Летнее Сварожье

девушку, будто и не было меж ними утреннего недопонимания. На столе стоял горшочек с ежевичным вареньем и миска с пирогами.
– Пойдём, Лянушка, полью тебе, умоешься студёной водицей, отдохнёшь немного, – обратилась к славянке Белава, снимая с крючка глиняный ковш.
Девушка вопросительно посмотрела не ведунью.
– А ты разве сама не могла?
– У меня нет такой силы. У каждого сила своя. Твоя во-о-о какая, – развела руками Белава.
– И что мне с ней делать?
– А это ты уж сама решай, я тут тебе не советчица.
– Ладно, утро вечера мудренее, – тихо ответила девушка. – Давай умываться.

                                                                                                       ***
                      Так началась у Лянки новая жизнь. То муравейники переносить, то деревья расспрашивать – с ними ведь тоже не простой разговор, – а то и лосихе помочь… разродиться. Дел в лесу всегда полно. Полюбила Лянка лес, но иной, не людской любовью. Понимала, что всё едино здесь на земле, всё есть один большой организм, светом питается и любовью, без любви жизни нет. Но самым желанным её занятием стало собирание сомы. Это она в себе обнаружила случайно, зимой. Зима – время, когда сильные трескучие морозы сковывают всё вокруг и дел становится не так много. Зимой лес засыпает, но на самом деле всё живое вызревает именно зимой. Длинными зимними ночами, когда луна входит в свою силу и лунный диск почти полон, свет её особенно целебен для всего живого. Как-то, гуляя поздним вечером по лесу, девушка засмотрелась на ночное светило и заметила, как свет от луны разливается тоненькими струйками сквозь густые ветки елей. Лянка подошла к небольшой ёлочке и подставила ладошки на два вершка под одну из её веток, наблюдая, как дерево радуется, что именно его удостоила своим вниманием лесная помощница. И на ладонь девушке вдруг упала капелька. Лянка тут же попробовала её на язык, пока та не замёрзла. Вкус чуть сладковатый с запахом ландыша. Странно, откуда здесь эта влага могла появиться, трава под снегом, да и на смолу не похожа. Веточку ту славянка про себя заметила, а дома соорудила небольшую полочку на нитках и на следующий же вечер опять отправилась на прежнее место. Закрепив свою придумку на ветке, Лянка установила на неё небольшую склянку и повелела ёлочке ту склянку не раскачивать. Подняв голову к светилу, девушка заговорила с ним по-своему, по-особенному. Оставив склянку на ночь, она поспешила домой, а на следующее утро, пока солнце не взошло, опять вернулась к своей ёлочке. В склянке обнаружилось всего несколько капель, жидкость не замёрзла, она словно светилась на тёмном фоне густых еловых веток. Девушка заметила, что лунный свет превращается в нектар только тогда, когда луна почти полная и когда она непременно набирает силу, растёт. Когда в склянке образовалось чуть меньше половины, Лянка решилась показать свою находку Белаве. Та восторженно всплеснула руками.
– Тебе удалось?! Как тебе это удалось?!
– А что это такое? – спросила девушка.
– Да это же сома – лунный нектар, напиток Богов. Умением собирать сому владела только моя прапрабабушка. В нашем роду всего двое могли собирать сому.
– А что в ней такого особенного, в этой соме?
– Это лекарство… от любого, самого тяжёлого недуга, телесного и душевного. А ещё… это как молодильное яблоко, слышала про такое?
– Про яблоко слышала, а вот про молодильное, – девушка хитро прищурилась.
– Нектар растрачивать без нужды не велено, это ценность великая, – серьёзно продолжала ведунья.
– Кем не велено? – не унималась Лянка.
– Богами не велено, это их напиток, людям он не положен… только в самых особых случаях.
– Ну, если в особых… – смиренно произнесла девушка и поставила склянку на высокий сундучок рядом с фигуркой Макоши.


                 Незаметно в трудах и заботах женщины дожили до весны, а за весной и лето пожаловало. Работы в лесу прибавилось, особенно много хлопот лесной хозяйке доставляли бобры, не успевала Лянка за их усердием. «Вот же неуёмные», – думала про себя девушка, ласково ругая бобров и разгребая очередную плотину. Закончив тяжёлую работу, она отправилась вглубь леса проверить муравейники. Ну что это? В лесу неладно, видно, к нам гости пожаловали. Девушка прислушалась: и верно, это парни из её селения резвятся, наверное птиц на Летнее Сварожье приманивают. И решила девушка над ними подшутить. «Не поймать вам сегодня ничего, пустыми придёте!» Взобралась Лянка на самый высокий пригорок и стала наблюдать, кто появится. И вдруг видит, Данко идёт. «Что это он? Одну птичку Любаве подарил, что ж ему ещё?» Смотрит девушка, а у парня в руках ни силка, ни манка. То в одну сторону Данко пойдёт, то в другую, так и ходит кругами, будто ищет чего. И дивилась она, что нет в ней того… прежнего… ни обиды, ни горечи, ни даже злости. Вот так на! Вышла Лянка навстречу парню.
– Что ты здесь ходишь, Данко? Потерял чего?
А у него глаза сделались большими - пребольшими, и он как будто дар речи потерял. А Лянка обошла его кругом и спрашивает:
– Ты онемел что ли? Да говори же ты, что случилось? Может, я тебе помочь чем могу?
– Ляночка, свет, да где же ты пропадала столько? Мы всем селением тебя уже три дня ищем, – руки парня дрожали, речи путались, он девушку будто в первый раз видел.
– Всего три дня? А один год ты прибавить забыл?
– Какой ещё год? Если ты обиделась, что я с Любавой, так то матушка так захотела. Любава ей давно приглянулась, они с батюшкой решили нас поженить, когда нам еще семи лет не было. С её родом породниться хотели.
Девушка молча слушала Данко.
– Ещё ведь ничего не случилось, я тебя люблю, тебя одну… А ты? Ты меня любишь?
Девушка помолчала и спокойно ответила:
– Да… Как брата. Я Данко, конечно, тебя… я вас всех теперь люблю… очень-очень… я ведь весь мир люблю.
И самое интересное было в том, что говорила Лянка сейчас чистую правду.
– А коли так, иди за меня замуж! Пойдёшь за меня? Любви в тебе много…
– Её так много, что в нашу с тобой светёлку она не поместится, – просто ответила девушка.
– Ничего, ничего, это я тебя тут нашёл, первый нашёл… третий день уж ищем… – приговаривал Данко. – Матушка твоя все глаза выплакала, думала уже, что медведь задрал.
Данко призывно протянул к девушке руки. Лянка отстранилась, помолчала, потом заулыбалась, будто что-то вспоминая, и говорит.
– А, мишки… Мишки меня сейчас не трогают… Я с ними дружу.
Парень удивлённо глянул на девушку, что-то в ней не то, вроде она… и не она…
– Ладно, пойдём уже, что томить родных… я и сама ой как соскучилась, – это она уже будто сама с собой разговаривала.


           Отварив дверь своего дома, Лянка увидела мать, сидящую за столом. Та сидела, низко опустив голову и закрыв лицо руками.
– Мам, – тихо позвала девушка.
Женщина вскочила.
– Ах… доченька, да как же это? – мать бросилась к девушке, обняла крепко и заплакала.
Лянка вытирала слёзы с её лица, силясь изо всех сил, чтобы самой не расплакаться.
– А я тебе вот, гостинчик принесла, – загадочно молвила девушка, снимая с шеи верёвочку. На нитке рядом с материнским молвинцем она привязала маленькую склянку. Отлила незаметно, пока Белава не видит.
Мать открыла, понюхала.
– Что это?
– Это? Это как молодильное яблоко… для тебя. Не показывай никому.