Зимний Гоа

смело можно выбрасывать. Нет-нет, они новые!.. Но женские туфли, которые в пересчёте на наши деньги стоят 120 рублей… вы же понимаете, что это такое…
Ни одного европейского лица: индийцы различных оттенков  цвета кожи, от почти негритянского пепельно-чёрного, до тёмно- и светло-оливкового. Вдруг один из них изумлённо глянул на моего синеглазого брата, сверкнул своими карнавальными зубами и на чистейшем русском языке спросил его: «А ты-то как сюда попал?!.» Брат тут же ответил: «Хочу посмотреть, как делают тростниковый сахар». Индиец указал нам, куда идти.
На столе метр на полтора установлена система каких-то металлических колёс разного диаметра. В жерло этого чуда техники 21 века молодой индиец засовывает небольшие охапки уже нарубленного сахарного тростника. Другой крутит колёса. И жидкая каша вытекает в какое-то сито с матерчатым коническим дном. Старик (очевидно, мастер) руками протирает в сите этот полуфабрикат, жидкость стекает в банку, а то, что осталось, вываливается в таз. Далее – таз уносят. Всё. Рождения сахара мы так и не проследили до конца. Ушли. Потому что завтра нужно было рано вставать…
А рано потому, что в 7 часов утра мы отправлялись на экскурсию в заповедник к водопаду Дудхсагар, что в переводе с языка маратхи, одного из диалектов Индии, означает «Молочный океан». И повёз нас туда на машине с кондиционером Тиру, неплохо говоривший по-русски.
Примерно полтора часа пути, Тиру раз шестьсот бибикнул (я уже говорил об этой национальной особенности индийского дорожного движения!), и мы остановились. Остановились для того, чтобы пересесть на микроскопический джип, который должен отвезти нас ещё на 4 километра вверх, к водопаду. Перед этим индианка вынесла нам полиэтиленовые пакетики, в которых лежало угощение для обезьян: помидоры, бананы, орехи и печенье – всё это за 50 рупий. И мы отправились по каменистой дороге, припорошенной красной землёй, сквозь джунгли к «Молочному океану». Три мелководных речки вброд, бесконечные извивы дороги, и мы у цели. Что вам сказать о самочувствии после этого недлинного, в общем-то, путешествия?.. Мне показалось, что желудок мой оторвался от пищевода, а сердце занырнуло куда-то в мочевой пузырь. Или, нет. Не так. Уж простите за эстетически непривлекательный образ: казалось, что меня сексуально домогались все эти четыре километра. Причём,- мужчины. И сразу – много…
Встретили нас мартышки, рассевшиеся на деревьях, но невысоко, с равнодушными лицами, в ожидании яств, которые (они-то точно знали!) мы привезли с собою. Скажу, что они уже испорчены цивилизацией: прежде чем принять угощение, всматриваются в вас. И если ты им не понравился, или выражение лица твоего было слишком для них оскорбительным, они тебя просто не замечали, игнорируя все уговоры на русском, шведском, казахском и английском языках. И ещё одно: у меня сложилось впечатление, что все эти обезьянки родились где-то под Рязанью, например, в Луховицком районе. Потому что бананы, орехи и печенье они презирали, зато помидоры уплетали со знанием дела. Это наблюдение ещё более сблизило меня с Индией.
При взгляде на Дудхсагар сразу понимаешь, почему он так назван: вода на самом деле кипит, становясь белоснежной, дробясь на многие ручейки, которые потом разливаются живописными речками, петляющими по склонам среди столбов деревьев и столпов солнечного света, каким-то чудом пробившего брешь в вековечной зелёной крыше джунглей. Каждый уголок – готовая декорация для съёмок высокобюджетного фильма. Взглянешь вверх вдоль ручья и нимало не удивишься, если вдруг там появится хищно оскаленный динозавр на куриных своих лапах, или вдруг медленно выплывет летящий прямо по воздуху йог, молитвенно сложивший руки перед собою, с алой точкой между бровями…
Мне вдруг подумалось, что стОит забираться так далеко от дома хотя бы ради того, чтобы, глядя на эту экзотическую красоту, испытать подобные чувства. Когда, даже несмотря на ужасную тряску обратной дороги, хочется убежать в джунгли, найти там какого-нибудь сироту-маугли, отмыть его, причесать, воспитать, вырастить…  А потом – женить на какой-нибудь хорошей светловолосой девушке из Канзаса или Оклахомы, чтобы коротать старость вблизи их счастья, нянча внуков.
…Когда вновь спустились вниз, то за отдельную плату нам предложили покататься на слонах, а если заплатить ещё, то можно даже помыть слона специальной щёткой, когда он ложится в тихой заводи одной из многочисленных речек на бок…
А слоны стояли в специальном  загоне и доверчиво тянули ко всем проходящим свои чуткие хоботы через забор.
И было что-то нежное и символичное в этом последнем индийском впечатлении…
Ах, нет, ещё – люди!
Но о людях – в следующий раз…