Праздник в семье рыбака.

кое-кого рыба перестала интересовать. Они то собирались в группы, совещались о своих дальнейших действиях, то направлялись к автобусной остановке или в деревню. Словно работяги, вышедшие за проходную родного завода. Толю Авоськина так я и не нашёл. "Вот,- подумал,- пригласил друг,- но колкий холодок улыбки на лице поправил меня: - "Врёшь, сам напросился". Возвратился к кожуху. Полы его раздвинулись, показалось немолодое морщинистое лицо. И умный рыбак, словно ребёнок, показал мне язык. Эй!- да это же дед Тындрын, сосед Толи Авоськина, сидел в юрте. Я подошёл ближе.
   
- Ловится рыба?
   
- Рыбка плавает по дну... да от меня не уплывёшь... Вот наловил, достаточно вполне,- дед показал торбу, наполненную солнечным блеском.
   
- Солидно,- одобрил я улов.- По всем правилам личного ноу-хау. - Сказал я, разумеется, скорей в шутку, чем серьёзно.
 
- Ну да!- заслуженно принял моё одобрение дед.- Прежде всего в лунке озадачен я солидной приманкой. Уж сколько годов и это место останется за мной, покуда живой.
   
- Другие, значит, как хотят?- продолжал я в том же шутливом тоне.
 
- Унук, вот как подрастут усы, ты наперво думай про себя, чтоб другим с тобой не нянькаться, чтоб другим от тебя толк был, вот тогда всем будет хорошо,- дед основательно утрамбовывал лунку снегом, подо льдом у него было какое-то приспособление.
 
Мне показалось, что он обиделся. Странно, давать советы с обидой? Но не обижаться же на обиженного? В город мы вернулись вместе. Дед не выпускал торбу из рук, даже не разрешил, когда я вызвался помочь донести рыбу до автобуса.
 
- Сами уминаете или продаёте?- поинтересовался я.
 
- Теперь не продаю, а на уминание много ли надо,- буркнул он.
 
Похоже, он хотел от меня поскорей отделаться, но тем самым только сильней интриговал. Вопрос сорвался у меня сам собой:
 
- Почему "теперь"?
 
Дед Тындрын, вздохнув, рассказал мне, что раньше он продавал рыбу, "живая ж копейка"... И тут я узнал, что парнягой, у которого жена обрезала крючки, был сам Толя Авоськин, а тем, кто посоветовал его жене обрезать их и проверить мужа, был сосед дед Тындрын, за что ненавидит себя до сих пор, потому что Вика сделала над собой после этого "какую-то глупость", её с трудом выходили врачи в больнице.
 
- А у них тогда было две девочки,- осуждал себя дед. - А теперь я отнесу Ветке вот эту рыбу и скажу, что передал Толян, что он скоро вернётся.... а поступлю я так потому, что Ветка моя унука, и вот на такой брехне держится  их семья... Пока, любопытный... А вырастут усы, намотай всё это себе на ус.
 
"Каролинки тогда ещё не было",- подумал я.
 
Было очевидно, у Авоськиных делать мне нечего. Тем более сегодня. Ясно, что на реке Толя сбежал от меня, что его, может быть, и сейчас ещё нет дома, что Вика будет расспрашивать, как там было на рыбалке, и подумал я, что не сдержусь и выложу всё как есть, при Толе выскажу им обоим... Зачем? На удочках крючков не было, обрезала Вика. Вроде так за всё и про всё можно вдруг взять и ответить... Что оставалось мне делать? И что вообще такое это "налево"? Три ребёнка - какие могут быть повороты в какую бы то ни было сторону? "Налево" - от детей? А они с кем останутся?.. Так что? Молчанием поддерживать подлость или правдой вынудить Вику сделать ещё какую-нибудь глупость похлеще, чем раньше? А дед Тындрын, подсказав "тонкий ход", сам же всё и прикроет очередной сладкой ложью. 
 
Так и не решив этого вопроса, вечером я оказался у Авоськиных.
 
У них было весело. Меня покоробило это их веселье.
   
Каролинка совсем на этот раз не обратила на меня внимания, она бегала по кухне и выкрикивала только что сочинённую или привнесённую откуда-то к месту песенку:
             
                Папка, папка, поджарь мне рыбки,
                Я тебе, папка, сыграю на скрипке...
 
Довольная, весёлая, румяная как огонёк, носилась она по квартире.
 
Толя Авоськин чистил окуней. Старшие девочки, как всегда, сидели возле стола, наблюдая за умелой работой отца. На кухне сушились Толины сапоги, брюки, куртка.
 
- А-а, появился,- поднял на меня Толя подозрительные глаза.- Куда там-то слинял, не пойму?
 
- Засмотрелся, затерялся, рыбаков развелось много теперь...- неопределённо ответил я, угощая Каролинку конфетой.
 
- И нет, и нет,- весело пропела она.- У меня рыбка есть, мы будем рыбку кушать... папка, поджарь... папка, поджарь...
   
Я смутился. Не знал, как себя держать. От конфет отказались и старшие девочки. В семье гостил почти новогодний праздник.
 
- Почему не раздеваешься?- пытал меня Толя.
 
- Разве? Я сейчас...
 
Появилась Вика с бельём, посветлевшая, но всё такая же усталая, тихая.
 
- Выстирала?- рокотал голосом Толя.- Прогладь рубаху утюгом. Завтра надену. Рыба скоро будет готова.
 
- В магазине рыбу выбросили,- сказала Вика.- Люди брали, взяли б и мы, а ты куда-то ездил... у дедушки крючки выпрашивал. вымок весь... И сам мёрз, и помощи от тебя никакой...
 
- Запела певунья. Моя мать с нами, а нас было пятеро, войну перемучилась... и на работе, и дома, и всё-всё-всё сама. И сейчас ещё ни одна хворь её не трогает, ни у кого не просит помощи. Пояснить почему или понятно?- Толя бросал на сковороду куски вываленной в муке рыбы, сковорода скворчала, вкусным запахом дохнуло от плиты. - Эх, теперь бы фляжку...- и он вспомнил: - Ты хрюкал, есть у тебя там что-то...- и повернулся ко мне.
   
- Кончилось... я тоже прикупил рыбы...- хотелось сострить, но голос не подчинялся мне, и я лишь прикусил язык.
   
- Ты что ёрничаешь? Что ты мямлишь?- спросил Толя, подойдя ко мне вплотную.
   
Знал он, о чём спрашивал. Знал и то, что я не смогу сейчас ему ответить. Почувствовал, кто-то мне рассказал о нём, и теперь приказывал, чтобы я забыл об этом, или сделал вид, что забыл.
 
- Ах, отец,- Вика открыла кухонный стол,- а хлеба-то опять нет, беги, что ли?
   
- Бег-г-ги...- пророкотал голосом Толя с досадой.
   
- Не нагнетай, налегаем-то на хлеб в основном... Буханка в день на семью - не запас...
   
Он пошёл одеваться.
     
Негромко Вика говорила мне:
   
- Я надеялась, что ты отвадишь его от рыбалки, а ты... ты хочешь выудить правду в чистой воде... Кому нужна теперь она, правда? А у него ни друзей, никого... Рыбалка балует мужика, портит... что это за занятие такое для семейного человека?.. Куда же ты...
 
На улицу я вышел вместе с Толей Авоськиным.
 
- Ты вот что,- рокотал Толя,- не суйся туда, куда не просят. Разберёмся сами, не маленькие. И не строй умной рожи, не люблю: женишься - сам всё и узнаешь... Ты куда?
   
Вот и весь праздник в семье рыбака.
Булочная находилась направо,  я, не прощаясь, свернул налево к старушке, у которой снимал тогда угол.