Симфония Малера

Александр Александрович, стройный, седой, со вкусом одетый, пожилой человек, шёл на концерт в Большой зал Московской консерватории. Он часто бывал там после того, как переехал жить в столицу из своего родного города. Но этот вечер был для него особенным. В программе концерта, редко исполнявшаяся, шестая симфония Густава Малера. Он слушал это произведение единственный раз и очень давно, хотя в его жизни с ним было связано многое. Александр Александрович купил билет заранее и точно на то место, с которого слушал и тогда, почти сорок лет назад, тридцатилетним молодым человеком. Это место было крайнее у центрального прохода в девятом ряду. Войдя в партер за десять минут до начала и подходя по проходу к своему креслу, он вдруг увидел на соседнем месте пожилую женщину. Холодная волна накрыла его, он остановился, как перед пропастью. Сознание отказывалось верить. Неужели это она? На том же месте сорок лет назад сидела молодая красивая, весёлая женщина. Ей тогда было, как и ему тридцать. Значит сейчас, как и ему семьдесят. Она не заметила его и смотрела на сцену, где уже рассаживались по своим местам и настраивали инструменты оркестранты, издававшие при этом тот хаос звуков, прелесть которого ценят завсегдатаи таких концертов, предвкушающих ближайшее наслаждение музыкальной гармонией. Но Александр Александрович не слышал ничего, от неожиданности, как бы выключившись из действительности. Хотя он много лет мечтал об этой встрече, представлял, как бы она могла произойти, но не верил в её реальность. Когда же она случилась, растерялся. Но всё же справившись с волнением, он подошёл и сел в своё кресло, глядя прямо на сцену.
-Здравствуй Оля, - тихо сказал он, опустив голову.
-Здравствуй Саша, - ответила она не сразу, тоже с волнением от неожиданной встречи.
Прошла минута, другая.
-Ты одна, - то ли утвердительно, то ли вопросительно сказал он.
-Да, теперь одна. Я кажется говорила тебе тогда, что мой муж был старше меня на пятнадцать лет.
-Я тоже один. Давно развёлся, искал, но так и не нашёл свою половину. Дочь помогает в холостяцком хозяйстве. Ты живёшь в Москве?
-Нет. Я живу всё там же. А здесь остановилась у подруги.
Погас свет, вышел дирижёр и зазвучали первые такты симфонии.
Под эту музыку Александр Александрович в который раз вспомнил те далёкие три дня, которые он прожил вместе с ней. Это был вихрь, взметнувший их куда-то высоко-высоко. Скрипки на очень высоких нотах, сквозь гул контрабасов и духовых, и сейчас держали этот порыв, заставляя верить, что всё возможно.
Ему пришла в голову мысль: как это странно, невероятно, что они оказались сейчас рядом. Значит и она купила билет на этот концерт и на это место не случайно. Значит и она помнила те дни все эти годы и для неё дорога память об их встречах.
Александр Александрович узнал её сразу, хотя, конечно, многое в её внешности очень изменилось. Она тогда была тоненькой, худенькой, как стебелёк, осталась такой и теперь, только всё лицо и руки сморщились, но он видел те же лучистые глаза, хотя и выцветшие, те же характерные складки в уголках теперь уже сморщенных старческих губ, тот же тихий, но высокий голос и особая манера говорить. И всё же он помнил её совсем другой. Непосредственной и романтичной. Оля приехала тогда в Москву на курсы повышения квалификации. Она так и не сказала откуда, даже город не назвала. Впрочем, и у него не спрашивала. Оля тогда рассказывала, что они со своим мужем совсем разные люди. Он надёжный молчаливый человек, ценимый на производстве, но кроме работы, его интересовали только охота и рыбалка и они, живя в большом городе, не посещают, театр, музеи, не слушают музыку. Одной ей, замужней, ходить неловко, а её подруги тоже замужем и никуда не ходят. А потом заботы о ребёнке заполнили собой всё.
Александр приехал тогда в Москву в командировку, остановившись в маленькой гостинице далеко от центра в номере на несколько человек. Быстро закончив дела, он остался ещё на несколько дней погулять по столице.
Они познакомились, случайно оказавшись рядом в этом зале, слушая Малера. Ему необычно было видеть женщину, похожую на совсем молодую девушку, с интересом и радостным восторгом слушавшую это сложное произведение. Она вся отдавалась музыке. Наверное, подумалось ему тогда, только такие непосредственные и доверчивые люди могут любить и понимать искусство. После концерта три дня они не расставались, стараясь успеть на выставки, в музеи, театры. Всё, что Александр видел, слышал, все московские впечатления, глубокие чувства, которые давало ему искусство были неразрывно связаны с ней, с Олей. И потом, через много лет, где бы он ни был, как только прикасался к высокому, мысленно представлял её рядом.
Он родился в интеллигентной семье, в которой главную роль играла его мать. Она была ответственный партийный работник, руководящий культурой их города. Человек прямой, решительный и абсолютно честный, имевший свои принципы и взгляды на жизнь. Она их никогда не меняла и требовательно воспитывала Александра, которого по-своему любила. Когда он закончил институт, мать познакомила его с будущей женой, которую сама же ему и выбрала. Это может показаться невероятным, но он, воспитанный ею в покорности и уважении к её мнению, не сразу, но согласился жениться на этой неплохой в общем-то девушке. У них родилась дочь.
Сейчас музыка, нарастающая крещендо в тутти всего оркестра, заставила Александра Александровича отрешиться от воспоминаний. А может быть она как раз в точности импонировала его памяти. В первой части симфонии какая-то вымученность и желание безбрежной радости. Но в трагичности музыкального языка различных инструментов оркестра, которой окружалось и поддерживалось звучание струнных, таилась мысль о невозможности полного счастья.
Музыка пробуждала воспоминание, как однажды они шли рядом по вечернему парку, делясь своими впечатлениями о чём-то. И вдруг он подумал, как она ему близка, как они понимают друг друга и на него неожиданно нахлынуло сильное желание обнять и приласкать её. Всё произошло как-то внезапно, так, что минуту назад он и не предполагал ничего подобного. Тогда у него мелькнула мысль, что она ждала этого. Апельсины, которые он нёс в сетке и выронил её упали и красиво рассыпались оранжевыми шариками по зелёной траве.
Александр Александрович помнил все их разговоры, хотя больше говорил он, но с этого момента для него всё слилось в одно большое непрерывное чувство, которое он не мог разделить на части и подробно запомнить, о чём они говорили, где были, что видели. Он помнил только её губы, руки, волосы, как будто больше ничего в этом мире и не было. Он чувствовал, что словами такое передать невозможно. Только музыка, наверное, способна сказать об этом.
Во второй части малеровской симфонии появился напор и как будто просветление, но Александр Александрович услышал, что трагизм в музыке стал возвращаться вновь, хотя наивное, но радостное чувство пытается прорваться сквозь него и не хочет его замечать. Он закрыл глаза.
Третий день их встречи был последним днём пребывания Оли в Москве. Курсы закончились, все разъезжались по домам, в комнате общежития с весьма демократической системой прохода, она оставалась одна до следующего утра. Когда Александр узнал об этом, к горечи расставания примешивалась волнующая мысль о возможности последней близости с ней. Вечером он полетел в гостиницу, собрать вещи и потом идти в общежитие к Оле. Складывая свою одежду, он увидел рубашку, про которую забыл и ни разу не надевал её, аккуратно выглаженную, сложенную заботливыми руками жены. Положив всё в небольшой чемодан, присел последний раз на кровать и вдруг одна мысль, внезапно пришедшая к нему, заставила его замереть от неожиданности. Александр подумал о том, что в этом вихре любви, когда они с Олей видели и чувствовали только друг друга, не думав ни о ком больше, он забыл о том, что женат, что у него семья, маленькая дочь, что они ждут его дома. Конечно, раньше такого, произошедшего с ним в эти дни, у него не было. Наверное, до этого у него и не было любви. Но он был воспитан в семье, где видел абсолютную честность и прямоту, культ искренних отношений. Александр никогда, даже если было тяжело или, когда ложь могла быть оправдана и извинительна, не врал. Никогда. Это с детских лет вошло в его суть. Конечно, подумалось ему, если он останется до утра в комнате Оли, ведь никто об этом не узнает. Но тогда, впервые в жизни, он обманет. Обманет всех и себя тоже. Он почувствовал, что если сделает это, то изменит свою суть, станет другим и, может быть, потом будет лгать ещё. Но ведь он полюбил. Он не волен в этом, чувство возникло само. Ведь он не знал, что душа его давно ждала любви.  Но можно-ли оправдывать всё этим чувством? Можно, подумал он. И через минуту: нет, нельзя. Он никак не мог представить встречу с женой, поцелуй при встрече. Этот первый поцелуй с женой, когда он заходит в дом после близости с Олей, представляемый им, засел в его сознании. Он пытался его отбросить, но не мог. Так размышлял он долго, сидя на кровати. Соседи по номеру обычно приходили поздно, он был один. Стало темнеть. Через окно было видно, как зажигались один за другим огни в соседних многоэтажках. Александр смотрел на них и представлял счастливых людей, приходящих в свои квартиры, готовящих ужин, играющих с детьми и себе он казался самым несчастным человеком. А час назад ему казалось, что счастливее его нет. Он подумал об Оле и ему захотелось бежать к ней и наутро умереть. Другого выхода он не видел. Подспудно он ощущал, что не выдержит и пойдёт всё же к ней. Разум и чувство его работали отдельно, противоречили друг другу. Он всё понимал, но и сильно чувствовал.
Александр Александрович открыл глаза. Красивая кантилена анданте третьей части развивалась так, как будто что-то двигало её, и она не могла остановиться. Это давало надежду, но отдых его души был коротким. Начиналась последняя, самая большая и трагическая часть. Он не помнил всё содержание симфонии, вернее давно сорок лет назад Александр воспринимал её по-другому. Он тогда ещё не столкнулся с главной трагедией своей жизни. Тогда он лишь оценил огромное богатство содержания этой музыки и наслаждался им. Сейчас же он слышал в этом произведении отражение противоречивой житейской сложности, её драматизма и удивительной схожести со своей судьбой. Зазвучал опять порыв, попытка прорваться сквозь невзгоды. Трагизма, как казалось, стало меньше, но это только казалось.
Он опять вспомнил тот вечер, когда совершался самый страшный, как потом он понял, поворот в его жизни, когда он вдруг, встал, выскочил на улицу и побежал, держа в руках свой небольшой чемодан. Бежал долго, переходя на быстрый шаг. Запрыгнул в какой-то автобус, куда-то ехал. Потом оказался на окраине Москвы, шёл лесом, пока не устал. Вышел к каким-то домам, добрался до вокзала, купил билет и уехал домой.
Александр не знал её адреса, не знал даже фамилии. Знал только, что зовут её Оля. И всё. Он был уверен, что больше никогда её не встретит. Но все эти сорок лет он помнил её, правда помнил ту, которую оставил тогда, не простившись. А сейчас рядом с ним была она и не она. Его вовсе не отталкивала изменившаяся её