себя учёный и приготовился к худшему. Но «коллега», тем временем, заговорил несколько мягче:
– По идее, я должен сейчас вас наказать за то, что вы сели в присутствии старшего без его разрешения, но отбросим условности. Профессор, у меня к вам есть несколько очень интересных для меня вопросов.
Он сел на стул напротив учёного, достал нечто из внутреннего кармана халата, и положив это на стол, спросил:
– Скажите мне, что это такое?
На столе лежала флэшка с двумя отчётами: оригиналом и тем, на который он был заменён. Сам не зная, почему, прежде, чем загрузить новый файл, профессор скопировал на накопитель его раннюю версию. В первый момент Максим Николаевич несказанно удивился вопросу, но на этот раз быстро сориентировался: «Видимо, в этом мире используются другие способы хранения и переноса данных, поэтому для них такая штука, конечно же, диковинка».
– Это запоминающее устройство – накопитель информации. Подключается к компьютеру или к другому устройству, позволяющему считать и записать данные. В обиходе называется флэшка. Название взято от способа хранения информации.
– Флэш-ка? – разделяя слоги переспросил собеседник. – Накопитель информации, говорите? И что на нём?
Учёный задумался ненадолго, а потом сказал:
– М-м-м, вы, вероятно, слышали мой рассказ о себе, записанный вашими э-э-э… сотрудниками?
– Вашу историю о создании коллапсана? Да, слышал.
– В таком случае, на этой флэшке и есть тот самый отчёт, которым я подменил его раннюю версию.
Посетитель надолго замолчал. Он сидел и отрешённо смотрел куда-то в стену. Пауза затянулась, и профессор хотел было уже задать вопрос, но побоялся, опасаясь, что это может быть запрещено нынешним этикетом и, не желая на практике познакомиться с предметом, носящим звучное и красивое название нейрохлыст, тоже молчал.
Посидев так ещё некоторое время и заставив пленника изрядно понервничать, гость неожиданно вежливым тоном попросил:
– А не могли бы вы подробнее рассказать мне о вашем мире? О том, который существовал до вашей отправки в прошлое?
Казалось бы, столько неожиданностей, встреченных Максимом Николаевичем за последние сутки, должны были лишить его способности удивляться, но этот вежливый тон после недвусмысленных угроз его поразил. Немного запнувшись, он переспросил:
– А что именно вы хотите услышать?
– Всё! Всё, что вы сможете вспомнить!
– Но это будет долго!
– А вы торопитесь на исполнение приговора?
– Нет, конечно нет, – поспешно ответил физик, немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал длинное повествование с истории древнего мира. Собеседник слушал долго, не перебивая, но когда рассказчик подошёл к новейшей истории России, сказал:
– Достаточно! Я хотел бы теперь побольше узнать об устройстве современного для вас общества в том мире, который вы оставили. Иерархия власти, экономические и социальные отношения, законы. Опишите бытовые особенности, досуг и жизненный уровень населения. А также прошу заострить внимание на таких проблемах: наличие малых и больших войн, уровень преступности и борьба с ней.
– Позвольте, но это может занять не один день!
– Что ж, тем лучше! Вас обязательно покормят и не один раз, если понадобится. Вам также дадут поспать. Но я обязательно должен услышать рассказ! И, кстати, информация, на которую я рассчитываю, является очень ценной, так что до тех пор, пока вы мне интересны, об исполнении приговора речь не идёт. Вас устраивает такой расклад?
– О, да! Более, чем,.. – поспешно ответил профессор и начал говорить.
***
Покупательская способность и потребительская корзина, пенсии и пособия, спрос, предложение и равновесная цена, двухуровневая система власти и полномочия президента в рассказе тесно переплелись с мораторием на смертную казнь и кривой производственных возможностей «Масло и пушки». Максим Николаевич говорил, а собеседник слушал, иногда перебивая и задавая уточняющие вопросы. Несколько раз приносили еду и «ассистент», в нарушение всех правил, ел вместе с арестованным, продолжая слушать. Затем профессору разрешили восемь часов поспать, с утра покормили, и беседа продолжилась. Наконец, коллега учёного по прошлой реальности сказал:
– Хорошо! Достаточно! Теперь я должен тщательно осмыслить всё, что услышал. Я оставлю вас на некоторое время, но у меня есть ещё одно дело. За ним я зайду позже.
И пленник остался один. Его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, по применённым к нему приёмам, а также по скорости и способу вынесению приговора он понял, что попал в деструктивное тоталитарное общество, и давая информацию слугам власти, он усиливает бесчеловечный режим, с другой – у него вдруг появилась надежда выжить. Она была ничем не обоснована и потому, возможно, напрасна, но она всё же была. Учёный сидел на кровати и пытался решить старую философскую загадку: что лучше – стать мёртвым героем, или остаться живой гнидой? При том, что его геройство осталось бы никому неизвестным, а в случае предательства жизнь ему никто не гарантировал. Пройдя через сотню таких «а с другой стороны…», Максим Николаевич вдруг увидел на стене изображение той же самой женской головы и услышал, не оставляющий никаких сомнений, голос:
– Профессор Максим Николаевич Озерский! Исполнение приговора назначено на завтра, на восемь часов утра! Способ исполнения – мгновенная блаженная смерть!
И так же, как и в прошлый раз, изображение тут же исчезло.
«Ну вот, собственно, и всё ясно! В живых меня не оставляют, следовательно, и рассказывать я больше ничего не буду. Надо же! Значит, за хорошее поведение я всё-таки заслужил безболезненный вариант? Ну хоть тут следователь не соврал! Или как там у них эта профессия называется?» – усмехнулся учёный, лёг на кровать и успокоился.
Так всегда бывает. Если есть у человека какая-то проблема и нет решения для неё, то мучается он, места себе не находит. Но как только решение или объяснение загадки найдено, человек, получив стабильное данное, тут же успокаивается, даже если это данное – висельник. К примеру, болен кто-то, и не знает: то ли вылечиться можно, то ли бельё готовить пора. И врачи ничего определённого не говорят, от ответов на прямые вопросы уходят. Такое состояние может довести больного до безумия. Но вот объявили: несколько месяцев осталось, и сразу спокойствие наступает.
Максим Николаевич Озерский, узнав о сроке исполнения приговора и приняв решение прекратить сотрудничество, лежал на своей кровати в полном умиротворении. Жить ему осталось менее суток, но теперь это его не волновало. Он мысленно перебирал эпизоды прожитого, стараясь вспоминать только моменты успехов и достижений и получалось, что вся его жизнь – сплошной триумф! Мысль о том, что созданием капсулы времени он открыл дорогу античеловеческому режиму, его не посетила. За этими размышлениями и застал учёного то ли его нынешний начальник, то ли бывший подчинённый.
Он влетел в камеру и, не заметив, что заключённый даже пальцем не пошевелил, чтобы подняться, обратился к нему:
– Вставайте, профессор! Вы срочно должны мне кое-что объяснить! У меня очень мало времени!
– Не буду я больше ничего объяснять! – не вставая с кровати дерзко ответил учёный. – Власть, которая запросто отправляет на смерть невиновного, даже не дав ему открыть рот в свою защиту – преступна! Я не буду сотрудничать с такой властью! Можете использовать нейрохлыст, отправлять меня на рудники на Тритоне, – я не скажу больше ни слова!
Гость сел на стул, и по-прежнему не замечая вопиющего нарушения субординации, после некоторой паузы заговорил:
– А если я скажу вам, что сообщая мне нужные данные, вы работаете против этой власти, а не на её усиление?
Физик внимательно посмотрел на него, приподнявшись на кровати, и ответил:
– Так вы заговорщик? – затем снова лёг и добавил: – Я вам не верю! После вашего ухода мне объявили срок и метод исполнения приговора! Меня казнят завтра утром!
Собеседник, немного помолчав, произнёс:
– Я знаю. И поверить вам придётся. Я ваша единственная надежда сейчас, если вы это всё ещё не поняли. Только сотрудничество со мной поможет вам избежать объявленного приговора и исправить колоссальную ошибку!
– Какую ещё ошибку?!
– Профессор, я всегда восхищался вами, как учёным, но при этом поражался вашей политической недалёкости! Неужели вы до сих пор не поняли, что именно вы были причиной уничтожения того замечательного мира, который вы мне описали? Я не знаю, как обстояли дела в вашей реальности, но здесь вы один из самых выдающихся умов имперской науки, однако при этом вам также свойственна поразительная недальновидность относительно способа применения ваших открытий на практике. Вы, конечно, не знаете, над чем работали здесь в последнее время?
– Откуда же мне это знать?
– Я вам скажу! Вы работали над эффектом антигравитации. Это очень сложная и невероятно интересная тема! Но за весь период исследований, вам так и не пришло в голову, что по итогам работ будет создана гравитационная пушка, способная уничтожать планеты! Я намекал вам, что не следует усердствовать в этой области, но вы просто отмахнулись! Мне стоило огромных трудов скрыть от руководства перспективы создания оружия! И вот теперь вы мне говорите, что не хотите работать на преступный режим? Да вы всю жизнь на него работали, и никакие угрызения совести вас никогда не мучали! А когда я, идя на невероятный риск, намекаю вам о моём подлинном роде занятий и предлагаю действительно помешать власти, вы как маленький ребёнок надуваете губки и твердите «Не верю»! Настоящий учёный должен брать полную ответственность за свои изобретения, а не прятаться за спасительной формулой: «Меня это не касается, я просто здесь работаю!»
Максим Николаевич, поднявшись и сев на кровати, смотрел на посетителя во все глаза. А собеседник, между тем, продолжал:
– Вы подробно описали мне ваш мир, и я полагаю, теперь пришла пора и вам познакомиться с реальностью, в которой оказались. Или, правильнее будет сказать, созданию которой, открыли дорогу. Слушайте внимательно! Может, тогда до вас, наконец, дойдёт, какую вы заварили кашу!
Профессор слушал, затаив дыхание от интереса и удивления, а Денис Эдуардович продолжал:
– Начну с того, что подразделение, в котором мы с вами работаем, называется «Департамент контроля». Это название ничего не скажет тому, кто не знает, о чём идёт речь. А речь идёт ни много ни мало о контроле над установленной реальностью. В нашем распоряжении капсула времени, и о её существовании знают лишь сотрудники, а это не более сотни человек на всю цивилизацию. Специальный отдел в Департаменте рассчитывает Необходимое Изменение, чтобы реальность приняла заданную форму. После вычисления исполнитель отправляется в прошлое и проводит это изменение: что-то вроде того, что сделали вы, подменив отчёт. Иногда это просто украденная или подкинутая записка, а иногда гибнет целый самолёт с пассажирами. Но чем меньше общественный резонанс, тем качественней считается работа. Однако самым интересным здесь является то, кто решает – какой должна быть окружающая действительность. Думаю, излишне пояснять: эти люди обладают абсолютной властью, и нужно быть очень наивным,
