будете вы.
– Спасибо, Максим Николаевич, – с большой благодарностью ответил молодой физик. – Я и вправду очень хотел бы участвовать в таком грандиозном проекте! Спасибо!
– Вот и хорошо! А теперь, слушайте внимательно! И запоминайте! На объяснения у меня всего десять минут, а сама отправка должна занять не более трёх минут. На большее не хватит мощности коллапсана, и тогда я в лучшем случае останусь в прошлом навсегда, в худшем – буду размазан по траку времени по молекулам.
Будущий помощник по грандиозному проекту слушал, затаив дыхание. Профессор включил коллапсан и управление шаром и подробно объяснил назначение каждой клавиши и рукоятки, завершив объяснение словами:
– Помните, вы должны повернуть ручку возврата в точном соответствии с сигналом хронометра. Ровно через три минуты после отправки. Этого достаточно, чтобы заменить отчёт.
– Но вы же должны будете занять точное место в пространстве в прошлом, чтобы вернуться! Как вы это сделаете? Ведь этого шара с креслом не было три дня назад?
– Был и он работал. Он стоит в этом месте уже две недели, но управление сроком и дальностью отправки было завершено только сегодня. Ну, что же, мой друг, времени совсем не осталось! Вы готовы?
– Да!
– Тогда я пошёл! Пожелайте мне удачи!
– Ни пуха ни пера!
– К чёрту! – ответил учёный, открыл дверь, вошёл в шар и закрыл за собой шлюз.
Молодой физик, увидев на мониторе, как его старший товарищ сел в кресло, запустил процесс гравитационного сжатия исходного материала. В момент образования сингулярности профессор исчез, словно растворился. Хронометр подал сигнал и начал отсчёт времени пребывания в прошлом…
***
Усевшись в кресло, профессор почувствовал лёгкий приступ паники. Захотелось вскочить, отпереть дверь и вылететь наружу, но в этот момент свет внутри шара померк, возникло мгновенное ощущение огромной перегрузки, тут же сменившееся восприятием нормальной силы тяжести. Свет горел ровно и безмятежно, и учёный понял: отправка в прошлое состоялась. «Так! Теперь аккуратно открыть капсулу, убедиться, что в операторской никого нет, быстро поменять отчёты и вернуться назад» – подумал Максим Николаевич и осторожно повернул колесо открывания шлюза.
В помещении никого не было, значит, время было рассчитано верно. Профессор подошёл к нужному компьютеру, включил его, вставил приготовленную флэшку в порт и начал перекачку данных. Через полторы минуты процесс был завершён, накопитель извлечён, компьютер выключен, и с ощущением щенячьего восторга от удачно проведённой операции, физик мгновенно юркнул назад в шар. Оставшаяся минута длилась целую вечность. Но снова погас свет, тут же загоревшись опять, и это означало победу: первое в истории человечества путешествие во времени завершилось успехом!
Однако профессор не спешил покинуть кресло. Чувство восторга сменилось приступом панического страха. Он смотрел на дверь и с ужасом видел: ни колеса, ни рукоятки, ни какого-либо иного прибора, открывающего выход наружу, в шаре не было. Форма и цвет кресла были другими, но главное – не было приборов, обеспечивающих связь с внешним миром. Возникло непреодолимое желание вскочить и забарабанить в дверь с криком – «Что это за глупые шутки???», но как только он встал с кресла, дверь распахнулась сама.
Максим Николаевич стоял на пороге выхода из капсулы и не верил своим глазам; операторская была пуста: ни столов, ни мониторов, ни компьютеров. Освещение, цвет и поверхность стен, пола и потолка были другими. И ни малейшего намёка на присутствие его коллеги!
Осторожно переступив порог, физик медленно, крадучись, направился к выходу из операторской, и с мыслью: «Что это, чёрт возьми, всё значит?» – открыл дверь.
Резкий удар чем-то твёрдым в область печени заставил профессора согнуться, глотая ртом воздух.
– Вот он, сукин сын – заговорщик! – успел услышать Максим Николаевич, прежде, чем отключиться от второго удара по затылку…
***
Небольшая серая комната с шершавыми на ощупь стенами и маленьким зарешёченным окошком под потолком оказывала очень угнетающее воздействие. Мебель, состоящая из одного стола и двух стульев, а также лампа, яркий свет от которой был направлен в лицо «посетителя», делали это место максимально некомфортным для того, кто имел несчастье попасть сюда. Если же вдобавок у человека за спиной были связаны руки, а лицо превращено в один кроваво-синий отпечаток, то можно было смело утверждать, что его будущее будет весьма и весьма печальным.
Именно такой вид имел один из сидящих на стуле, и надо было иметь недюжинную интуицию, чтобы узнать в нём совсем недавно преуспевающего учёного-физика, только что совершившего гигантский прорыв в области путешествий во времени.
– Ну, что же! Стало быть добровольно всё рассказать Максим Николаевич не желает! – раздался откуда-то из-за спины учёного неприятный гнусавый голос. – Напрасно, напрасно, профессор! Так или иначе, но мы всё равно получим от вас то, что нам нужно, однако, чем дольше вы будете упорствовать, тем вреднее это окажется для вашего здоровья!
Человек со связанными руками не отвечал. Вероятнее всего, шок от первой стадии конвейера настолько ошеломил его, что слова просто не доходили до сознания. А «голос», между тем, продолжал:
– Я не понимаю, какого чёрта вы полезли в капсулу времени? Я подробно изучил ваше личное дело и не верю, что вы таким способом стремились сместить генеральную династию. И о ловушках на траке времени по роду своих занятий вы обязаны были знать. Нет, статья 544 «Высочайшего свода законов», конечно, однозначно предписывает смертный приговор, но ведь исполнить его можно по-разному! Можно «отойти» быстро и безболезненно, а можно долго отмучившись, во время опытов на благо имперской науки! Или ещё хуже – на рудниках на Тритоне! То, что непосредственные добытчики сырья для антиматерии оттуда не возвращаются, вам, конечно, известно, но вот как они умирают? Этого вам даже в вашем нынешнем положении лучше не знать!
Профессор ошарашенно поднял голову и, не веря своим ушам, во все глаза смотрел на говорящего. «Генеральная династия?! Ловушки на траке времени?! Рудники на Тритоне – спутнике Нептуна?! Сырьё для антиматерии?! Я ведь отправился в прошлое всего за три дня до настоящего времени, как за такой короткий срок могло произойти столько изменений?! Боже мой, куда я попал?! Может, произошла ошибка и теперь я в будущем? Но он изучал моё личное дело, значит, он меня знает, и, следовательно, я в настоящем! Получается, подмена отчёта вызвала такие грандиозные перемены! Как?!» – мелькнула мысль в голове учёного, в глазах от этой невероятной информации потемнело, и профессор со стоном свалился со стула, потеряв сознание.
Человек, проводящий допрос, раздосадованно махнул рукой и бросил коротко:
– Уберите! И подготовьте его к суду! Этот материал отработан!
Двое охранников не особенно церемонясь вытащили из комнаты бессознательное тело.
***
Примерно через четыре часа арестованного втолкнули в большой светлый зал. Мебели в нём не было. Со стены, по-видимому являвшейся экраном, на профессора равнодушно смотрела женская голова. Она открыла рот, и из невидимых глазу динамиков полилась речь:
– Именем Генеральной династии Окуневских третьего геральдического древа, 2695 заседание прокураторского суда по упрощённой форме объявляется открытым! Профессор Максим Николаевич Озерский, это вы?
– Да, это я, – слегка растерянно ответил пленник.
– Вы обвиняетесь в попытке свержения династии в состоянии умопомешательства с использованием капсулы времени. Вы узнаёте свой голос?
Из динамиков послышался рассказ профессора о создании коллапсана, капсулы времени, закрытии проекта и подмене отчёта. Кем и когда была сделана запись – учёный не знал. «Скорее всего, было применено нечто, вроде «сыворотки правды», – так он решил, поскольку голос звучал ровно и совершенно без эмоций, что было маловероятно для человека, вспоминающего прошлое в сознательном состоянии. По окончании повествования изображение головы повторило вопрос:
– Это ваш голос?
– Да, мой, – ответил физик.
– Является ли правдой то, о чём вы говорите на этой записи?
– Да, но я не помню, когда и кому это рассказывал.
– Это не имеет значения. Вы признаётесь виновным в попытке свержения Генеральной династии, и в соответствии со статьёй 544 «Высочайшего свода законов» приговариваетесь к смертной казни. Срок и метод исполнения приговора будет объявлен позднее.
– Подождите! Как это, к смертной казни?! Вы даже не дадите мне ничего сказать в свою защиту…?
Однако реплика профессора прозвучала в пустоту. Изображения на экране не было. Учёный стоял один посреди совершенно пустого зала.
***
Комната без окон размером примерно два на три метра с кроватью, санузлом, столом и стулом, куда привели Максима Николаевича, по-видимому, была камерой смертников. Злосчастный физик сел на кровать и обхватил голову руками. Нет, его мысль в этот момент не работала лихорадочно в поисках невероятных путей спасения. Он понимал, что обречён, поэтому пытался разгадать совсем другую загадку. Его ужасно интересовал вопрос: как за какие-то три дня мир, который он оставил, мог измениться до полной неузнаваемости? В фантастическом рассказе, прочитанном им давно в детстве, раздавленная во время путешествия в прошлое бабочка привела к изменению политического строя в настоящем времени, но даже в выдуманном мире между событием и следствием прошло шестьдесят миллионов лет, и всего-то – другой президент! А тут – три дня, и совершенно иной мир! Конечно же, подозрения о непредсказуемых изменениях у профессора были, и потому этот момент он весьма тщательно просчитал. Однако из вычислений выходило, что трое суток – слишком маленький срок для возникновения каких-то непредвиденных обстоятельств, а теперь получалось, что это был просчёт, и просчёт фатальный! Но где? Где закралась ошибка?
Если бы умственную работу можно было измерить калориями, то потраченным на размышления их количеством можно было бы вскипятить не один чайник. Профессор мысленно перебрал все свои вычисления, но изъян в них так и не обнаружился. Наконец, он бросил это занятие и задумался над тем, что его теперь ждёт. Но долго размышлять ему не пришлось. Дверь отворилась и в камеру вошёл человек, при виде которого учёный почувствовал прилив радости и надежды.
– Денис Эдуардович?! Здравствуйте, здравствуйте, дорогой мой! Наконец-то хоть какое-то знакомое лицо! Слушайте, мне о стольком нужно вас спросить! – воодушевлённо вскочил Максим Николаевич с кровати и с открытой для рукопожатия рукой бросился навстречу гостю.
Однако на лице его «ассистента» застыла ледяная маска, он отшатнулся и высокомерно спросил:
– И именно поэтому вы забыли о субординации? Мне напомнить вам, как следует обращаться к старшим по должности? Или сразу использовать нейрохлыст для вразумления?
Протянутая рука профессора так и осталась висеть в воздухе. Измученного пленника словно обдали ледяным душем. Он сел на кровать и замолчал. «Ну, да! Если уж так изменился мир, то я мог бы догадаться, что и с сознанием всех моих знакомых произойдут не меньшие перемены» – горько отметил про
