Что случилось?
— У меня умер дядя, — сквозь слезы проговорил Мануэль.
— Соболезную... Не плачьте, у вас такое красивое лицо...
Эх, если бы он знал, что это были крокодиловы слезы!
Внезапно Мануэль перестал плакать и высвободился из объятий Вила. Лицо исказилось злорадной усмешкой. Начал просыпаться второй.
Ласково проведя по черным волосам Вила рукой и поцеловав его в лоб, Мануэль пошел в другую комнату. Вил почувствовал себя неловко, его трясло от страха и волнения. Эти внезапные объятия такого любимого для него человека повергли его в шок.
Напевая какую-то старую пиратскую песенку, Мануэль открыл сейф и достал оттуда длинный нож. Заботливо протерев лезвие ножа носовым платком, смоченным спиртом, Мануэль аккуратно засунул нож в рукав. Это был его ритуальный нож, которым он убил десять своих жертв.
Вил был в смятении. Ему было страшно и стыдно, что учитель, возможно, знает о его чувствах. Он накрутил себе такое кино, что сбежал вниз по лестнице, кинувшись на улицу и оставив за собою открытую дверь.
— Вильям, постой! — закричал Мануэль, погнавшись за ним, но мальчика уже и след простыл.
Раздраженно откинув в сторону нож, заломив руки, другой в гневе и бешенстве закричал, между тем, как школьный учитель лишь облегченно улыбнулся.
Второе, ненасытное Я не давало покоя. Мануэль сходил с ума. В первый раз его жертве удалось ускользнуть! Значит, он не идеальный маньяк. Значит, мистер Бил снова возмется за свое дело, раз не удалось уничтожить его. Снова пережить ту чудовищную ночь в темной комнате, наедине с похотливой мерзкой пьяной свиньей... Этого Мануэль допустить не мог, никак не мог.
Жертва должна умереть. Выхода нет. С другой стороны, сердце его обливалось кровью при одной мысли о том, что придется всадить нож в такое прекрасное юное тело.
Мануэль терзался, как никогда. Но второй, как всегда, одержал над ним верх.
Ночь в темной комнате не забыта. Жертва должна умереть.
Маньяк:
— И почему ты убежал?
Бил:
— Не знаю... Я испугался. Он был так близко. Я чуть не умер...
"Вот последнее точно", — подумал Мануэль.
Маньяк:
— Это тебя смутило?
Бил:
— Да. А вдруг он все знает?
Маньяк:
— А вдруг он тоже любит тебя так же, как и ты его?
Бил:
— Это невозможно(((
Маньяк:
— Кто дал тебе право решать за другого человека? Говорю же тебе, что он любит тебя. Точно любит.
Бил:
— Что за абсурд! Ты-то откуда знаешь?
Маньяк:
— Потому что я и есть твой учитель!
Бил:
) Оч смешно!
Маньяк:
— А ты вспомни, как я обнял тебя нежно и со слезами? Это я плакал от любви к тебе. Как я погладил тогда твои волосы, как поцеловал тебя в голову, помнишь?
Бил:
— Откуда знаешь...
Маньяк:
— Вильям, прекрати, мой мальчик! Это же я, Мануэль, твой учитель языка и литературы...
Бил:
— Бог мой... Учитель?! Так это все время я обращался с вами?! Господи, как же стыдно...
Маньяк:
— Не нужно стыдится своих чувств, мой милый, ибо твои чувства взаимны...
Бил:
— О, мистер Бин...
Маньяк:
— Ну неужели я такой старый? Восемь лет разницы, всего-то! Называй меня Мануэль, и давай перейдем на ты, я настаиваю.
Бил:
— О... я, наверное, сплю. Или это нелепый розыгрыш?
Маньяк:
— Я полюбил тебя, клянусь небом, узнав твою чистую душу и преданную любовь ко мне. Я, никогда не любивший, пишу тебе, в свою очередь, свое искреннее признание...
Бил:
— О... я больше не приду в школу... я перейду в другую... Я не смогу смотреть вам в глаза, мне так стыдно...
Маньяк:
— Любимый, не говори глупостей, ты же мой лучший ученик... Жду тебя завтра на уроке. И помни: ты нужен мне.
Мануэль был рассеян и опытный глаз смог бы заметить, что он думает вовсе не об уроке. Безразлично дав ученикам задание конспектировать в тетрадь статью о романе Стендаля "Красное и черное", учитель, не отрываясь, следил за Вилом. Тот не смел поднять на него глаза, делая вид, что занимается писаниной. Мануэлю захотелось просто подойти и поцеловать его на виду у всего класса, но, разумеется, он пришпорил свои желания.
Один раз Вил все же посмел взглянуть на своего учителя с поклонением и обожанием, но тут же снова опустил глаза в тетрадь.
Нервно, Мануэль ждал окончания урока. Впервые в жизни учителю было на него наплевать.
Дав ученикам какое-то задание совершенно не по теме, Мануэль незаметно взял проходящего мимо Вила за руку и шепнул ему:
— Останься, прошу тебя...
Все покинули класс. Вил стоял возле школьной доски, потупив взгляд.
Дождавшись, пока все выйдут, Мануэль подошел к нему.
— Ну посмотри же на меня, мой любимый мальчик, ты сводишь меня с ума...
Не веря своим ушам, Вил машинально поднял на учителя свои красивые глаза. Внезапно Мануэль подошёл ближе, заключил парня в объятия и страстно припал к его губам, жадно целуя их. Вил лихорадочно пытался отвечать на его умопомрачительные поцелуи. Это было что-то невообразимое, из ряда вон выходящее, как полет на звезду.
Вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась директриса.
— Мистер Бин...
На нее посмотрели и Мануэль, и Вил, оторвавшись от своего занятия.
— Извращенец! — завопила директриса. — Педофил!
— Я уже не ребенок! — дерзко сказал Вилли, которому не понравилось, как отозвались о его возлюбленном.
— Я заявлю на вас в полицию, мистер Бин, так и знайте! Вы сядете за совращение несовершеннолетних! — вопила возмущенная директриса.
— Вечером зайди ко мне домой, я буду ждать тебя там, — шепнул учитель Вилу.
— Пойдемте, сейчас я все вам объясню, — спокойно сказал Мануэль, выходя из класса вслед за директрисой.
— А что тут еще объяснять, мистер Бин? Я все видела своими глазами, вы сядете за свои извращения, я вам это гарантирую.
— Хорошо, пусть так, но вы спуститесь вот сюда и посмотрите, что лежит возле подвала! — ответил Мануэль.
— И что там лежит?
— Спуститесь, спуститесь, вы глазам своим не поверите!
Не успела директриса спустится к подвалу, как Мануэль мертвой хваткой схватил ее за горло так, что она не успела даже пискнуть.
Скоро все было кончено. Ее труп был заперт в подвале, на который повесили замок.
Есть одна хорошая истина: если вы чего-то не понимаете, еще не значит, что это плохо.
После долгих колебаний, Вилл отважился пойти к учителю. Весь день его мучили воспоминания о его жгучем поцелуе. Хотелось, чтобы он повторялся снова и снова.
— Входи, я ждал тебя, — Мануэль сидел в кресле, к нему спиной. — Входи, не стесняйся, мой милый. Я думал о тебе весь день. Терзался сомнениями — придешь ты или нет. Ты пришел... Значит все решено...
— Теперь директриса.... выгонит...
— Нет-нет, — Мануэль с улыбкой встал с кресла, идя ему навстречу. — Все будет хорошо. Она не причинит нам вреда!
— Вы уверены?
— Никаких "вы"! Только "ты"! — Мануэль схватил парня за руку, привлекая к себе.
— Ах, этого не может быть! — воскликнул Вил, смутившись.
— Ну же, мой мальчик, тебе ведь понравился тот поцелуй? Ты же так любишь меня! Ну признайся, любишь ведь?
— Люблю... — не стал отрицать, но продолжал смущаться Вил, находясь в его объятиях.
И Мануэль снова завладел его губами, его языком, его сердцем. Голова пошла кругом. Все остальное перестало существовать. По лицу Мануэля снова потекли слезы.
— Но отчего вы... ты... плачешь? — робко спросил Вил.
Мануэль присел на диван, дернув Вила за руку и усадив к себе на колени. Он стал играть его волосами и гладить лицо, будто бы видел парня в последний раз.
— Как ты прелестен...
Он снова посмотрел в пустоту невидящим взглядом:
Смотри! Там Смерть воздвигла трон,
Где старый город погружен...
Вилли подхватил дальше:
На дымном Западе в свой сон,
Где добрый и злой, герой и злодей
Давно сошли в страну теней...
Мануэль восхищенно посмотрел на парня и снова коснулся его горячих губ.
— Послушай, сильно ты меня любишь? — спросил Мануэль с вновь набежавшими на глаза слезами.
— О... — прошептал Вил и его глаза сделались печальными. — Вы... ты... все для меня... Я не смогу жить без...
— Тогда беги! — резко оттолкнув его, сказал Мануэль.
— Нет! — с обидой и болью проговорил парень. — Только не прогоняй меня! — он поймал его руку и начал целовать. — Как жестоко было с твоей стороны дать надежду, а потом разбить сердце...
— Мой милый... — Мануэль снова привлек его к себе, крепко прижавшись к нему всем телом и целуя его чудесные волосы. — Беги от меня, пока не поздно... Я — сама смерть...
— Значит я люблю эту смерть... Только не прогоняй меня, любимый... Молю, не терзай мою душу, она уже и так истерзана...
— Нет, уйди! — Мануэль снова оттолкнул его. — Ты не можешь быть со мной!
Вилли закрыл лицо руками и опустился на колени, зарыдав. Сердце Мануэля разрывалось на части. Он тоже опустился на колени и горячо обнял парня, целуя его в шею, плечи и спину.
— Пойми, что скоро придет Он... И тогда уже не спастись...
— Кто он?! Я ничего не понимаю, — размазывая слезы по лицу, сказал Вилл.
— Помнишь маньяка, который совершил десять убийств?
— Да, — не переставая плакать, — ответил Вилл.
— Так вот, этот маньяк — я! Если ты сейчас же не уйдешь, я не смогу обуздать свою жажду крови, я порежу тебя на куски...
Вил, как безумный, уставился на него, не зная, врет он, или говорит правду.
Мануэль достал нож:
— Вот, им я убил десять человек. Не уйдешь — станешь одиннадцатым. А перед тем, как убить, я насилую каждую жертву...
Вил посмотрел на него заплаканными глазами:
— Тебе не придется меня насиловать, я отдамся тебе по своей воле. Я так сильно тебе люблю, что готов умереть за ночь с тобой, — он снова принялся целовать руки своего учителя.
Мануэль был тронут. Но другой просыпался все быстрее.
— Не пожалеешь? — злобно спросил он.
— Нет, — обреченно ответил Вил.
— Тогда готовься к смерти! — Мануэль с исказившимся лицом швырнул его на диван.
— Любую твою грубость я сочту за благо, — сказал парень.
Мануэль навалился сверху, раздирая на нем одежду. Он делал все то, что делал с ним в свое время мистер Бил. Руки Мануэля скользили по телу Вилли, но тот ощущал лишь неслыханное блаженство, повторяя, что хочет умереть в его объятиях. Их губы то сливались в диком поцелуе, после которого на них выступала кровь, то Мануэль продолжал ласкать его тело слишком грубо и слишком страстно, как хищник. Это был будто бы танец смерти.
Вил закрыл глаза. Его тело горело, как в лихорадке. Он был словно в болезненном агоническом сне, вместе с тем, таком сладком и захватывающем.
Внезапно Мануэль стал очень нежным, словно перед этим был не он, а кто-то другой.
— Мой любимый... — постоянно повторял Мануэль, целуя тело своего ученика с трепетной нежностью.
Вил молчал. Он не мог ничего сказать, дрожа всем телом, а Мануэль продолжал ласкать его еще более нежно. На глазах Вила выступили слезы.
— Отчего ты снова плачешь, мой маленький? — участливо спросил Мануэль, гладя его по лицу.
— От счастья, — проговорил парень. — Я до сумасшествия люблю тебя. Ради тебя я готов на ВСЕ.
Тело Вила покоилось на руках Мануэля, который продолжал целовать и ласкать его всего то с нечеловеческой нежностью, то с необузданной животной
