Нина. Отрывок из повести

            В кабинет коменданта лагеря по мелочам не вызывали. Максимилиан Осфельд не любил тратить время попусту. И в Остланде, и в Берлине о его заслугах знали. А, главное- знали те, кто рекомендовал его как инициативного и успешного офицера на должность коменданта одного из крупнейших лагерей для военнопленных. Всего за три месяца он сумел сделать Шталаг-352 образцовым, гордостью новой администрации завоёванного Великой германской армией Минска. И сегодня майор тоже был настроен решительно.
        -Ещё в мае я довёл до Вас информацию под запись о совещании по плану генерал-майора фон Чамер-Остена. Даже, к вашему сведению, господа, помню почти дословно основные положения доклада «О борьбе с бандами партизан в тылу армий «Центр». Помните, капитан? «Основой борьбы с партизанами является основательная разведка и агентурная деятельность». –процитировал майор присутствовавшему на совещании начальнику «Лесного» филиала лагеря. Прошло полгода. Каковы Ваши успехи на этом поприще? Ноль! Думаю, Вы понимаете, капитан, что от нас ждут большего. Большего! - повторил майор Осфельд и дал понять, что разговор закончен.
        Либх отдал приветствие и вместе с офицером военной полиции покинул кабинет коменданта. Себя он упрекнуть ни в чём не мог. Дисциплина среди заключённых в «Лесном» была наведена его рукой железная. Особенно после попытки военнопленных «офицерского» барака предъявить лагерному начальству какие-то претензии. Об этом Осфельд не мог не знать- сам присутствовал на показательном «уроке», когда его подчинённый палкой отмечал недовольных. А бить тот умел. Это поначалу он забивал пленных до смерти. А сейчас «дрессировка» была доведена до совершенства- жертвы его ударов падали реже, лишь кровавые подтёки  на лицах заключённых говорили об их силе.
        «Ну что ж, герр майор! Я ещё покажу, на что способен! О моих заслугах и так знают в гебитскомиссариате, узнают и в канцелярии верховного комиссара.», - самодовольно заключил начальник «Лесного», главного объекта Шталага -352.
Он сел в поджидавший его «опель» и двинулся из главной резиденции «городского» лагеря в расположение казармы батальона обеспечения. Казарма 332 батальона располагалась в обустроенном каменном здании, в отличие от большинства строений лагеря на Масюковщине. Здесь квартировали военные, вполне осознававшие, что житьё у них не райское, но вполне подходящее, чтобы переждать время боёв за Москву, которая вот-вот падёт. Смрадный запах лагеря здесь воспринимался как неизбежная плата за безопасный приют на время войны. Но сейчас, в марте, трупный запах от уложенных за бараками в штабеля убитых скрадывался свежей прохладой.
Либх велел остановить машину у караульной будки батальона и велел часового кликнуть дежурного, прежде чем тот успел оповестить его сам.

        -Ганс, в канцелярию пришлите писаря, переводчика и старшего полицейской команды из русских, - велел он и отправился к себе уже пешком.
        По дороге он трижды выругал старших по строительству бараков, хотя в душе был доволен увиденным. Ещё бы! Три новых барака, за две недели. Но и пленных всё прибывало. ТОДТ постоянно присылал заявки. Заявки на работы шли и от других организаций. А вместе с ними, отчётливо понимали и Либх, и Осфельд,  открывалась возможность устроить себе более комфортную жизнь здесь, в этой ненавистной стране с её ужасными зимами.

        В канцелярии капитана уже ждал его любимый кофе. Денщик у него был не из бестолковых.
        -Что, Вайсхаузен, не хотите на фронт? Ладно, принесите карточки на русских, которые в расстрельной команде и идите.
        Одновременно с денщиком вошёл абверофицер, ожидавший возвращения Либха.
        -Ну что скажете, герр капитан, без стеснения спросил коменданта абверовец.
        -Вы хотя бы при других подчинённых не зарывайтесь, обер-лейтенант,- заметил ему Либх, делая акцент на слове других, прекрасно понимая, что независимость офицера была присуща всем представителям военной разведки в лагерях, и как-то поставить на место хотя бы своего абверовца ему было не по зубам.
        -Слушаю, герр капитан, -пропустил замечание начальника тот и театрально щёлкнул каблуками.
        -Мне нужен не Ваш кураж, а умение работать головой, Курт. Вот что я привёз из Минска, - продолжил комендант и, надев очки в роговой оправе, в подробностях рассказал требование верховного комиссара, озвученное в канцелярии Осфельда, время от времени сверяясь с номерами директив окружного комиссара в своём блокноте.
        -Я понял, герр капитан, что Вам нужна кандидатура на подставного лидера партизан? Я тоже получил директиву из абвернебенштелле-Минск (прим-АНСТ, Абвер).
        -Да, Вы именно так поняли, обер-лейтенант. Кого Вы могли бы предложить для ответственной работы? Но, заметьте, он будет без нашего с Вами надзора. В лесу среди бандитов не так много ещё наших людей, преданных делу Рейха.
        -Бросьте, герр капитан. Этим свиньям нет дела до дела нашего Рейха. Все они действуют за страх и за возможность сытно жить. Таких, как Акинчиц можно по пальцам пересчитать.  Но, продолжил абверовец, кандидатуры есть. Вот эти. Из расстрельной команды.
        -Из полицейской команды, Вы хотите сказать? Вы уверены? -засомневался комендант.
        -Абсолютно. Я наблюдал за выражением всех лиц за исполнением их, как Вы выражаетесь, полицейской работы. По-моему, им всё равно кого расстреливать- арийца или русского. Эти ни перед чем не остановятся. Но это всего лишь моё мнение.
        -Лунин и Белик? Без высшего образования, русские, не офицеры и не коммунисты. –Либх начал вслух вычитывать анкетные данные: Лунин Борис Николаевич, родился в восемнадцатом году в селе Турки, пленён в августе сорок первого. Белик Иван Никитович, девятьсот пятнадцатый из деревни Ново-Алексеевка Алтайского края, пленён в октябре сорок первого. Наверное, Вы правы. А кто ещё? И есть ли возможность установить за Вашей креатурой надёжный контроль?
        -Людей абвера пробовали заслать в банду Асташёнка, это в лесу недалеко от Минска, вот здесь, отметил район на карте карандашом офицер. Туда и направьте своих. Большего Вам ничего не могу сказать.
        При этих словах в канцелярию вошли вызванные переводчик и писарь.
        -Ждите, приказал им комендант и велел доставить Лунина.
        Всего через несколько минут дежурный привёл Лунина, хотя тот нередко являлся в канцелярию без сопровождающего.
        -Борис Лунин, так Ваша фамилия? Через переводчика спросил Либх.
        -А то как же, - нагловато для положения военнопленного ответил  вошедший.
        -Хочешь в 70-й барак, Лунин?
        -Как прикажете, герр комендант. - Ответил военнопленный. Он прекрасно знал неимоверные условия пребывания офицеров в бетонном бараке без крыши и отопления, но свой характер прятать не хотел.
        -Ладно, Лунин, мы тебе найдём другой барак. –майор знаком попросил обер-лейтенанта развернуть карту крупного масштаба.

        Лунин плохо разбирался в топографии и предпочёл бы вернуться в свой барак, где в это время раздавали пищу пленным. Его паёк был такой же как у всех, но вдобавок полагался шоколад и галеты, а в дни побед немецкого оружия по воле коменданта выдавались шнапс и сигареты. А накануне Лунин как раз порадовал своим усердием лагерное начальство. Суровый вид коменданта заставил военнопленного и полицейского в одном лице выслушивать соображения того на свой счёт.
        -Лунин, Вам предоставлена великая честь послужить Германии. Вы можете успешно строить свою карьеру, - продолжил Либх через переводчика. –Наш офицер предлагает Вашу кандидатуру для выполнения ответственного задания.
        -Позвольте, герр комендант? - смело прервал Либха Лунин.
        -Говорите, Лунин, говорите, - согласился комендант.
        -Герр комендант, я всего лишь командир миномётного расчёта в Красной армии. Был, - поправился военнопленный. - Разве могу я чем-то быть полезен Германии в каком-то лесу?
        -Ну-ну! Вы же уже в полицейской команде лагеря, а это- доверие, и не такое уж малое. Вы сначала выслушайте, а потом уже мы с Вами вместе примем решение, - прервал в свою очередь военнопленного Либх.

        Переводчик, наверное, из пленных прибалтов, старательно перевёл, дважды подчеркнув фразу «вместе примем решение».
Офицер абвера изложил задачу, разложив перед Луниным уже вместо немецкой карты тщательно прорисованную кальку с советской пехотной карты.
        -Разрешите подумать, герр комендант?-  взял слово Лунин.
        -Думайте, -сняв очки, ответил Либх. - Но завтра к отбою дайте Ваше решение. Ни Вашему другу Борту, ни Василию Зыкову-да, да, я знаю кто у Вас в друзьях, ни слова. Я ясно сказал?
      - Ясно...
        По команде начальника Лунина отвели в барак сразу двое охранников, для видимости замешкавшись у входа и уже в самом помещении один из них дважды ткнул пленного дулом автомата.

          Ивана Белика решили не ставить в известность о планируемом решении на его счёт, пока не наступит ясность с первым пленным.
        -И что Вы на это скажете, обер-лейтенант? Подойдёт? - с сомнением обратился к разведчику Либх.
          -По-моему этому русскому всё равно кого стрелять. Но что мы теряем? У Вас и так бегут заключённые. Так хоть можно сказать, что отправили мы, а не он сам сбежал. Это как в казино –проиграл или выиграл ставку. А Крибитцу в понедельник можно будет доложить, что работа проведена. Предлагаю завтра дать возможность этим русским бежать. Повезёт- нас отметят. Не повезёт- никто даже не заметит.
        Комендант спорить не стал и дал команду дежурному принести все заявки на работы от ТОДТ на ближайшие дни.
На следующий день во время хозяйственных работ за пределами «Лесного» Лунин бежал. В апреле бежал и Белик. Первый легко убедил Белика, показав фотокарточку, «любезно» подаренную самим комендантом, с повешенными на балконах гостиницы  «Беларусь» (прим.: ныне "Кроун плаза" в Минске). Либх вряд ли отстанет, а, значит, медлить и оставаться в лагере нельзя.
                ***
        В отряде Асташёнка обоим было неуютно. Обязанности начальника штаба у Асташёнка исполнял угрюмый Вернер, как ни странно, из немцев, постоянно шептавшийся с командиром. Да и сам Асташёнок нервировал вновь прибывших партизан. А больше всего их злили порядки в отряде. Даже в лагере Лунин чувствовал себя свободнее. Но в отряде за короткое время он успел обзавестись авторитетом. Не отстал от него и Белик, выдав себя за сотрудника НКВД. За время нахождения в Луненском лесу они успели убедить полтора десятка партизан уйти вместе с ними. С Асташёнком решили полюбовно: уходим; и нам вольготнее, и тебе хлопот меньше.
        Поначалу  роль командира давалась Лунину с трудом- многих организационных трудностей в отряде Асташёнка он не замечал- ни