот и они оттудова, домой пошли. Тут в самую глушь ежели забраться, то наткнуться на них можно, если тропу знать, а так и не сыщешь, ежели и специально туда пойдёшь...
- А мне и не надо, - Лена быстро пошла на подъём в горку к госпиталю, в котором теперь жила вместе с другой обслугой. Павлик поспешил за ней.
Когда уже подходили к приземистому бараку он спросил:
- Передал тебе Прохор от Пелагеи подарочек, одёжу к завтрашнему дню?
- Да, передал и сказал что его жена вместе с дочкой Катей в церковь пойдёт на службу и меня пригласил... А ты пойдёшь? - она остановилась и пристально на него посмотрела.
- Ага, пойду!.. С вами и пойду, можно? - как-то робко и с застенчивой улыбкой спросил он.
- Конечно, а что тебе разве запрещали туда ходить? - с удивлением спросила она.
- Нет, не запрещали... Ну, тогда до завтра, я за вами зайду, когда приеду с Новлянки. Меня командир отпустил до полудня! - и он радостно подпрыгнув на ходу, побежал к коновязи.
Татьяна была в прачечной, когда в десятом часу дня к госпиталю подъехали двое конных из Ровенок. Анисимов и Нефтерев слезали с коней у крыльца барака, на встречу им уже выходил из своей каморки комиссар Родько.
- Приветствую нашу славную братию! - он протянул обоим руки и пригласил войти к нему.
- Вот, прислали проверить, всё ли у вас гладко. Намечаются какие-то переговоры с белоказаками, их части стоят тут в Слободке и приказано их не трогать пока, а то подойдут мужички из вербованных и много крови может пролиться, - сказал Анисимов, усаживаясь рядом с комиссаром.
- Верно, крови нам не нужно, а то ведь скоро войне конец, а мы тут устроим резню. Никому этого не надо теперь, да офицеры уже не те, что были два года назад, они ждут этих переговоров, чтобы выдвинуть свои условия. Но не надо забывать, что среди них есть настоящие палачи, и вот тут нашему руководству следует хорошенько подумать, кому доверить такую щекотливую миссию. Они могут поднять мятеж на местах в любой момент, но чего-то выжидают а это тревожный знак, - рассуждал Родько.
- Да, стоит почесать затылок, - проговорил Иван. - Ну, как у вас тут, порядок?
- Пока не жалуемся, я подготовил отчёт для вашей комиссии и для военных. Что в городе гарнизон небольшой?
- Какое там?! Все на фронте, а в городу стоят конные, как и у вас тут в виде охранного взвода, но теперь всех приказано мобилизовать, приехало высокое начальство с мандатами из Москвы от самого Дзержинского. Так что - не скучаем, - Иван выглянул в окно. - Я, можно, на минутку? - спросил он с улыбкой, завидев проходившую мимо Татьяну.
- Иди! - Родько тоже улыбнулся в ответ и стал разговаривать с Нефтеревым.
Иван выскочил во двор и неожиданно подбежал к Барминой.
- Ой! - вскрикнула она и уронила таз с бельём в песок.
Они оба бросились его собирать, наткнулись друг на друга лбами, после чего рассмеялись и поднялись оба во весь рост.
- Приехал?! - радостно спросила она, заглядывая Ивану в глаза.
- Да, вот не на долго, сегодня ещё в несколько поселений надо сгонять, - ответил он и посмотрел в окно, в котором торчала голова Славика.
- Любопытных здесь много, пошли на лужайку за дом, - предложил он и Таня, поставив на лавку таз, быстро скрылась из виду за углом бревенчатого барака вместе с Иваном.
Они, оставшись наедине под тёмными вязами, обнялись и горячо расцеловались.
- Ванечка, родной ты мой, спасибо, не забыл! - Татьяна прижималась к нему всем телом и стянула с головы платок. - Когда ж теперь-то? - лукаво подмигнув, спросила она, поглядывая на старую ригу за сараем.
- Не время теперь, приеду как-нибудь и уединимся, - он снова заключил её к себе в жаркие объятия. - Какие новости тут?
- Никаких... Только лишь та, что девчонку мы подобрали в Новлянке на станции, а она из Ровенок от вас оказалась, и говорит, что тебя знает, мол, ты её когда-то в больничку местную доставил, и потому она только и выжила. Прям герой ты для неё стал, вспоминает тебя каждый день, я уж заревновала, - Татьяна говорила это с улыбкой, а вот у Ивана с лица она слетела в один миг.
- Как из Ровенок, как из больницы?! Ты что говоришь-то? Ведь ту девчонку мы в приют московский отправили ещё с неделю назад, - он встрепенулся и больно схватил Таню за локоть.
- Что ты на меня кидаешься? Леной её звать, правильно? И не смотри так, не выкрали мы её, она нам голодная на вокзале попалась, там её с поезда какая-то сводня сняла для притона. Но не подошла ей девчонка, видать, и она её там на станции и кинула, - Таня поправила кофту и с обидой отстранилась от Ивана.
- Вот это новость! - проговорил он. - И где она теперь?
- Тут живёт при госпитале и мне помогает.
- Где она, я хочу её видеть и поговорить, - он вскочил с бревна на котором они было присели.
- Не время ещё, они с братом твоим из церкви не пришли, на службе они...
- Что, как на службе?! - глаза Анисимова налились кровью. - Опять этот сучонок тут всех своей верой смущает, к деду её, значит, повёл, а вы все ушами хлопаете?! - Иван побежал во двор и у коновязи стал опускать стремена.
- Они не одни там, Пелагея с девчонкой Катей тоже с ними... Куда ты, заполошный? - но Иван уже не слушал её, он вскочил на коня и не доложившись Родько, ускакал в центр посёлка к стоявшему на возвышенности в берёзовой рощице храму во имя Живоначальной Троицы.
Служба подходила к концу, всюду над куполами и за околицей раздавался малиновый трезвон колоколов. Монашки из ближнего скита вышли из храма первыми и, перекрестившись на золотые купола и возвышающийся над ними православный крест, тихонько пошли в сторону леса. День был солнечный с ярким голубым небом над пестреющими разнотравьем полями. В лесу уже осень тронула кроны деревьев своей радужной кистью и сочными красками наполнила всё пространство вокруг, которое расширилось от горизонта до горизонта и подёрнулось осенними белёсыми дымками и прелыми ароматами.
Из церковного притвора продолжал выходить народ. Иван остановил коня рядом с церковной оградой и стал ждать. Вот и Пелагея вышла, ведя под руку шестилетнюю Катюшку в платочке с тоненькими торчавшими в разные стороны косичками. Девочка тёрла кулачками уставшие свои глазёнки после длительного стояния на службе и перебирала ножками, притопывая ими на ходу, они чуть подождали у ступенек и к ним вскоре спустились весёлые и улыбающиеся Павлик и Лена, одетая в длинную чёрную юбку тётки Пелагеи и повязанная косынкой в синий цветочек. Они вместе с Павликом перекрестились, как положено на храм, поклонились и подошли к Пелагее. Павлик поднял на руки уставшую Катеньку и они направились к выходу с церковного двора. Как только они ступили за ворота, тут же наскочили на злого, уперевшего руки в бока Ивана. Он стоял и не пропускал их вперёд, оглядывая Лену с головы до ног.
- Что же вы, барышня, порядка не знаете? - спросил он, взяв девочку за плечо. - Нужно было сразу доложиться, что вас в приют не довезли, прислать в Ровенки кого-нибудь, а то товарищ Жуков ждёт из Москвы о вас сведений, - начал он официально, строгим голосом. - А вы тут, дамочка, по церквям вместо этого расхаживаете, да ещё с этой контрой! - он готов был кинуться на брата и разорвать на нём одежду, а может быть и его самого.
Павел оценил его состояние, он понял, что с Иваном лучше сейчас не шутить, а поэтому спокойно передал Пелагее в руки Катеньку, отодвинул рукой раскрасневшегося брата и прошёл к своей подводе, на которой приехал сюда из Новлянки. Он порылся в кошёве, достал со дна из под соломы кнут и вернулся к Ивану обратно.
- На, бей! - Павлик на глазах у изумлённых Пелагеи и Лены, протянул в руки брата этот строгий предмет. - Ну, что же ты не берёшь? Ударь меня, ну!.. Или при женщинах стыдно?
Так они и стояли друг против друга, пока Лена не прильнула к Павлику и не обхватила его за талию, испуганно взглянув на Ивана.
- Дядя Иван, ты чего это?! - робко спросила она и подняла глаза на Павла, который беззлобно рассматривал Ивана с налитыми кровью глазами.
- Ну, что робеешь? - Павлик продолжал спокойно стоять перед Иваном, протягивая ему кнут. - А раз сробел, так и нечего было затевать, а то приехал тут, только себя позорить. Стыдно перед людями-то!
И тут Иван в своей неистовой злобе выхватил кнут из рук брата и отбросил его подальше от себя, снова окинув женщин долгим и недобрым взглядом.
Павлик глубоко вздохнул, притянул к себе Лену за плечи и повёл их с Пелагеей к своей подводе, по дороге подбирая кнут с земли. Иван ещё долго смотрел им в след ненавистным взглядом, они уж отъехали далеко в сторону дороги на Фоминки, а он всё стоял и разглядывал их удалявшиеся силуэты на фоне яркого солнечного дня, который золотил своими янтарными лучами купола церкви и пышные кудри брата, которые лёгкий ветерок шевелил и легонько подхватывал, играя в его густых волосах.
Иван, пришпорив коня, всю дорогу вспоминал глаза Павлика, такие пронзительные, но ничуть не испуганные, его большие, лучистые глаза и золото волос на ветру, на фоне синего неба, когда подвода поднималась к горизонту. Он стоял перед ним в своём дорожном длинном кафтане тёмно-серого цвета, а рядом прижималась к нему эта глупая девчонка, которую он должен, во что бы то ни стало, вернуть обратно в Ровенки. Если она не хочет в приют, то пусть живёт в городе и учится там, ведь ей надо учиться!
- Конечно, надо! - говорил вслух Иван, упрямо повторяя про себя это фразу. - Надо учиться, надо, и я заберу отсюда эту глупышку, чтобы ей разум не затуманили эти мракобесы!.. - он с досадой гнал всё быстрее в Глазуново своего коня, чтобы скорее встретиться с комиссаром Родько и срочно серьёзно поговорить с ним. Ничего, он не даст этой девчонке провалиться во мрак веры, он не позволит ей общаться с таким тёмным человеком, как его брат!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
