огонь до Британских островов? Страх у англичан был настолько велик, что даже «величайший британец в истории» Уинстон Черчилль однажды скажет:
– Балканы закручивают истории больше, чем могут потребить. Если бы можно было утопить все Балканы в Средиземном море, воздух в Европе стал бы чище…
Этот политический долгожитель был вообще неравнодушен к богоданному региону, в частности, к Сербии. Местные платили ему взаимностью, особенно когда стало доподлинно известно, что Милан I Обренович много лет переписывался с матерью будущего премьера. «Ох ты! Ах ты! – гордились сербы. – Дело ясное: Черчилль – незаконнорожденный сын нашего короля! Поэтому…»
Поэтому все верили: «Было! Было! Однажды чем-то недовольный Уинстон плохо написал про нас в газете, а лейтенант Воислав Танкосич подкараулил его в Белграде и надавал пощёчин. Мы, сербы, – народ смелый! А страна наша – самая большая на Балканах!»
В Старом Свете каждый школьник знал, что Балканский полуостров по площади вдвое больше Британии. И народу там проживает немало, все при оружии. Не до шуток. Османская империя слабеет на глазах и уже не в силах поддерживать власть как раньше, как все долгие триста с лишним лет. Короче, на стыке веков внутри «мягкого подбрюшья Европы» опасно забурчало, и в воздухе запахло жареным.
Особенно сербы беспокоились. Они чувствовали себя несправедливо обездоленными, оказавшись без моря, гаваней и портов. Несчастные люди, но гордые ужасно и воинственные внутри. То против османов восстанут, но, уступая туркам, у России помощи запросят. Русские помогут, разобьют янычар турецких, заодно и болгарам свободу принесут. Да только сербам мало покажется, и они к северному соседу переметнутся, к Австро-Венгрии. Задружатся с австрияками, да так, что те загордятся:
– Отныне Балканы начинаются на центральной венской улице!
С милостивого согласия Вены князь Милан Обренович объявил «установление сербского царства» и стал первым королём. Но, честно признаться, Сербии как-то не очень повезло с королями. Да и у самих царствующих особ не всё складывалось в жизни.
Милан I больше всего на свете любил азартные игры, а меньше всего – жену Наталью и сына Александра. Карты погадали на короля, и всё решилось исключительно мирно: за немалую мзду первый король отрёкся от престола в пользу несовершеннолетнего сына. Четыре года страной правил регентский совет, но в 17 лет Александр разогнал его, а заодно и правительство. В 1900 году он решил жениться на Драге – фрейлине своей матери.
Избранница была старше молодого короля аж на пятнадцать лет, имела за спиной довольно длинный хвост скандально-громких связей, а вот детей не имела вовсе. Придворные отговаривали короля, как могли: многие из них знали невесту лучше, чем жених. Но – Александр I был не столько очарован, сколько околдован. Драга в итоге намыла себе золотую корону.
А народ всё равно не мог успокоиться. Страну колыхало, волновало. Тогда Александр заявил, что уедет со своей драгоценной женой за границу, оставив Сербию без короля. Напугал нешуточно. Свадьба состоялась.
Новобрачные проехали по белградским улицам в сопровождении почетного караула из молодых офицеров. Среди них был и поручик Драгутин Димитри́евич. Но о нём речь пойдёт ниже, а пока – небольшая история про семейную жизнь царственной четы.
Королева-консорт Драга как-то утром обрадовала мужа:
– А у нас скоро появится наследник!
Король тут же подписал манифест, анонсируя на весь мир предстоящее событие. Объявил амнистию всем мелким преступникам и крупным политическим оппонентам, включая Карагео́ргиевичей, проигравших в битве за престол. Радость была безмерной, праздничный стол накрыли на восемьсот персон. Гости являлись с подарками.
Русский царь Николай II, с которым у сербов была обоюдная любовь, сам не приехал, зато прислал немыслимой ценности подарок – золотую колыбель, которую христианский мир почитает подобно чаше Грааля. Это никак не проявление «панславянского патриотизма» или желание что-то поиметь в ответ – Николай Второй искренне стремился к миру на Балканах и всегда говорил: «Не трогайте Сербию!».
Праздновали громко и долго, а когда все сроки, положенные для появления младенца, прошли, встревоженный супруг стал искать лучших специалистов, кои нашлись в России. Царь Николай II отправил в Белград лейб-медиков своей жены, хотя Александра Фёдоровна вот-вот должна была сама рожать.
Два русских врача осмотрели сербскую королеву и долго молчали: не знали, как сообщить королю, что супруга не беременна, никогда таковой не была и не будет.
– Это вы! – заорал на них король. – Это вы лишили меня наследника!
Он пытался выхватить у охраны оружие, чтобы убить докторов, но их успели спрятать подальше от государева гнева. Кстати, его гнев не коснулся жены, она, как всегда у цезарей, – вне подозрений.
…Давно и не нами замечено: чем меньше выгодоприобретателей, тем ожесточённее борьба за наследство. Особенно, если на кону королевский престол. А тут два княжеских клана сошлись: выморочный Обреновичей и временно проигравших Карагео́ргиевичей.
Заговор против действующего короля возглавила тайная организация «Чёрная рука». Одним из организаторов заговора стал тот самый поручик Драгутин Димитриевич, который стал уже капитаном и проходил службу в Генштабе. За свой двухметровый рост, мощный торс, звериное бесстрашие и бычью напористость этот щеголеватый офицер с подкрученными кверху усами получил прозвище Апис. Ему это нравилось, он и сам считал себя похожим на древнего священного быка.
Апис получил прекрасное образование, имел широкие связи во всех сферах, дружил с княжеским кланом Карагеоргиевичей. Последнее и определило его судьбу.
Если бы не Обреновичи, первым королем Сербии стал бы Пётр Карагеоргиевич. Но и за то спасибо Александру I Обреновичу, что амнистию дал. А то бы повесили Петра по приговору суда за давешнюю попытку государственного переворота. Теперь же он покойно жил за границей, растил детей, беззаботно тратил деньги да копил мечту, что придёт и его час.
Апис и его верный друг по службе Воислав Танкосич были близки к дому старого князя Петра. Ходили слухи, что Воислав однажды отодрал его старшего сына Георгия за уши. Тот хоть и помладше, но задиристый рос не в меру и «воспитанности не имел никакой». Но они дружили.
Враг у них в то время был один – венценосный Александр I Обренович. Во всём послушный своей Драге, он каждые полгода менял правительство, отменил три конституции. Но – самое страшное – поскольку наследник не появился, король решил сербский престол передать черногорской династии.
Зрел против короля заговор. Апис лично написал клятву членов тайного общества. Первый пункт её гласил: «Видя неизбежную гибель Отечества в случае непринятия в ближайшее время необходимых мер и считая самыми главными виновниками всех бед короля Александра и его любовницу Драгу, клянемся и своими подписями подтверждаем, что убьём их».
Далее в клятве говорилось: «Настоящая организация предпочитает террористическую деятельность идейной пропаганде». Следующие пункты обязывали членов общества «Чёрная рука» не пожалеть своей жизни, но возвести на престол князя Петра Карагеоргиевича. А также предупреждали, что разглашение планов общества карается смертью.
Клятва подписывалась кровью. Члены тайного общества получали номер, и новичок обязан был беспрекословно выполнять приказы старшего – того, у кого номер меньше. Сам Апис стал шестым, Воислав Танкосич – седьмым. Первые номера, понятное дело, оказались у высокопоставленных лиц. Это и есть управа, она раздаёт приказы.
Тайное общество очень быстро разрасталось. Филиалы «Чёрной руки» появились в Черногории, Боснии, Герцеговине, Хорватии и Македонии. В Сербии члены этой организации занимали ключевые посты в правительстве, армии и прочих силовых органах. Они даже стали издавать собственную газету, на которую немалую сумму пожертвовал Александр, младший сын Петра Карагеоргиевича.
Дважды заговорщики пытались убить Александра I Обреновича. Сорвалось. В третий раз решили штурмовать королевский дворец. Эта ночь на 29 мая 1903 года войдёт в историю Балканского полуострова как Майский переворот.
С охраной проблем не было: один из офицеров недавно стал членом «Чёрной руки», он и открыл ворота. Солдаты не оказали большого сопротивления, но главные двери пришлось взрывать динамитом. После этого началась жуткая бойня. Апис первым ворвался на парадную лестницу, стрелял по-македонски с двух пистолетов сразу, по нему тоже стреляли королевские телохранители, трижды ранили. Всех, кто оказывал сопротивление, заговорщики рубили саблями. Бой продолжался больше часа.
А в это время отряды восставших, которых вёл Воислав Танкосич, громили квартиры в доме, где жили члены правительства и родственники королевы Драги.
Русский военный атташе в Белграде полковник Иван Сысоев позже докладывал в Санкт-Петербург:
«Около двух часов ночи я проснулся от сильного шума. На улице и на лестнице дома слышались крики, топот, лязг оружия. Затем раздались удары в двери моей квартиры – били прикладами винтовок. Мой слуга серб отворил парадную дверь, против которой находится дверь в квартиру министра, и мы увидели, что вся площадка лестницы сплошь наполнена вооруженными солдатами; тотчас же три солдата направили на нас штыки…»
Неизвестно, какой бы оказалась его судьба, если б не Танкосич. Узнав Сысоева, он крикнул солдатам:
– Этого не трогать! Это русский!
«Солдаты ломились в дверь министра, но она не поддавалась; тогда начали в нее стрелять в упор из ружей, а затем раздобыли где-то топор и вырубили дверь (я всё это наблюдал из окон своей квартиры, выходящих во двор, из которых видна площадка лестницы), – писал далее в отчёте Сысоев. – Против окон генеральской квартиры, прикрываясь деревьями, встал взвод пехоты и открыл огонь по окну кабинета генерала. Милован Павло́вич отстреливался из револьвера, пока не был ранен…»
Когда смолкла перестрелка и солдаты удалились, Иван Сысоев вошел в квартиру военного министра Милована Павло́вича. Повсюду на стенах и даже на потолке следы от пуль. Обломки мебели, битое стекло, обвалившаяся штукатурка. В кабинете на полу лежало в луже крови обезображенное штыками тело боевого генерала, Георгиевского кавалера.
В ту страшную ночь «Чёрная рука» перебила всех главных ставленников королевского двора. А самого короля повстанцы не могли найти до рассвета. Обыскали с факелами все комнаты дворца – ни его, ни Драги.
Наконец один из заговорщиков заметил за занавеской скрытую дверь в тайную комнату. Привели захваченного в плен королевского адъютанта, потребовали от него под прицелом, чтобы он выманил оттуда Александра. Адъютант позвал: «Ваше Величество, откройте!». Услышав знакомый голос, Александр открыл дверь и вышел. Он был в длинной красной рубашке и всё пытался загородить собой полураздетую жену. Грянули выстрелы.
Русские газеты позднее писали: «Сербы покрыли себя не только позором цареубийства, но и своим поистине зверским образом действий по отношению к трупам убитой ими королевской четы. После того как Александр и Драга упали, убийцы
