Мамзель Нюська

ГЛАВА 1.

Женщина, сидевшая за столом, смотрела тупым мутным взглядом на  стоявшую перед ней на столе недопитую бутылку водки. Из глаз ее ручьем лились слезы обиды. Еще раз, вспомнив, как утром ее муж Кузьма, побросав  свои вещи в спортивную сумку, ушел из дома, громко хлопнув входной дверью и пообещав перед этим никогда эту дверь больше не открывать, она заплакала еще сильнее.  Налив себе очередную рюмку водки, женщина выпила ее залпом и занюхала лежащей здесь же на столе корочкой хлеба. И снова по ее щекам катились слезы, и она утирала их лежащим у нее на коленях кухонным полотенцем.
Женщину, сидевшую за столом, звали Анна Михайловна Фролочкина. Но мало кто из знакомых называл ее так. При общении с ней  все почему-то называли ее не Аней или Анной, а  на деревенский манер  - Нюрой или Нюськой.  А ей так хотелось, чтобы ее звали Анечкой, Аней. Но так ее называла лишь  мама. Теперь же все, включая ее мужа Кузьму и свекровь Полину Карповну, называли ее Нюрой, а за глаза  чаще всего –    « мамзель Нюська» или просто « мамзель». Это дурацкое прозвище приклеилось к ней еще со школьных лет.
Однажды Аня возвращалась из школы, тогда она училась в десятом классе. Начитавшаяся романов Дюма, она шла домой, стараясь шагать неторопливо, царственно, воображая, что она – королева Марго, или, как минимум, графиня де Монсоро. И так хорошо ей было чувствовать себя знатной особой, но раздавшийся неожиданно голос соседа Петра Ивановича вернул ее на грешную землю с заоблачных высот:
- Нюська, отец дома?
Все еще находясь в царстве своих грез, она неожиданно даже для себя дерзко ответила соседу:
- Какая я вам Нюська?
Старик-сосед  вытаращил глаза:
- А хто ты?
-  Хто – хто, – передразнила соседа Аня, - я – мадмуазель Анна.
- Хто? – снова переспросил удивленно Петр Иванович.
- Повторяю для непонятливых – мадмуазель Анна. Ясно? А отец дома, куда ему деваться?
Сосед покачал осуждающе головой и попробовал произнести так трудно произносимое для него словосочетание:
- Мадуму… музель… А, понятно – мамзель! Мамзель Нюська!
- Темный Вы,  Петр Иванович, человек,- махнула рукой Аня и пошла по тропинке к дому.
Но оказалось, что разговор этот слышали бабы, стоящие у расположенного неподалеку продуктового ларька. Посмеялись они тогда над этим разговором Ани с соседом, но это обидное для Ани прозвище навсегда прилипло к ней. Сейчас ей было уже почти сорок лет, но многие односельчане, знавшие ее, в разговорах между собой называли ее не иначе как «мамзель Нюська» или « мамзель», и все понимали, о ком идет речь.
Во время учебы в школе Аня, в отличие от большинства своих одноклассников, очень много читала. После окончания школы она очень хотела поступить в пединститут, чтобы потом преподавать детям в школе русский язык и литературу. И шансы стать студенткой  у нее были очень высокие. Училась она охотно и очень хорошо. Учителя постоянно хвалили ее. Может и сбылась ее мечта, если бы не перевернулась ее жизнь с ног на голову.
Женщина, сидевшая за столом, перебиравшая в своей голове воспоминания о своей молодости, немного успокоившаяся после выпитой рюмки водки, снова заплакала громче, жалея себя за такую неудавшуюся молодость, да и за всю жизнь. Снова, налив себе рюмку водки и выпив ее, женщина сложила руки на столе и, положив на них голову, зарыдала в голос.
Аня уже училась в выпускном классе, когда пришла эта страшная весть о болезни ее мамы.  Когда мама прошла обследование, оказалось, что лечиться было уже поздно. А весной мамы не стало.  Очень больно было Ане, но тогда она еще не знала, что впереди ее ждут еще не одно предательство и крушение надежд. При жизни жены отец ее Михаил Сергеевич выпивал, но не опускался до запоев, жене удавалось держать его в руках. Теперь же он, почувствовав свободу, ударился во все тяжкие.  После похорон жены Михаил Сергеевич стал пить каждый день. А через три недели привел в дом мачеху, как оказалось, его давнюю любовницу. Аня пыталась убедить отца, что негоже он поступает, но услышала в ответ:
- Цыц, соплячка! Жена мной  командовала всю жизнь, а теперь еще и ты будешь меня воспитывать! Говори спасибо, что из дома тебя не гоню. А окончишь школу, убирайся на все четыре стороны! Я хочу жить своей жизнью, и не хочу, чтобы мне что-то напоминало о жизни с этой командиршей. Все! Кончилась ваша власть!
Онемевшая от неожиданности Аня, считавшая дом родителей своим родным домом поняла, что она может остаться не только без образования, но и без крыши над головой. Она больше не спорила с отцом, не обращала внимания на  постоянное недовольное ворчание мачехи. Придя домой из школы, ела то, что находила на кухне и уходила в свою комнату, стараясь не попадаться на глаза ни отцу, ни его сожительнице. Между тем она уже сдала экзамены, приближался выпускной вечер, и Ане становилось все страшнее. Она не знала, как жить дальше. Тогда она позвонила старшей  сестре Ольге. Ольга жила с семьей в городе. Звонок Ани озадачил Ольгу.
- Анька, я никак не могу поверить в то, что отец выгоняет тебя из дома. Он ведь в  нашем детстве тебя любил больше, чем меня.
- Да никого он не любил кроме себя. Только вид делал. И смерть мамы для него – избавление от всех нас.  Он ведь после похорон ни разу больше на могилке у нее не был.
- Не верится. Как будто ты говоришь о другом человеке. Ну, тогда действительно тебе надо помочь. Хотя ты сама понимаешь, что  долго я тебе помогать не смогу. У меня ведь семья, дети. Сами из копейки в копейку тянемся. Так что об институте придется забыть. Я подумаю, что можно сделать.
У Ани немного легче стало на душе. Хоть кто-то позаботится  о ней.  Оля перезвонила через два дня:
- Анька, в общем, я вот  что надумала. В районном ПТУ с этого года будут проводиться восьмимесячные курсы кондитеров. Принимают без экзаменов. Оплата за весь курс десять тысяч. Я позвонила в училище и уже записала тебя. За курсы  я заплачу. Жить будешь у бабы Маши Говорухиной. Конечно, придется  помогать ей по хозяйству. Она  согласилась приютить тебя на год. Ну, а начнешь работать, тогда, может, комнату снимешь. Я буду  тебе на продукты  деньги присылать.
Аня расстроено молчала. Она все-таки надеялась, что Ольга поможет ей с институтом. Теперь надежда окончательно рухнула.
- Алле, Анька, ты где? Что молчишь?
- Да здесь я, слушаю. Спасибо тебе Оля за все.
Через неделю Аня, прихватив свои пожитки, навсегда покинула родной дом. Отца дома не было. Мачеха же не скрывала своей радости, когда Аня вышла из дома с чемоданом, дорожной сумкой и связкой книг в руках.
С этого времени фактически и началась Анина трудовая деятельность. Бабушка Маша оказалась хоть и ворчливой, но доброй бабушкой. Она поговорила с дочерью своей подруги Мариной, которая как раз открывала магазин « Кулинария», и Марина Борисовна взяла Аню уборщицей в свой магазин. Даже начавшаяся учеба не мешала Ане работать. Было, конечно, трудно. А еще ей было стыдно перед одноклассниками. Она, лучшая ученица в классе, драила полы в магазине, в то время как большинство ее одноклассников учились в институтах. Некоторые из них даже приходили в магазин специально, чтобы позлорадствовать. Но стиснув зубы, Аня с утра бежала на занятия, а из училища шла на работу. Денег за работу  платили немного. Но Аня была рада и небольшим деньгам, ведь тех средств, что присылала Ольга, не хватало зачастую даже на продукты.
Через полгода началась практика. Аня попросила Марину Борисовну позволить ей проходить практику в пекарне при магазине. В школе Аня неплохо рисовала. Сейчас ей это очень помогло. Торты и пирожные, которые она украшала, выглядели гораздо более презентабельно и интересно, нежели торты с розочками и грибочками, которые выставлялись в магазине. Работа Ани очень заинтересовала Марину Борисовну, да и покупателей тоже. И Марина Борисовна рискнула.  Она не только взяла Аню кондитером еще до окончания училища, но и возместила Ольге те самые десять тысяч за учебу, предварительно подписав с Аней договор о том, что она после окончания учебы проработает кондитером в «Кулинарии» три года.  Аня уже больше никуда не рвалась, об институте не помышляла и сочла, что для нее это будет лучшим выходом. По крайней мере, у нее на это время будут средства для жизни.
Теперь с момента окончания училища прошло уже больше двадцати лет. Анна стала очень хорошим специалистом. Практически все юбилейные  и свадебные торты  в районе и окрестностях были плодами ее трудов. Да, были. До позавчера. А позавчера Марина Борисовна уволила ее за пьянство.
Обида снова переполнила Анну. Она снова потянулась к бутылке, но она оказалась пуста. В сердцах женщина бросила пустую бутылку под стол и, тяжело поднявшись со стула, сделала несколько шагов и  рухнула на диван. Через несколько минут она уже спала тяжелым сном.


ГЛАВА 2.

Разбудил ее звонок телефона  поздним утром, скорее даже днем. Часы показывали без пяти минут одиннадцать. Скрипучим после сна голосом она ответила на звонок:
- Алле, слушаю.
В трубке раздался голос Зойки  Овчаренко:
- Привет, подруга! Куда подевалась?
- Да никуда не девалась.  Дома сижу. Приходи, опохмелимся. Или  ты на работе?
- Да на какой работе?! Меня Борисовна тоже выгнала вчера. Так что мы теперь с тобой обе безработные.
- Вот как! А кто же ей теперь торты печь будет? Сама что ли?
Зойка притворно вздохнула, словно сочувствуя своей бывшей хозяйке.
- Ох, уж и не знаю, как она, бедная, без нас обойдется.
И тут же злорадно засмеялась:
- Пусть сама теперь у плиты попрыгает!
Анне было все-таки неприятно, что Зойка так говорит о Марине Борисовне. Ей, конечно, было обидно, что та уволила ее с работы. Но где-то глубоко в душе она понимала, что сама виновата. Марина ведь столько добра ей сделала, а она своим пьянством и необязательностью в последнее время частенько подводила свою хозяйку. 
- Да ладно. Что про то говорить. Так ты придешь или нет?
- Приду, конечно.
И деловито поинтересовалась:
- У тебя похмелиться-то есть чем? Может, в магазин забежать?
Анна глянула на стол, затем – под стол. Выпить было нечего, лишь валялась под столом пустая бутылка из-под  водки.
- Зайди. Купи пивка пару банок, ну и водочки.
- Ладно, договорились.
С Зойкой Анна подружилась три года назад, когда Марина  Борисовна взяла  Зойку  вторым кондитером.  Зойке было уже сорок, но не было у нее, ни мужа, ни детей. Зато была она очень общительной, легко заводила знакомства, имела множество подруг. А еще Зойка любила выпить.  Поначалу Анна ее сторонилась. Она не любила  выпивох, они напоминали ей об отце.  Но у Зойки и застолья получались веселыми и интересными. Вроде как собрались пообщаться, а выпивка так, для того, чтобы разговор шел более непринужденно. Постепенно говорливая Зойка смогла наладить контакт и с Анной. А там и выпивки не заставили себя ждать. Анна, которая всю жизнь практически не пила спиртного, первое время выпивала лишь рюмку-другую, но у Зойки всегда находился тост, за который никак нельзя было не выпить – за здоровье свое и всех родных, помянуть покойницу-маму, за праздник предстоящий или прошедший, да мало ли за что можно было выпить! Однажды Анна рассказала Зойке о своей нелегкой судьбе, и теперь Зойка частенько говорила Анне:
- Давай, подруга, выпьем за нас, за обделенных судьбой