Мамзель Нюська

привезли. Я в окно видела, как они тебя под руки из машины тащили. Позорище! Это же уже совсем никуда не годится! Ты же такая хорошая хозяйка была, а теперь весь дом запустила.  С чего ты только пьешь? Ведь и муж у тебя – золото, и дети хорошие. Чего тебе не хватает? Дура ты, Нюрка, и только! Чего молчишь? Сказать нечего.  Какая же ты все-таки дрянь! На, вот, туфли твои подобрала. Дорогие, видать, туфли-то, а ты ничего не жалеешь!
С этими словами Клавдия  Егоровна бросила к ногам Анны туфли, и еще раз взглянув на Анну и осуждающе покачав головой, ушла домой.
Кое-как поднявшись, цепляясь то за палисадник, то за калитку, то за стену дома, Анна добралась до веранды и упала на стоявший там старый диван. Очнулась она только к вечеру. Голове стало немного легче.  Очень хотелось выпить. Пошарив за спинкой дивана, она нашла там валенок, в котором была «заначка» - спрятанная на крайний случай четвертинка водки. Торопливо распечатав бутылку,  Анна сделала несколько глотков, но вдруг в голове настолько явственно возник скрип старого дивана, что вызвал сильнейший рвотный позыв.  Анна едва  успела придвинуть к себе стоявшее рядом с диваном ведро.  Рвота была настолько сильной и мучительной, что Анна, с трудом отдышавшись, снова рухнула на диван. Неожиданно ей стало легче. Уже не так дико болела голова. Но желание выпить не прошло.  Немного отлежавшись, она снова открыла бутылку, но от одного запаха спиртного снова в голове возник этот страшный скрип старого дивана и новый приступ рвоты заставил Анну отказаться от опохмела.  Снова отдышавшись после приступа, она вошла в дом.  В прихожей взглянула на себя в зеркало и поразилась.  На нее смотрела старуха с синяком под глазом, помертвевшими глазами и седыми прядями волос на висках. Поставив водку в холодильник на кухне, она сняла плащ, бросили его на пол. Попив воды, прошла в спальню, надела халат. Она не стала расправлять кровать, не было сил.  Подняв одеяло вместе с покрывалом,  легла под него. Ей стало холодно. Кое-как согревшись, она снова уснула.  Сон ее был тревожным, но она проспала до утра.

ГЛАВА 4.

Телефон звонил непрерывно. Это раздражало. Невыносимо было слышать этот не прекращавшийся звон.  Пришлось встать с кровати.
- Где же он?
Анна спросонок никак не могла понять, где же находится телефон.  Наконец, войдя в кухню, поняла, что звон телефона раздается из брошенного на пол плаща. Поразившись тому, что каким-то чудом телефон не выпал из кармана, она достала его и посмотрела на экран. Номер телефона звонившего был ей не знаком, но надоевший телефонный трезвон заставил ее ответить на звонок:
- Да, у аппарата.
Незнакомый мужской голос произнес:
- Слушай, красавица. Сболтнешь кому о том, что с тобой произошло, потеряешь язык вместе  с головой. Поняла. Я спрашиваю – поняла?
Анну охватил ужас. С трудом она ответила:
- Да, поняла.
В трубке прозвучал отбой.  Но ужас, охвативший Анну, не проходил.
- Вот влипла, так влипла. Зойка, сволочь, это она меня подставила! Так красиво пела про роман с Костиком! Сейчас же позвоню ей и скажу все, что я о ней думаю.
Но телефон Зойки был отключен.
- Вот, дрянь! Тварь! Подставила меня, а теперь сама скрывается! А еще  подруга. С такими подругами врагов не надо!
Решив перебороть свой страх уже привычным способом, Анна достала из холодильника водку и открыла бутылку. Но стоило ей только ощутить запах спиртного, повторилась вчерашняя история. С трудом отдышавшись, она поняла, наконец, что не сможет  выпить. Спрятала водку снова  в валенок.
- Надо хоть чая попить, а то точно сдохну.
Лишь сейчас она сообразила, что не ела уже больше суток. Желудок болел, но есть не хотелось.
- Надо поесть, надо. Или не надо? Умереть бы сейчас, кончились бы мои мучения.  Маменька моя, почему ты не забрала меня  с собой?!
Анна хотела заплакать, но слез не было.  Страх ее стал проходить, и вместе с расслаблением  снова навалилась сонливость. Так и не согрев себе чая, она выпила полстакана воды и побрела снова в спальню. Откинув одеяло, она хотела лечь в кровать, но увидела на простыни кровь. Вид крови напугал Анну. Но этот испуг неожиданно сказался на ней благотворно.  Она словно только теперь проснулась, только теперь стала  осознавать все то, что с ней произошло.  Сон как рукой сняло.
Анна сняла халат и осмотрела свое тело.  Синяк под глазом оказался не единственным. Синяки большие и маленькие  были на груди и бедрах, ноги и ягодицы были в засохшей крови. Анна глядела на свое отражение в зеркале и по щекам покатились слезы. Она никогда не чувствовала себя настолько  омерзительно грязной. Прояснившийся мозг работал лихорадочно.
- Так, первым делом – вымыться! Противно, ох, как противно! Сволочи! Животные! Пропадите вы все пропадом!
Растопив баню, она сожгла в топке плащ, который покупался с такой радостью, а теперь вызывал такое отвращение.  Вслед за плащом в топке оказались и туфли. За ними последовали халат и постельное белье.
- Сжечь, все сжечь, чтобы ничего не напоминало мне об этой страшной ночи! Забыть, все забыть!  И жить дальше. Да, несмотря ни на что жить дальше. И пусть Кузьма бросил меня, у меня есть дети. Как же я смогла  забыть о них и хотела умереть? Нет, не могу я себе этого позволить! А эту ночь забыть, забыть!  Сама виновата! Ведь понимала, что эти пьянки с Зойкой не доведут до добра. Но остановиться уже не могла.  А теперь все, хватит!  Падать уже больше некуда – дно.  Надо теперь подниматься.  Но прежде – забыть! Забыть!  Все забыть! Когда-нибудь эти подонки будут  отомщены за мою боль, за мой позор! Не может  так быть, что все им сойдет с рук! А пока – забыть! Забыть!
Мысли лихорадочно проносились в ее голове, когда она с ожесточением бросала в топку печки вещи.  Лишь вымывшись и надев чистые вещи, она, наконец, немного, успокоилась. Согрев чай и приготовив омлет из пары яиц, заставила себя поесть. Легла на диван и снова захотелось спать.  Но это уже был другой сон. Он принес прибавление сил и ясное сознание.
Когда Анна, наконец, проснулась, она, словно увидела все окружающее ее новым взглядом. И увиденное ей  очень не понравилось. Она всегда была очень чистоплотной, не любила беспорядка в доме. А теперь в ее доме висела по углам паутина, слой пыли был уже таким, что она стала махровой, на полу – мусор, под столом – пустые водочные бутылки.
- Да, мать, не зря  тебя муж бросил. Из такого бардака и выгонять не надо, сам убежишь, - выговаривала сама себе Аня. Хотелось немедленно заняться уборкой. Но когда она поднялась  с постели, то поняла, что немедленно заняться уборкой не получится. Кровотечение только усилилось, а боль внизу живота не проходила.
- Ладно,- успокоила себя Аня,- сегодня еще отлежусь, а с завтрашнего дня – за уборку.

ГЛАВА 5.

Но назавтра заняться уборкой не пришлось. Боль и кровотечение только усилились. Аня поняла, что без доктора ей не обойтись. Не хотелось ей с таким лицом показываться на люди, но что делать? Она попыталась скрыть синяк на лице с помощью тонального крема, но он все равно был заметен. Пришлось надеть солнцезащитные очки, хотя день был, отнюдь, не солнечным.
Гинекологом в местной поликлинике работал Павел Иванович – невысокий сухонький  старичок лет семидесяти. Его мама когда-то давно умерла от гинекологического заболевания. Это и определяло его профессию вот уже более сорока лет. Вот и появившуюся на свет Аню первым взял на руки именно Павел Иванович.  Женщины всего района уважали доктора за  нелегкий труд и профессионализм и одновременно побаивались. Ведь обращались они к доктору, как правило, тогда, когда болезнь уже оказывалась достаточно запущенной. Павла Ивановича очень огорчало подобное отношение женщин к своему здоровью.
Всех женщин, обратившихся к нему, Павел Иванович называл « голубушками» либо « дорогушами». А если он сердился на пациентку, то начинал обращаться к ней, называя ее « милочка».
Осмотрев Аню, доктор помрачнел.
- Каким варваром нужно быть, чтобы сотворить такое с женщиной! Голубушка, а Вы в полиции были, заявление на этого нелюдя  написали?
Помолчав немного, словно думая, что ответить доктору, Аня нехотя произнесла:
- Да, была…
Однако не стала уточнять, где именно в полиции она была. Но видимо что-то смутило Павла Ивановича, и он переспросил:
- Милочка, Вы точно были в полиции? А то я сам буду вынужден туда позвонить.
- Нет, доктор, не беспокойтесь. Я была в полиции.
- Ну, хорошо. Я Вам, голубушка, конечно, помогу. Придется немного потерпеть. Но все это очень печально. Каким подонком нужно быть, чтобы так обращаться с женщиной.
Закончив манипуляции и вымыв руки, Павел Иванович сел за стол и что-то начал писать в лечебной карте Ани. Одевшись, Аня  присела на стул рядом со столом.
- Голубушка, наверное, я Вас  отправлю в стационар. Мне бы надо понаблюдать  Вас. Температура была?
- Нет, не было. Павел Иванович, можно я все-таки дома полечусь? Ну, в таком виде, с синяками – и на люди? Можно я все-таки дома отлежусь? Я буду все Ваши рекомендации выполнять, обещаю.
- Но Вам нужно проставить уколы. Кто их будет Вам делать?
- За это не беспокойтесь. Я сама умею ставить себе уколы, даже в вену.
- Нет, скоро доктора точно не будут  нужны! У нас теперь все и всё умеют делать сами. Скоро, наверное, и операции сами себе делать будут. Ну, хорошо. Вот вам рецепт, выкупите лекарства. И обязательно покажетесь мне через неделю. Если вдруг станет хуже, обращайтесь немедленно! И помните – со здоровьем не шутят.
- Спасибо, Павел Иванович. Я обязательно выполню все Ваши предписания.
Рассчитавшись за лекарства в аптеке и пересчитав оставшиеся купюры, Аня поняла, что после лечения придется срочно искать работу. Теперь, когда она могла надеяться лишь на себя, почему-то деньги стали очень быстро заканчиваться. Аня никогда не была транжирой, но мысль о том, что снова придется жить, экономя каждую копейку, угнетала.
- Придется идти на поклон к Борисовне. Кто же другой возьмет меня на работу с моей-то репутацией?
Выйдя из аптеки, Аня пожалела, что не взяла с собой зонт. Шел мелкий тихий дождь. Словно небо решило под стать настроению Анны оплакать  ее несчастную жизнь. Радовало Аню лишь одно – в такую погоду вряд ли встретишь по пути много знакомых. И действительно, по дороге домой она не встретила ни одного знакомого лица.
Дома она решила снова набрать номер телефона Зойки. Надо было разобраться на трезвую голову, виновата она или нет. Но телефон Зойки был отключен и подозрения Анны в том, что Зойка каким-то образом причастна ко всем  этим событиям, усилились. Но сердце верить не хотело.
- Неужели вот так запросто можно порушить трехлетнюю дружбу? Нет. Не верится. Но почему тогда молчит телефон?
Так и не решив, есть ли вина Зои или нет, Анна решила оставить этот вопрос до встречи с подругой.


ГЛАВА 6.

Неделя пролетела быстро. Уже на следующий день после посещения поликлиники Аня принялась наводить порядок в доме. К концу недели дом сиял начищенными окнами и люстрами. В доме впервые за последнее время  не стоял запах водочного перегара. По всему дому от букета, стоявшего на столе в гостиной, разносился легкий аромат цветов. Порядок был просто идеальный. Лишь в конце последнего дня перед новым посещением поликлиники Анна позволила  себе провести вечер в кресле у