Кто я

недоумевая повернулся к товарищам. Открывшаяся взору моему, картина достойна была кисти великого художника: какого ни будь Репина или Васнецова. Одни, согнувшись пополам от хохота, шатаясь ходили по дороге, другие попросту катались на спине, не в силах вымолвить и слова. Мне сразу все стало ясно. Так вот почему этот проклятый зайчишка не улепетнул пока мы обедали, громко разговаривали и гоготали. Так вот почему эти негодяи стали такими нерасторопными. Розыгрыш! Заяц был убит накануне и заботливо уложен в снег под кустик все тем же неугомонным Шуркой.
  На этом они не успокоились. Вечером при дележе добычи они пытались всучить мне его в качестве законного трофея. Я послал их куда по далее, забрал омуницию и пошел в дом. Они таки не поленились притащить зайца на крыльцо. Хохот их слышен был в доме. «Чего отказываешься, ты убил - твоя добыча». - И опять приступы неудержимого веселья.
В конце августа или первых числах сентября приходит великий годовой праздник - открытие осенней охоты на водоплавающую дичь. Хорошие охотники готовятся к нему заранее, все лето. Непутевые  в последний день, когда уже «на кочке надо сидеть», еще заряжают патроны. Готовить надо технику, лодку, чучела, патроны, бензин, водку. Да надо-ж еще путевку и лицензию получить в охот. обществе. А там очередь, которую все норовят обойти по знакомству, по дружбе. Ругается жена: «Дома ни чего не делается, вся работа стоит а он на охоту. Правильно, все бросил и отдыхай на природе. Тебе-ж делать нечего. Хоть бы убивал как люди, а то привезет две гагары, а денег сколько уходит». - и т.д., и т.п. Домашнюю работу следует переделать заранее, хотя всю ее не возможно переделать в принципе. Вот когда вынесут ногами вперед тогда все - работа наша здесь закончится. Жену следует всячески задабривать. Нужно молчать либо отшучиваться, скандалить нельзя: не будет удачи. Тем более, что в чем то она права а шумит больше  для порядка. На производстве охотников отпускают с работы после обеда без заявлений - традиция.
Но вот все позади. Деревня  опустела, множество женщин в одночасье сделались одиночками -  рай для других охотников, охотников до чужих баб. Зато на озерах и болотинках кипит жизнь. На короткое время забыты все обязанности, вся работа: и домашняя и на производстве, забыты жены - вольница, праздник  души.
Разбивается лагер , оборудуется кострище и ямы под мусор, запасаются дрова на всю ночь, ставятся палатки и навесы. Следует заранее с вечера распределить места в камышах, оборудовать скрадки , выкинуть чучела. (Скрадки делаются открытые сверху высотой около метра, что бы палить в лет). Кто - то варит уху , кто - то жарит «шашлыки»,  наздевав на прутик кусочки сала вперемешку с помидорами и луком. Вот уж и по стопочке пора а там и по другой. Сидим у костра, пошли разговоры, байки и анекдоты - хохот. Вот подъехали друзья из соседнего становища; радостные крики приветствия, будто не виделись сто лет.
Солнышко садится; по – осеннему рано темнеет, поднимается комар . Веселье в разгаре, россказням нет конца, как нет конца спиртному. Главное дело жены далеко, некому одергивать, шипеть под руку. Другой раз до песен и пляски. Спать ложимся заполночь, надо же немного прийти в себя перед охотой, поспать хотя бы самую малость.
Утро, холодно и сыро. И утки мало, и место неудачное; а главное голова разламывается и внутри все дрожит. Все - таки часам к одиннадцати выясняется, что пострелял не так уж плохо: добыл несколько лысух, пару тройку чернедей, чирков. Слава Богу, домой не с пустыми руками возвращаться.
Напоследок надо погонять всей бригадой гагару - лысуху. Птица эта летает неохотно зато плавает и ныряет замечательно, а потому выбирает часто тактику выживания оригинальную. В то время как все утки при первых выстрелах поднимаются на крыло и улетают, мечтая отыскать озеро где нет охотников, лысуха сбивается на середку, где ее не достать выстрелом с берега. Часто к ней прибиваются и чернедишки. Все утро косишься на них , но близко локоть да не укусишь. Вдобавок ко всему к этой стае падает пролетная, напуганная на других болтах, дичь. Вместо того, чтобы садиться ко мне поближе, в  такой замечательный уголок, к чучелам. Пришла пора выплывать, следовательно нужно на прощание разогнать эту стаю.
В озеро из камышей стартуют единовременно несколько лодок и гребутся изо всех сил. Гагары уходят от них по воде, некоторые уже поднимаются в воздух другие ныряют. Как только кто - то приближается на выстрел сразу начинает палить. В суматохе птицы приблизились к противоположному берегу, начинается пальба и оттуда. Суматоха усиливается, часть птиц уходит назад, за спины охотников, много поднимается на крыло и летят во всех направлениях. Во всех направлениях в воздух и по воде ведется беспорядочная стрельба. Нередко и по лодке шибанет дробь, и по охотнику. Бывало всяко.
Ближе к полудню усталые, неразговорчивые охотники подтягиваются по одному к лагерю. Хвалятся добычей. Кто - то теребит пару тройку уточек, готовят махан. Похмеляются осторожно, скоро ехать домой. Хорошо городским, те заезжают сразу на два - три дня; сейчас похмелятся как следует, поспят в палатках а там опять на озеро. А нам бедным крестьянам пора домой - к управе, бесконечной крестьянской работе, к сердитым женам. Все, праздник кончился, наступают  суровые будни.
«Ах! Охота! Да какая это охота? Вот когда ей охота и тебе охота - это охота!»
Много случаев из охотничей жизни мог бы я рассказать. Однако памятуя о драгоценном, невозвратимом времени, на этом закончу. Замечу еще, что охота вряд ли может быть заменена чем либо другим в этой жизни. Некоторые морщатся - убийство бедных зверушек и птиц. Однако наши предки видимо добывали пропитание охотой многие тысячи лет. Азарт охотника коренится где - то в генах. А потом, можно показать тем критикам утку в небе или того зайца, который летит по снегу, как стрела, выпущенная из лука. И предложить убить этих беззащитных животных. Боюсь он и представить себе  не сможет, как это можно было бы сделать. На ружье сильно уповать не приходится, бьет оно на расстояние от 30 до 50 метров, хорошее - максимум на 80. Ни один зверь, ни одна птица не подпустят вас и на триста. 
Наконец и классик (кажется Тургенев) высказался как - то в том смысле, что ежели вы охотник, то человек хороший. Как не верить классику?

Ком. Хоз.
Тем временем доработался я у Рейзмиха до увольнения. (Все получили кресты и медали а нам ни хрена не дали). Был я председатель месткома, то есть по закону увольнять нельзя; пришлось переизбирать меня на очередном собрании, а потом выживать – много горя хватил со мной начальник ПМК. Работал я одну зиму каменщиком, на строительстве кирпичных жилых домов.  Одно лето оператором  АБЗ. Это в порядке наказания за какие - то провинности, не помню уже за какие.
Работа каменщиком пошла было не плохо. Однако в горячке первых  моих рабочих дней на новом поприще умудрился я сложить кирпичную перегородку в доме без дверного проема. Ну, упустил такую мелочь. Пришлось разбирать и ложить по новой. После этого случая я разочаровался в новой для меня профессии.
Работа у оператора асфальтового завода ответственная. Чуть мух проловил - смесь вспыхнула огнем в мешалке или в кузове самосвала, беги туши пожар. Огнетушители срабатывают известно как: один из трех. Та же беда с битумом в приямке. Греется он капельницей, температура достигает 100 градусов и он часа два выпаривается. Но когда вся вода выпарится температура начинает быстро расти, выше 130 градусов допускать не следует, ибо при 150 эта дрянь самовоспламеняется; и забегали опять с огнетушителями. Битума в хранилище множина, территория, как положено пропитана соляркой; стоят, как следует быть, емкости с диз. топливом. Так что в случае чего ни одна пожарка не потушит.
  Сидишь за пультом на кнопках: набрал щебень 200 кг. -  высыпал в мешалку, набрал песок 300 кг - высыпал, набрал битум 38 кг – вылил. Высыпал замес в кузов самосвала, положил на стол спичку. Одновременно набираешь материалы на следующий замес.  Есть семь замесов, следующий самосвал подруливает. Работа нудная, требующая напряженного внимания: ошибаться в весах в количестве замесов нельзя. И так бузуешь весь день. Тут же толкется  и треплется с водителем самосвала помощник. Лучше шел бы на питатели.  Глядь транспортер встал, а значит щебень и песок не поступают; огонь же в барабане гудит с неослабевающей силой и то, что должно было нагреться до 130 градусов нагрелось уже до тыщи, и сейчас полыхнет пожар. Частые отказы ненадежной в то время автоматики. Весело в общем. Но отработал сезон неплохо, и Иван  Карлыць уже говорил, что мне это зачтется; и перевел опять в прорабы. Но уже чуял я знакомую скуку, и ждал невольно ветра перемен, и он подул …
Предложил мне Топчиев Василий Егорович работу в Ком. хозе. Я и пошел. При этом сразу был обманут: сватал меня Василий Егорович на должность прораба, а когда пришел я к нему оказалось, что должности такой в его штате нет а только должность мастера. Это он опсался, что не пойду к нему с понижением.
Работа в коммунальном хозяйстве имеет  свои особенности. Связано это в первую очередь с необходимостью поддержания жизнеобеспечения жилого фонда. (Тьфу ты пропасть! Это-ж надо так выражаться.) Короче говоря, малейшие аварии водопровода ли отопления ли мигом оборачиваются большим количеством звонков, разгневанных жителей, в Ком. хоз  и главе района. По тревоге поднимаются дежурные слесари и  техника.В выходной ли день, днем ли ночью -  авария ликвидируется как можно быстрее; водо и теплоснабжение восстанавливается. При этом обязательно мешает высокое начальство, считающее своим долгом припереться на аварию и давать ценные указания, ни чего не смысля в практической работе.
Занимались мы и строительством двухквартирных домиков, ремонтом жилья, котельных, теплотрасс и водопровода.
Ежегодно ездили недели на две на заготовку леса. Опять же пьянка, будь она неладна. Лес готовили в реликтовых ленточных борах: в Шарчино, Вылково, Усть-Мосихе и др. Там же и жили, когда и в бору ночевать приходилось. Пищу готовили сами. Валили лес, чистили, кряжевали по 6 метров, укладывали в штабеля. По окончанию зачищали деляну от порубочных остатков, жгли сучья. Это была ежегодная незабываемая эпопея. Заготавливали по 100-150 кубометров ежегодно. Лес нам был нужен для нашей пилорамы. Была у нас и своя столярка. Пиломатериалы шли на ремонт и строительство жилых домов и разные другие нужды. Столярные изделия шли в том числе и на продажу.
Дослужился я, как это ни странно,  до должности начальника МОКХ. Но шла «перестройка». Все стало разваливаться. Не было денег для расчетов за уголь, электроэнергию; нечем платить зар. плату, налоги. Однако котельные и водопровод должны - же были работать, кровь из носу. И работали.  Ком. хоз балансировал на грани банкротства. Дважды мы его фиктивно уничтожали и  на руинах создавали якобы новое предприятие. Это чтобы уйти от налогов. Правительство легко списывало долги африканским странам, у нас же пени превышали многократно сами налоги. Но ни кто и пальцем не шевельнул, чтобы списать хотя бы пени. Реформаторы вместо того чтобы поддержать коммуналку, сельское хозяйство,