Гром небесный!

дождя. Он опрокинулся стеной и толстыми, прозрачными струями, словно тропический ливень, занавесил собою всё пространство. Сделалось темно. И без того вечерние сумерки, превратились враз в густую, бурлящую неистовыми шумами ночь.
- Одиннадцатый час и ливень, куда же ты пойдешь? Звони своим, скажи, что останешься у меня до утра. Здесь хоть и близко, только через два двора, но по такому дождю, промокнешь в два счёта. Вот удовольствие! – сказав это, 
Света закусила печеньем ароматный чай.
- Ладно, сейчас звякну!
  Я подняла трубку городского телефона и набрала номер в маминой квартире на Терешковой. Её подняли не сразу, гудков через семь. Мама на том конце провода сообщила, что Генрих с собакой пошли меня встречать.
- Вот это номер!  Зонтик, хоть, взяли?
- Не знаю, сейчас дождик их прогнал, наверное вернуться.
  Мы ещё долго сидели со Светкой за столом, вспоминали, рассматривали фотографии, обсуждали прочитанные книги, просмотренные новые фильмы и везде, нам казалось, были изъяны. Толи наше старое, доброе, советское кино! Такие родные и милые лица наших любимых актёров!
- Вот уйдут все последние, талантливые старички! С кем же наше кино останется? – огорчилась Света.
- Не думай о плохом. Они все будут жить по сто и больше лет. И вообще, они бессмертны.
- Эх, если бы это было так!
  Нашу мирную беседу прервал звонок в дверь. Уже, выйдя в коридор, я услышала на лестнице за дверью знакомое поскуливание.
- Светка, это они идут! Нашли нас.
  Рожкова щёлкнула замком и распахнула дверь.
  На пороге весь мокрый до нитки, стоял муж, а рядом у ног сидел Дэни, тоже мокрый со скрученной шерстью над глазами, от чего его взгляд казался сейчас строгим и суровым. Я рассмеялась.
  Генрих вошёл в коридор. С его плаща текло, волосы были, как после душа, с них за ворот капала вода. Понятно, что зонта не было. Светка всплеснула руками.
- Давай, быстрей снимай всё мокрое! Я сейчас включу обогреватель батарею. Она большая, всё высохнет. И ты посидишь в тепле, просохнешь. Ну, надо же! Что ж пошёл то, звонка не дождавшись?
- Уже поздно, надо было встретить.
- Ну, никак не можешь без любимой жены, ну, никак!
  Светка увела мужа в ванную, включила тёплую воду, дала мягкое махровое полотенце, а сама быстренько стала в большой комнате налаживать обогреватель.
- Дэни, иди сюда! – позвала она, и пёс робко покинул коридор, где скромненько примостился в уголке, прижавшись к шкафу с одеждой.
  Как только собака переступила порог большой комнаты, кошка Крыся вся вытянулась и подскочила, чуть ли не до потолка. Она быстро запрыгнула на диван, выгнула спину и злобно зашипела, отпугивая врага. Дэни в ответ на это сел возле стола и почесал ухо. Много, мол, вас таких-то видел, на своем веку. К, тому же, дома их целый колхоз. До сих пор живут подобранные с зимы, найденные тут неподалёку, котята, уже подросшие кошки, со своим характером и привычками.
  В комнату вошла Светка и внесла целую миску мятых котлет. Она поставила это лакомство перед Дэни и скрестила руки на груди с удовольствием глядя, как наш пёс стал уплетать это угощение.
- Молодцы, что всё кушать приучили. А то на сухих кормах, да на пакетиках далеко не уедешь. Тут тебе и аллергия и болезни. Вот и наша кися Крыся любит манную кашу, жидкую на молоке. Кушай, лапушка, кушай!
  Крыся, глядя на добродушный вид хозяйки, успокоилась. Это была большая кошка, трёхцветная, с мягкой блестящей шерсткой. Её подарила Лерке соседка с верхнего этажа. Кошка жила в этой квартире уже три года, редко выходила гулять и ни разу ещё не имела потомства.
  Генрих привёл себя в порядок и вошёл к нам в комнату. Светка дала ему мягкие шлепанцы и усадила в кресло рядом с горячей батареей.
  Молния продолжала сверкать, озаряя оконные косяки голубым, ярким светом, а гроза продолжала рушиться из тёмных облаков.
- Облава, настоящая! – посмотрев в окно, сказала Рожкова.
  Она поплотнее задернула штору и села к столу.
- Ну, супруг, давай подсаживайся ближе! Чайник ещё не остыл. Попей горяченького.
  Но Генриха к креслу, как приклеили. Видно было, что он дрожит.
- Ну, совсем замёрз!
  Я встала, налила в большую кружку горячего чая и подала её мужу. Он быстро обхватил её руками, согреваясь, долго держал и грел об неё ладони.
- Там сильный ветер, и холодный к тому же, - наконец-то, он вымолвил, хоть одну фразу.
- Оставайтесь ребята, оба у меня. И не скучно будет, и не страшно, а то я, признаться, без Лерки одна и ночевать-то боюсь.
  Мы переглянулись.
- Останемся! – решила я.
  Светка от радости потёрла руки и выскочила в кухню.

  Ночь была очень беспокойной, мало того, что за окном беспрерывно сверкало и гремело, так ещё на соседском балконе сверху, отвалилась створка застеклённого проёма и рухнула вниз. Дэни вскочил и залаял, шум битого стекла, тут же заглушил голос ливня.
- Вот это, да! – отозвалась Светка со своей кровати. – Теперь там открыт балкон и его зальёт водой. Соседи-то на даче. Ветер косой прямо туда брызжет.
  Я тоже приподнялась на локте. Нам с Генрихом хозяйка постелила на широком раздвижном диване рядом со столом. Стена была завешана большим ковром до потолка, на котором висели россыпью значки и медали. Было тепло и уютно. Муж согрелся от чая, окунулся в мягкую подушку и быстро заснул. А я не могла. Лежала и размышляла о жизни, о Светкиных родителях, о многом другом.
- Свет, ты мне так свой сон и не рассказала, - окликнула я подругу.
- Сон-то? О, это ещё – то было! Хотя, на самом деле, ничего в нём такого и не происходило. Но приснился он мне в тот момент, когда родителей уже не было в живых, а мы об этом ничего не знали. Они уехали 25 мая рано утром. 26 вечером были на Кубани, остановились у родственников. Потом через день выехали на Кавказ. Путёвки у них были с 29 числа, а 28 в 11.10., они уже туда подъезжали, к месту отдыха. Им нужно было через перевал проехать и машина стала подниматься по горному серпантину. Потом, как Лерка рассказывала, на одном из поворотов отец притормозил и машина, почему-то, встала. Завести он её не мог, но вдруг она поехала задним ходом всё быстрее и быстрее под уклон, а тормоза не сработали. Папа открыл дверцу, но выпрыгнуть не успел, «Москвич» рухнул вниз в ущелье с высоты двадцати метров. Это считается не очень глубоко. В тех местах есть обрывы и покруче. В тот момент, когда падали, машину ударило о скалу, что была выше и ближе к дороге, сильно тряхнуло и сестру выбросило через открывшуюся от толчка дверь, она скатилась вниз, повредилась вся, но осталась жива. Лерка сидела позади отца, рядом с дядей Толей. А больше никто выбраться не смог. Машина покатилась вниз и разбилась. Отец, мама и дядя Толя, погибли на месте. Сестра потеряла сознание. Не помнит ничего, как скорая её увозила, и как родителей снизу достали. Очнулась под вечер и сразу перед глазами встал этот ужас последних минут её памяти. Потом, говорит, много ночей спать не могла. Крики из машины не давали. Ей тогда не сразу про родителей сказали, нервы её берегли.
  А я, 28 числа сдавала экзамен по алгебре. Ничего не чувствовала, как раз в 11 часов нас повели в класс с последней экзаменующейся группой. Домой пришла в хорошем настроении, четверка у меня вышла. Но потом, почему-то, вдруг резко меня сморило. Плюхнулась на постель и сразу провалилась в сон. Сперва, всё так темно было и тихо, а потом, никогда этого не забуду, снится наш двор весь заполненный водой. Я по щиколотку иду по ней в сторону катка, потом вышла к белому шестнадцатому дому, что за яслями. Мама в нём жила в девичестве, в первом подъезде на первом этаже, окна во двор выходили. Стою и смотрю, зачем-то, на её бывшие окна. И тут она выходит во двор, в халате, косынке, фартуком подвязана и в сапогах резиновых. И там кругом вода. Весь дом и двор в воде утонул. Смотрю, она бельё вешает под своим окном на бельевые столбы. У подъезда стоит лодка и в ней отец с дядей Толей сидят, на меня не смотрят, как будто и нет меня вовсе. Толкнули её и поплыли куда-то, в сторону 18 дома. Я крикнула: «Мам, я к вам домой хочу. Тут мокро.» она посмотрела на меня, развесила бельё и уходит в подъезд. Остановилась у дверей, обернулась и говорит, что домой меня к себе не пустит. Мне так обидно вдруг стало! Я же домой хочу, к ним, а они, вот так со мной… А она и говорит потом, что мы с Леркой в другом доме жить будем и ушла. Мне так грустно стало! Я повернулась и пошла назад, к дому. Иду, а тут уже нет воды и дорожка узкая по полянке идёт, а с двух сторон цветов полно, и жёлтых, и белых. Красиво и солнце светит. Так до дома своего и добежала по этой дорожке и проснулась. Надо же, подумалось мне, к чему бы это? Сон очень яркий был, таких я и не помню, чтобы до этого снились. Вечером мы ждали от родителей звонка из пансионата. Брат отца, дядя Толя, очень пунктуальный был. Но не дождались. Лишь к вечеру следующего дня нам позвонили с папиной работы и сообщили про Лерку и про аварию на дороге. О том, что они погибли, сказали на следующее утро, когда из воинской части к нам домой приехали… Валерия вот, с тех пор, не в себе. Учёбу в Лестехе она бросила, и не могла сосредоточится ни на чем другом. Долго лечилась. Не могла нигде работать, пока мамина сестра, воспитательница, её к себе в садик нянечкой не устроила. Учиться она уже не смогла больше, так нянечкой и работает в ночной группе.
- Да, печально и ужасно. Свет, это значит, в тот самый момент, они тебе и приснились?
- Погибли они в 11.10. Свидетели показали на это время. Там автобус местный в горы, как раз поднимался. Его шофёр и связался с автобазой насчет аварии, таксисты какие-то, тоже ехали позади, но на приличном расстоянии. И они это же время показали. А сон снился примерно, часа в два по полудни. Их уже не было.
- Вот и думай потом, что там ничего нет.
- Есть, чего-то, - она поправила одеяло, глянула в коридор и тревожно встрепенулась.
- Ты чего?
- Не знаю. Тревога, какая-то. Собака спит?
- Да, вот она, у нас в ногах.
  Дэни спал кверху пузом и посапывал во сне. Светка продолжала прислушиваться к шорохам и стукам.
- Спи, это дождь за окном стучит, - успокаивала я.
- Да-да! – она уже было легла, но тут же вскочила снова. – Всполохи, какие-то странные, не замечаешь?
- Так, гроза ещё не прошла…
- Нет, не гроза это. Оранжевым на верху светит. Неужто молния балкон у соседей подпалила? Он же теперь открытый, а там у них много хлама.
  Я встала с дивана и пригляделась к окну. Да, действительно, всполохи были странного цвета и спускались всё ниже по стволу деревьев. Точно, это не гроза.
- Генрих, просыпайся, - толкнула я мужа, -  кажется, горим!

  Пламя очень быстро охватило соседний балкон и перекинулось на наш и выше. С пятого этажа уже бежали вниз по лестнице соседи. Забарабанили в нашу дверь.
- Выходите! – кричали голоса по всему подъезду. – Пожар!
  Кажется в эту ночь, 01 набирал весь дом. Пожарные приехали быстро, через 7 минут после вызова. Пламя сбить со своего балкона мы не пытались, языки сверху сильно опалили стёкла и деревянные перегородки с перекладинами. Светкин балкон почернел и обуглился. Мы все выскочили на улицу. Молния сверкала, но дождь почти прошёл.
  Огонь тушили два пожарных расчёта. Потом они залезли на сгоревший балкон четвертого этажа и долго ещё проливали его водой. Когда всё было кончено, стали сбрасывать оттуда всякий хлам и обугленные куски деревяшек, балконных