ЛЕДОВАЯ ВОЙНА 16

                                                                                                                Глава шестнадцатая. Игра, где выигрыш – смерть

                                                                                                                                                                                                                    Я - ведьма, я теней игра,
                                                                                                                                                                                                                    Невеста пламени костра,
                                                                                                                                                                                                                    Всегда беспечно на краю,
                                                                                                                                                                                                                    Над гиблой пропастью стою!
                                                                                                                                                                                                                    Моих заклятий терпкий яд
                                                                                                                                                                                                                    Плащом клубится смутным.
                                                                                                                                                                                                                    Вокруг запястия змея
                                                                                                                                                                                                                    Лежит браслетом лунным. 
          
Каждый третий житель Земли голодает, каждый четвертый заражен туберкулезом, каждый пятый живет на черте бедности, каждого шестого посещают галлюцинации, каждый седьмой умирает от гипертонии, каждый восьмой не знаком с электричеством, каждый десятый не умеет читать и писать, каждый двадцатый страдает от депрессии. Людям в этом мире хватает проблем. Ведьмы больше не были одной из них. Население планеты примирилось с тем, что одна из десяти тысяч женщин летает на метле и наводит на город желтые дожди. В новом, насквозь толерантном, обществе, слово «ведьма» утратило корпоративный характер. Понимание высокого звания «ведающей» сменилось сегодня образом одинокой озлобленной женщины, уродливой и сумасшедшей. Как противоположность возникла ведьма телевизионная – роковая красавица за тридцать, сексуальная, лукавая и высокомерная, все знающая и ничего не говорящая толком.
Настоящие, без подделки, ведьмы жили своей жизнью. Читали мудрые книги, лечили разбитые сердца, открывали будущее, приручали бродячих котов и разучивали фигуры высшего пилотажа на метлах. В мирное время. В военное время воевали, как умели – на тех же метелках. Совершали никому не известные подвиги. Погибали никому не заметной гибелью. Побеждали маленькой частью большой общей победы.
Победа была общей. Но жизнь ведьм была отдельной. Смерть тоже была отдельной. И проводы до края жизни отличались от людских похорон. По давней традиции, ушедшую должны сопровождать двенадцать подруг. Обычные люди не допускались в избранную дюжину. Даже родственники, любовники и лучшие друзья.
Верховодить отрядом должна ученица и преемница ушедшей. Если таковой не обнаруживалось, руководила самая старшая годами. В благословенные дни мира, провожающие выбирались из ковена умершей ведьмы. В боевых условиях ритуал исполняли сестры по оружию.
Сотрудницы кооператива «Кассандра» переругались до изнеможения. Можно ли считать трудовой коллектив ковеном? Или двадцать летчиц, в условиях войны с грызунами, все-таки составляют боевую эскадрилью? Тогда, кто командир отряда? Сестра Гербера? Она, конечно, любимица и наследница ушедшей матушки Иван-Чай. Шефесса не скрывала своего завещания от своих подчиненных. Сероглазая входила во владение фирмой, усадьбой, квартирами, машинами. Гербера, скорее всего, будет толковым экономистом. Но командир из нее никакой – метлу не водит, высоты боится, воздушной тактики не разумеет. Правда, Гербера водит машину и классно водит. Но машина не летает, даже американская. Как наследница возглавит похороны? Никак! А кто тогда? Выяснили, что ритуала никто, толком, не знает. Обсуждение продолжилось. Неопределенность нарастала.
В трапезной два часа не смолкали споры. Сестра Гербера присутствовала, но не участвовала. Из пухового платка, она соорудила то ли вуаль, то ли паранджу, по возможности, скрывавшую затекший глаз и разбитые губы. Голова гудела как чугунный колокол и все вокруг представлялось уродливым и бессмысленным, словно зрачком ей служил осколок волшебного зеркала из сказки Андерсена. Да и сердце, похоже, получило стеклянную пулю, забившуюся под перикард и леденящую протекающую мимо кровь. Как нелепо, просто на редкость! Не так и не то! Зачем ей наследство, бизнес, статус, фирма!? Идиотская театрализованная баталия недобра с незлом? Ей нужен он – воин света, граф, коннетабль, генерал, сильный и умный, рядом с которым растечется слезной лужей ледяной страх. Страх утренний и вечерний, страх детский и взрослый, страх жить и страх умереть, страх опоздать и прийти не туда. Страх смириться с тем, что папа и мама – несчастные, больные водкой животные, покорные и злобные. Страх, что никто не поможет, случись с ней беда. Страх привычки быть всегда одной, слабой и беззащитной, лживой и никому не верящей, преданной предательницей. Страх пропустить удар. Страх нанести удар. Страх, что удар будет чуть сильнее, чем она сможет выдержать.
Почему именно он? Любовь? Она не была знакома с этим чувством. Азарт соперничества? Она была равнодушна к страданиям побежденных. Женское честолюбие? Ее не возбуждали ни погоны, ни звезды, ни золотое шитьё. Только безопасность. Гарантированная.
Для сестры Герберы, генерал-лейтенант Иван Иванович Край был Богом. Не фигурально. Конкретно. Пять лет назад, молодая девушка, в ходе тайной спецоперации в Павильонном зале Государственного Эрмитажа, была свидетельницей проявления Божественной сущности в сыне генерала – следователе Леониде Край. Молодой и прекрасный, он спас город от чудовищной силы взрыва, небесной силой превратив центнер японской взрывчатки в сахарный песок. После спасения, следователь Край исчез, скромно и безнадежно. Разнообразные легенды о его вознесении появились позже и не являлись правдивыми, как, впрочем, и все легенды на свете. Гербера догадывалась, что ее спаситель пал жертвой молодого революционера по кличке «Коба». Но об этом лучше было бы забыть. Тем более, что горячий парень приходился сыном полковнику Даудову из Большого Дома. За одно неловкое воспоминание можно было расплатиться жизнями всей семьи.
Леонид Край стал ее личным божеством, совершив сверхъестественное. Но он исчез. Гербера хорошо помнила его лицо, пронизанное изнутри лучами неземного света. Знала бы она, решилась бы – пошла бы за ним на край света с завязанными глазами. Не пошла. Дура!
Прошло пять лет – и судьба сводит пути Герберы и отца Леонида, генерала Края. Гербера долго добывала и проверяла факты биографии Ивана Ивановича, просиживая часами в мозгу архивных работников, а также кадровиков армии и флота. По всему, выходило, что генерал – отец Бога. Последний логический ход – отец Бога сам, категорически, должен быть Богом. Причем, более сильным и мудрым, чем пропавший сын. Фарт благоволит безумцам – генерал Край подходил ближе и ближе, осталась самая малость – созревший плод катится к ней прямо в руки! И тогда, наконец, исчезнет страх.
Воспользовавшись беспомощностью Ивана Ивановича первой же ночью в Лесном замке, ведьма Гербера приступила к исполнению своего план-перехвата. В образе кошки, волшебница проникла в его спальню и провела ночь с ним рядом. Используя тонкорунное колдовство, Гербера соткала из стихов и заклинаний защитную оболочку, отражающую все попытки волновой, сверхволновой, частотно-модулированной и астральной связи. Кокон был легок, и не создавал ни малейшей помехи при любого рода движениях, физических, равно и душевных. Ведьма вовремя закончила свою работу, уже под утро состоялась попытка убить генерала вбросом мертвой энергии. Как бы там ни было с мотивацией, магическая кошка спасла ему жизнь.
На этот раз сложилось весьма удачно. Гербера решила постепенно легализовывать положение оккупантки души и сердца. Будучи уверенной в полноте контроля над чувствами и разумом Коннетабля всея Карелии и Прибалтики. Холодная красотка повела очень агрессивную любовную игру, доставляя партнеру, примерно, «мильон терзаний» на одну искорку надежды.
Любовь не хотела жить в отмороженном страхом, сердце. Сестра немилосердная, Гербера получала удовольствие, наблюдая за развитием любовного недуга у Ивана Ивановича. Лишенная сладости погружения в омут переживаний, она пробавлялась напитком из подчинения, преклонения и самоуничижения. Суррогатное пойло для одиноких душ, долго не пускавших любовь на порог своего дома. Вызывает привыкание с первого употребления. Разрушает ум, честь и совесть, понимание себя и людей вокруг. В больших количествах вызывает галлюцинаторные комплексы по типу «Вы – все суки, а я – королева!» «Все мужики – сволочи!» «Я – твой личный сорт героина!»
И тут ей дорогу перешла собственная шефесса. Гербера задыхалась от злости на генерала, на матушку Иван-Чай, на дурацких леших, на глупых ведьм, на вооруженные силы Крысландии, неожиданно перешедшие в атаку. От напитка любовной власти, в сочетании с сексуальным голодом, распухала груди, на весь четвертый размер. Шкалило так, что она забывала весь свой план и вставала среди ночи, чтобы идти к Ивану Ивановичу в спальню. Да и наплевать, что там грустно радовалась прощальному снегу матушка Иван-Чай. Как может быть такое – он мой, он рядом и не во мне? И чем больше рациональная голова заливала полыхавший нижний этаж, тем сильнее твердели соски, не походившие более на сладкие и нежные ягоды земляники, увы!  Гербера носила на кончиках грудей две пули без оболочек, запрещенные Гаагской конвенцией, две нелегальные пули «дум-дум», рвущие человечью плоть на кровавые лоскуты и тряпки.
Дело могло кончиться психозом или срывом. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Через голову Ивана Ивановича, сходящая с ума ведьма, выцыганила для себя командировку в Ленинград под уважительным и надуманным предлогом – «...за знаменем!» Ведьмовской прапор стоял в кабинете директора будущего НИИ Будущего АН СССР, в особом, хрустальном с золотом, шкафу. На всю экспедицию можно было потратить часа четыре, туда и обратно, не более того.
Священное Знамя с золотыми метелками, было лишь поводом, красивым и безупречным. Сгорая от желания, сестрица Гербера, кормила телефон-автомат пятиалтынными монетками. С пятого звонка дело замутилось, такси поймалось, как во сне и молодая ведьма, раздираемая на части, всей биохимией здорового