Незапланированное путешествие

она судорожно пыталась вспомнить.  «Я читала… - думала она, - читала….»  Все было как в тумане. «Я читала….  И потом почему-то встала и быстро пошла в тамбур»  На душе стало очень неприятно.  Какая-то гигантская волна поднималась изнутри. «Зачем же я туда пошла?»  Ответа на этот вопрос она никак не могла найти. Войдя в купе, Эля вновь увидела книгу, раскрытую и перевернутую обложкою вверх.
- Я бросила книгу, потому что сильно занервничала – вдруг догадалась Эля. – Что же такое я прочитала?!
  Она быстро схватила книгу и, пробежав глазами по открытым страницам, еще раз повторила вслух:
- Других потрясает пространство вечности, им страшно исчезнуть навсегда, на веки вечные…
  И тут будто прорвало плотину.
  Эля вспомнила, как ее на каталке везли по коридорам больницы. Был отвратительный запах крови, а в глазах мелькали лампы дневного света. Было холодно и больно. Её привезли в какое-то помещение.
- В сознании? – услышала она чей-то голос
- Да. Как себя чувствуете? – прямо над собой она увидела озабоченное лицо пожилого мужчины.
- Больно – с усилием сказала Эля.
- Сейчас вас повезут в операционную. Больно не будет – вам сделают наркоз, ничего не будете чувствовать. – Мужчина почти кричал, от чего Эле становилось не по себе и хотелось спрятаться.
  Уже обращаясь к кому-то другому, мужчина очень уверенно и громко отдавал плохо понятные распоряжения и требовал как можно скорее позвать какого-то Владимира Федоровича.  Из всего, что он говорил, Эля уловила только одно - «женщина после аварии тяжелая» и поняла, что речь идет о ней.  Она вспомнила Маринку. Как она утром стояла у двери, как всегда угрюмо кивая головой в такт словам матери.  Эля представила, как Марине скажут, что мама попала в аварию.  В душе что-то заныло и заскрежетало. Она смотрела в огромные голубые испуганные Маринкины глаза, и ей так хотелось, чтобы все это оказалось только сном.
- Аллергия есть?! – снова почти прокричал ей в ухо тот же самый мужчина.
- Да – каким-то чужим голосом ответила Эля.
- На что именно аллергия?
- Во время аборта у меня был шок на обезболивающее.
- На какое именно обезболивающее?
- Я не знаю.
  Эля оторвалась от своих мыслей и увидела, что в помещении два врача. После ее слов они тревожно переглянулись.
- В операционную. – Сказал один из них.
  Второй подошел, внимательно посмотрел на нее.  У него была аккуратная седая борода и большие, полные жизни серые глаза. Эле даже показалось, что он улыбается.
- Я анестезиолог,- мягко скал он, - не бойтесь, если вдруг что – я буду рядом.
  И Эля поняла, что это «если вдруг что» вполне может случиться.  Она вдруг отчетливо поняла, что МОЖЕТ УМЕРЕТЬ.  Как мозаика сложились в ее голове отдельные детали: ее плохое самочувствие дома, авария, запах крови, боль, тревожные взгляды врачей, фраза «женщина после аварии тяжелая», ее аллергия, проявляющаяся редко, но тяжело, внимательный взгляд анестезиолога и его фраза «если вдруг что», суета медсестер, торопливо снимающих с нее одежду, и сумасшедшая слабость, невозможность пошевелить ни рукой, ни ногой, немощность,  полная беспомощность.
 Она представила себе людей, с которыми должна была встретиться сегодня и которые  не дождутся ее - возможно никогда.  Она представила, как они будут звонить ей на мобильный и как в ответ услышат сухое и ничего не объясняющее «Номер, который вы набираете, не доступен в данный момент». Она представила своего терапевта. который по ее просьбе пришел на работу на полчаса раньше и тоже так и не дождался ее. Она вспомнила Сережу, который утром в прихожей спрашивал, заедет ли она к врачу. И вспомнила, как пообещала Маринке помочь ей вечером написать сочинение.  Только сейчас вдруг вспомнила она, что оставила дома папку с документами. И отчетливо поняла – она больше не может управлять всем этим. Все это больше уже не имеет никакого значения. Потому что осталось ТАМ. Весь мир будто оказался за стеклянной звуконепроницаемой стеной.
  А ЗДЕСЬ она была абсолютно одна. И эти больничные стены, и эти чужие люди вокруг – возможно последние, что она видит, и это последнее, что видит её.
 «Я могу умереть» - мысль эта стала практически осязаема, она оглушала и росла, как гигантская птица, закрывая собой все, что было вокруг.
   Перед Элей вдруг распахнулась огромная необозримая бездна, имя которой Вечность.  Она стояла на самом краю и смотрела прямо туда – в пустоту, в безмолвие. А все, что было в ее жизни осталось за спиной и в сравнение с этой гигантской пропастью казалось таким мелким и бессмысленным.
  Эля почувствовала, как замерло в оцепенении ее сердце. Только сейчас, когда сердце почти перестало биться, стало ясно, что до этого оно лихорадочно стучало.
  Вокруг продолжали суетиться медсестры, ставили какие-то уколы, капельницы, но Эля больше не слышала их. Она слышала только тишину, которая неумолимо надвигалась на нее, и в этой тишине медленно и гулко, будто кто-то до предела уменьшил скорость аудиозаписи, грохотало ее сердце.
  Даже боль отступила назад. Туда, где жизнь еще теплилась.  Хотелось закричать. Но ужас так сдавил грудь, что трудно было дышать.  Где-то далеко позади остались обиды, разочарования, надежды. Одним огромным усилием воли закинула она их на самое дно своей души, ведь перед лицом предстоящей опасности они были так малы и ничтожны. Они были просто бессмысленны перед лицом того, что могло случиться.
   Стараясь больше не оглядываться назад, Эля будто впала в глубокое оцепление, пелена тяжелого спокойствия плотно заволокла её сердце.
  Она мысленно попрощалась со своей жизнью.
  Попрощалась с дочкой, с родителями, с друзьями, с коллегами. Попрощалась с планами на будущее, мечтами и идеями, со всеми предметами, которыми пользовалась я каждый день и которые казались всегда такими необходимыми. Со всем, что было дорого ей, и что просто окружало её – со всем этим она попрощалась.
  Все это теперь осталось ТАМ.  Там – где била ключом жизнь, трудная или легкая, плохая или хорошая – не важно. Важно, что это она – жизнь - и была. А Эля теперь стояла на самом краю пропасти и смотрела прямо в лицо своей СМЕРТИ.
  С неё сняли одежду, кольца, серьги и даже маленький крестик и иконку Спасителя. Её укрыли белой простыней, и она стала просто ТЕЛОМ.  Никто больше ни о чем её не спрашивал, и её чувства никому больше не были нужны.
  Её катили по холодным коридорам, и для неё это была дорога к смерти.  Никому больше не нужна была её красота и её душа.
  Она помолилась Богу за себя и за дочь и мысленно сказала:
  «Готова».
  Буквально впившись взглядом в бело-розовые облака, проносившиеся за окном ее купе, Эля почувствовала, как где-то в области глаз стало очень горячо и мокро. И тут же по ее щекам покатились горячие слезы.   «Я плачу. - Подумала она. – Господи! Ведь я, действительно, была готова к тому, чтобы больше не проснуться!»
«Я БЫЛА ГОТОВА К ТОМУ, ЧТОБЫ БОЛЬШЕ НЕ ПРОСНУТЬСЯ»
« Но я проснулась. Я вернулась в этот мир. Я родилась заново»
  Все чувства, которые были так долго спрятаны под замком в самой глубине ее сердца, разом вырвались наружу. Беззвучно рыдая, снова и снова прокручивала Эля в голове все то, что произошло с ней в последние месяцы.  Каким понятным стало теперь ее бесчувственное оцепление! Ну конечно! Она сама упрятала все свои чувства в неведомые глубины своей души, чтобы спокойной и умиротворенной встретить свою смерть.
  «Но почему я забыла об этом?» - думала Эля – почему  моя память сыграла со мной такую шутку? Не затем ли, что моему организму нужно было просто выжить. Физически выжить. Любой ценой. А эти мысли, страхи и переживания отняли бы у меня все силы?»
  Эля вспомнила больницу и вспомнила, сколько она там видела таких людей – людей без чувств и эмоций, людей живущих только физическими ощущениями, людей, которым нужно просто выжить. Сначала выжить. А уже потом, если все получиться, жить.
  Когда ее слезы высохли, все вдруг встало на свои места. Все сошлось. Будто ключ подошел к замку, закрывающему дверцу в другую - новую жизнь.
  И Эля поняла, что посмотрев в глаза собственной смерти, она смогла иначе увидеть свою жизнь. И теперь просто не может жить как раньше. Теперь ей нужно от жизни совсем другое. Судьба, действительно, дала ей второй шанс. И каждая минута наполнилась смыслом. Не зря шептал ей внутренний голос: «Просто живи. Просто дыши. Просто наслаждайся. Никаких прогнозов. Сегодня. Сейчас. Здесь»

  На вокзале к великому удивлению Эли ее встречала Маринка. Она не пошла в школу и выпросила у отца разрешение приехать на вокзал вместе с водителем, которого Сергей отправил за женой.
  Шел густой пушистый снег. На заднем сидении служебной машины было тепло и уютно. Эля не спускала с Маринки глаз. Ей безумно нравилось, как дочь   смущенно морщила лоб и что-то рассказывала про школьные дела. В какой-то момент Эля заметила, как взгляд Маринки зацепился за вывеску их любимого кафе – когда-то давно они часто заходили сюда по выходным. Едва научившись читать, Марина важно смотрела в меню и всегда заказывала одну и ту же пиццу и молочный коктейль, а Эля заказывала ирландский кофе.  Им никогда не бывало скучно. Они дурачились и шутили… Но как это было давно…
- Остановите машину. – Сказала Эля водителю. Тот послушно притормозил. – Вечером завезете мой чемодан домой. А  мы сами доберемся.
- Пойдем -  сказала она Марине.
  Они зашли в то самое кафе. За это время там почти ничего не изменилось.
- Ну что? Пиццу и коктейль?
- Мама – удивленно спросила Марина, - разве тебе не надо на работу?
- Ну, конечно надо, - легко ответила Эля. – Но еще больше мне надо побыть с моим любимым котенком. Я ужасно соскучилась по тебе.
  Марина смущенно улыбнулась и как тогда, несколько лет назад,  начала внимательно изучать меню. А Эля с улыбкой смотрела на нее, и в голове вертелось только одно слово:
СЧАСТЬЕ.